- О, вы рядом со мною… на коленях… прелесть моя!.. Клянусь Всевышним, я готов всю жизнь биться головою о камни ради того, чтобы…
- Встать можете? - отрезала она.
- О, нет ничего проще… прелесть моя! - Раненый с большим трудом поднялся на ноги. Голова гудела и кружилась.
- Сами пойдете или Боб вам поможет? - резко спросила пиратка.
- К черту вашего крысолова! Вот если бы вы подставили свое волшебное плечико…
- Я бы, пожалуй, так и сделала, отнесись вы ко мне как капитан к капитану, а не как к последней портовой шлюхе… прелесть моя!.. Боб, вперед!
И они, не оглядываясь больше, зашагали вверх по довольно крутой лестнице.
Первый десяток ступенек пленник одолел с величайшим трудом: его шатало из стороны в сторону, он согнулся и обеими руками опирался на каменные стены. Но постепенно злость и сила воли выпрямили капитана, он перестал искать опору, зашагал быстрее, тверже и вскоре догнал Крошку Боба и его хозяйку.
- Спасибо за платок и помощь… прелесть моя, - проговорил он ей в спину. - Я могу оставить его себе?
- Он вам нужен? - Леди капитан говорила не оборачиваясь. - Кровь все еще идет?
- Не знаю… Кажется, идет…
- Тогда оставьте - что за дурацкий вопрос!
- Могу ли я спросить, куда вы меня ведете?
- Наверх.
- Ага, из ада в рай, я полагаю…
- Полагайте!
Вскоре они подошли к высокой кованой железной двери. Крошка Боб повернул что-то слева от нее, и она легко, бесшумно отворилась внутрь.
- В этой комнате вы немного посидите в приятном обществе с вашим другом Бобом, - сказала леди капитан, - а потом вам помогут привести себя в порядок и одеться подобающим образом.
- А потом, мой дорогой капитан?
- А потом вы можете убираться ко всем чертям… мой дорогой капитан!
- Право же, прелесть моя, я готов оставаться вашим пленником всю жизнь!
Она злобно хлопнула дверью, и капитан остался с глазу на глаз с Крошкой Бобом в довольно большой, с высоким сводчатым потолком, комнате, скудно обставленной простой деревянной мебелью.
Господь Бог не слишком трудился, создавая внешний облик Крошки Боба: большая круглая голова; маленькие, утонувшие в глубоких провалах глаза неопределенного цвета; большой и бесформенный, всегда темно-малиновый нос; мясистые, выпяченные, мокрые губы; большие, во многих местах надорванные уши, торчавшие почти перпендикулярно к черепу, - вот, в сущности, и весь его портрет. Впрочем, следовало бы добавить сюда еще густые и рыжие, как затухающий огонь, волосы, коротко подстриженную бороду и отсутствие усов, чтобы завершить описание верхней "оконечности" этого человеческого существа. Вообще же Крошка Боб был огромного роста и страшной силы, злоба вполне заменяла ему ум, а жадность - сердце…
- Послушай, приятель, - обратился к нему пленник, сбрасывая с себя тяжелый, насквозь промокший плащ и оставаясь в истерзанных остатках своей одежды, - где мы находимся?
- Здесь, тысяча чертей! - мрачно отрезал великан, рассматривая у свечи пальцы правой руки.
- Гммм… Я так и думал, что не там… А кто хозяин этой "хижины"?
- Он.
- Превосходно, сэр! А она кто?
- Леди капитан.
- А имя ей от рождения дано, не знаешь?
- Угу.
- Вот теперь мне все понятно. Впрочем, последний вопрос: тебя когда-нибудь учили вежливости, приятель?
Крошка Боб почти вплотную подошел к пленнику и яростно бросил ему в лицо:
- Уж не ты ли будешь учить меня вежливости, слизь морская?
Одно мгновение потребовалось капитану, чтобы со всей силы ударить ногой в тяжеленном мокром сапоге в нижнюю часть живота Боба. Тот со- гнулся, хрипя что-то нечленораздельное, но еще один мощный удар в пах и другой - кулаками по затылку - отбросили Боба к стене. Всей своей тяжестью он обрушился на беленый камень, заливаясь кровью и скрежеща зубами.
