2
…Ольга проснулась рано, но вставать не хотелось.
Жили они вчетвером в небольшом деревенском домике. Хозяйка дома, маленькая подвижная старушка, заботливо ухаживала за ними.
Пурга не затихала всю ночь. Комната, где спали девушки, выстыла, было холодно.
Заложив под голову руки, Ольга вслушивалась в заунывный свист ветра. Думала о доме. И снова перед глазами прошла вся ее короткая жизнь…
Вот она сидит в комнате за столом, готовится к школьным выпускным экзаменам. Вдруг открывается дверь, входит офицер в форме морского летчика.
– Виктор?! – удивленно и радостно произносит она. – Откуда ты? Неожиданно так… В отпуск?
– За тобой, Оля…
– Как за мной?
– Читай… – Виктор дает ей лист бумаги.
– Что это?
– Заявление в загс…
– Да ты рехнулся! У меня экзамены…
– Экзамены невечно. Сдашь – и свадьбу устроим.
– Это невозможно! – горячится она. – И вообще, замуж пока не собираюсь.
Виктор обнимает ее, говорит ласково:
– Увезу силой. Посажу в самолет – и на Северный флот.
Север, Север… Ольга сидит на диване в небольшой комнатушке, вяжет детскую шапочку. Из маленького репродуктора слышится голос диктора: "После тяжелых оборонительных боев под давлением превосходящих сил противника наши части вынуждены были оставить город Псков. В полосе Западного фронта противнику удалось прорвать оборону наших войск и своими танковыми соединениями выйти на северо-западную окраину Витебска…"
В комнату входит возбужденный Виктор, бросает на стол шлемофон.
– Можешь поздравить, голубок. Еще один фашистский транспорт на дно моря отправили.
Ольга нетерпеливо перебивает его:
– Немцы взяли Псков, подошли к Витебску…
Виктор сразу сникает:
– Прут, гады…
– Что же будет дальше, Витя?
– Прут, гады… – монотонно и тоскливо повторяет он. Помолчав, добавляет: – А что, Оля, если тебе уехать к матери?
– Нет, нет… Я останусь здесь, с тобой, – протестует она, вставая с дивана.
– Сама видишь, аэродром и город бомбят. Оставаться тут опасно.
– Нет, Витя. Мы останемся здесь. И не настаивай…
А в августе 1941-го Виктор погиб. Его подбили в море, и он направил горящий самолет в немецкий транспорт… Ольга с сыном вернулась к матери в Саратов.
Как-то раз она шла по знакомой улице. По этой улице Ольга ходила в школу, здесь она встречалась с Виктором, по этой дороге он провожал ее домой. Она знала тут каждый переулок, каждый дом, даже звонки трамваев, казалось, были знакомы. И вдруг она услышала знакомый рокот самолета. Подняв голову, увидела в небе крохотный ПО-2. Глаза ее потеплели, будто встретила старого доброго знакомого. И сразу вспомнился аэроклуб, первые самостоятельные полеты… После занятий в школе они спешили в аэроклуб. Ребята раньше девушек сдали экзамены, приступили к полетам и, конечно, гордились этим, подтрунивали над девушками:
– Летать по "коробочке" вы еще сможете, а выполнить "штопор" или "петлю Нестерова" смелости не хватит. Высший пилотаж – дело мужское.
И Ольга решила доказать, что у девушек смелости хватит и на "штопор", и на "петлю Нестерова". На шестом самостоятельном полете она набрала высоту, решительно потянула ручку управления самолетом на себя. В тот же миг будто сильные руки схватили ее за плечи, стали прижимать к сиденью.
Ольга хотела поднять голову, осмотреться, но перегрузки росли, и она не смогла разогнуть шею. Самолет задирал нос все круче и лез почти вертикально вверх, будто по крутой лестнице взбирался на небо. Ольга пыталась сориентироваться, но все перепуталось, и она не могла уже определить, где земля, где небо.
Самолет летел колесами вверх, а Ольга висела, привязанная к сиденью ремнями, головой вниз, растерянная, беспомощная. Ей казалось, сейчас ремни оборвутся и она камнем полетит вниз. Было жутко, удары сердца отдавались в висках. Она открыла глаза и увидела внизу зеленое поле аэродрома, посадочное "Т" из белых полотнищ…
Когда произвела посадку и вылезла из маленького двухкрылого самолета, на нее вихрем налетели ребята и девчата. Они упрекали ее в легкомыслии, грозили исключить из комсомола. И только Виктор Голубкин крепко сжал ей локоть, прошептал: "Молодец, Оля". Это был ее последний полет. За воздушное хулиганство она была в тот же день отчислена из аэроклуба…
…Ольга не заметила, как прошла до конца улицы, спустилась к реке. Буксиры неторопливо тянули по Волге груженые баржи, мимо них проносились верткие, как жуки, маленькие катера. Она стаяла и думала о том, как жить дальше.
"Сидеть дома в такое время… Нет, нет… Надо идти работать. На завод, в госпиталь, в больницу – куда угодно, лишь бы быть в коллективе".
Ольга вышла на аллею, по которой ходила когда-то с Виктором в аэроклуб. В груди опять тоскливо заныло, стало трудно дышать. Она остановилась.
– Оля! – неуверенно позвал кто-то.
Обернувшись, Ольга увидела небольшого роста женщину в бордовом пальто, красивом берете. Карие глаза ее радостно блестели.
– Надя! – кинулась к ней Ольга.
– Оля, Оленька! Откуда ты? Когда приехала? Почему ничего не писала? – засыпала она вопросами. – Как Виктор?
Губы Ольги дрогнули:
– Витя, Надюша, погиб. В начале августа еще…
– Прости, Оля… Не знала… – виновато проговорила Надя.
– Ну а что делаешь ты? Где работаешь? – прервав тягостное молчание, спросила Ольга.
– Работаю инструктором в аэроклубе, в том самом, где мы учились. Надоело до чертиков. Скучища жуткая. Каждый день одно и то же: взлет, зона, посадка. Взлет, зона, посадка. Курсантов учим. Умереть от тоски можно. – Помолчав, неожиданно просила: – А тебя летать не тянет? Когда-то мечтала об авиации.
– Пока не думала, – нехотя ответила Ольга.
– Подумай… Будем вместе работать в аэроклубе. – Надя посмотрела на часы, спохватилась: – Ох, елочки зеленые! Уже пятый час! Опаздываю на полеты. Извини, Олюшка, побегу. Заходи к нам. Мы живем все там же.
Через месяц после этой встречи Ольга поступила в аэроклуб. Полеты она осваивала легко, радовалась, что скоро получит звание пилота. Но нелепый случай едва не разрушил все ее планы. Это произошло в один из зачетных полетов, когда Ольга должна была выполнять пилотаж в зоне. Самолет пробежал по взлетной полосе, оторвался от земли, начал плавно набирать высоту. Ольга посмотрела вниз. Поведение людей показалось ей странным. Они стояли, смотрели в небо, махали руками. Оказывается, на самолете оборвался трос правой лыжи, и она повисла под прямым углом к фюзеляжу. Ольга заметила это гораздо позже, чем люди на земле, лишь тогда, когда делала очередной разворот, чтобы идти в зону. Пришлось возвращаться на аэродром. Но садиться с такой лыжей было опасно: самолет мог скапотировать, перевернуться. Ольга не знала что делать.
"Надо сбить лыжу, – мелькнула догадка, – это единственный выход. Но как?"
Тревога охватывала Ольгу все больше и больше. Время шло, горючее убывало, а она все делала заход за заходом на посадку, но садиться не решалась.
В стороне от взлетной полосы она заметила снежную горку: туда отвозили снег, очищая стоянки. Туда и повела она самолет.
"Правой стойкой о сугроб, и лыжа будет сбита… Главное, выдержать высоту. Высоту… Высоту…" – твердила она.
Стрелка высотомера ползла по циферблату, отсчитывая метры: двадцать, десять, пять… Снежная горка приближалась. Ольга чувствовала, как тело наливается свинцовой тяжестью, она ничего не видела, кроме сверкающей на солнце снежной горки. Еще мгновение – и она рванула ручку управления на себя.
Самолет взмыл кверху.
Ольга обернулась назад и увидела у сугроба сбитую лыжу. Будто гора свалилась с плеч, так стало легко, свободно, захотелось даже петь, но во рту было сухо, и она лишь облизывала языком обветренные холодные губы.
Теперь надо было посадить самолет на одну лыжу. Такая посадка требовала от пилота немалого мастерства, выдержки, хладнокровия. Ольга повела самолет к земле с небольшим левым креном, коснулась лыжей полосы.
ПО-2 сначала бежал на одной лыже, а потеряв скорость, опустился на правую стойку и тут же круто развернулся на месте.
Люди, наблюдавшие за этой посадкой, бросились к самолету.
Выскочив из кабины, Ольга осмотрела самолет.
ПО-2 был невредим, только слегка погнулась дужка правого крыла.
Подбежали курсанты, техники.
– Посадочка – люкс! Молодец, Голубкина! – говорили они.
А Надя, обнимая Ольгу, всхлипывала:
– Я так волновалась за тебя, так волновалась!..
Только теперь, когда напряжение от полета спало, Ольга поняла, как близка была катастрофа. Ведь самолет, если бы она не сбила лыжу, мог при посадке скапотировать, загореться… Ее бросило в жар, ноги стали ватными.
– Извините, я немного отдохну… – устало проговорила она и опустилась на снег.