Капитан подскочил к сопернику и с такой яростью стал бить несчастного ногами в живот, а потом в голову, лицо - куда попало, - словно намеревался превратить этого громилу в бесформенную кучу ломаных костей и окровавленного мяса…
Когда силы изменили пленнику, он начал просто топтать бездыханное, лежащее в собственной крови тело Крошки Боба…
- Это… тебе… дохлая крыса… подонок… - задыхаясь от ярости, хрипел капитан. - Я выучу тебя вежливости, дохлятина…
Свалившись с тела Боба в лужу крови, он тяжело поднялся, вытер руки об одежду своего поверженного врага и тяжело опустился на скамью у противоположного края стены. Капитан откинул голову назад и закрыл глаза. Вдруг, повинуясь своим мыслям, он ухмыльнулся, снял с себя сапоги и носки, дарованные ему в шлюпке, и вновь принялся за Крошку Боба, не подававшего никаких признаков жизни. Он стал грубо заталкивать туда большие, мокрые и грязные шерстяные носки бедолаги Кинга…
- Это тебе, конечно, не дохлая крыса, - рычал он вне себя от ненави-сти, - но тоже еда подходящая… напоследок… Давись, куча дерьма!..
Покончив с этим делом, капитан швырнул сапоги в совершенно обезображенное, до неузнаваемости разбитое лицо Боба и вновь сел на скамью, взгромоздив босые ноги на большой дубовый стол. Тяжело, с присвистом, вздохнул, сложил окровавленные руки на груди и закрыл глаза…
В голове его не было сейчас ни единой мысли. Сердце неуемно стучало с такой силой, будто собиралось пробить ребра и выскочить наружу. Знобило… Подташнивало…
- Ах, святая Мадонна!.. - услышал вдруг капитан отчаянный женский вскрик. - Что… что… это?..
Пленник открыл только один глаз и увидел в двери высокую пожилую женщину с полным ужаса взором, закрывавшую рот обеими руками.
Он снова сомкнул глаз и тихо проговорил:
- Разве вы не видите эту кучу дерьма? Я бы на вашем месте позаботился об ее уборке…
- О боже!.. Но ку… куда… куда же его… такого?.. - совершенно растерялась служанка, пришедшая, вероятно, привести в порядок туалет капитана.
- Как это куда? - насмешливо говорил он с закрытыми глазами. - Разве у вас нет отхожих мест? Черт возьми, какая глушь, однако…
- Ах!.. - Дверь с треском захлопнулась, и пленник вновь остался в одиночестве, если, разумеется, не считать истерзанного тела Крошки Боба, до сих пор не подававшего ни малейших признаков жизни.
Чуткое забытье, всегда наступающее после больших физических и нервных перегрузок, вскоре было нарушено. Сначала послышались приглушенные голоса за дверью, а затем она с грохотом ударилась о стену, и капитан через крохотную щелочку в правом глазу увидел толпу, заполнившую комнату, в том числе и его знакомую леди капитана. Он снова прикрыл глаза.
В то же мгновение раздались выстрелы: четыре пули расплющились рядом с головой пленника. На лице капитана не дрогнул ни единый мускул…
- Эй, вы тоже покойник? - услышал он мужской сочный, грудной голос.
- Ни в коем случае, сэр, - ответил капитан, не меняя своей позы и не от-крывая глаз. - Нет человека на свете, который был бы сейчас живее меня!
- В таком случае вам крупно повезло, поздравляю! Тогда, быть может, вы окажете мне любезность и объясните, почему мой человек валяется здесь в столь жалком состоянии? Полагаю, сэр, это ваша работа?
- Разумеется, сэр. Должен ведь был кто-нибудь подучить этого сукина сына вежливости и приличным манерам?
- Ах вот как, черт возьми… Но вы так отделали его, что, похоже, они ему уже больше не понадобятся. Эй, попробуйте-ка собрать из этой кровавой кучи что-нибудь получше того, что еще час назад было Крошкой Бобом!
Полдюжины пиратов, хорошо знакомых капитану по недавней схватке на его корабле, с нескрываемым ужасом, изумлением и невольным преклонением перед виновником столь неожиданного происшествия быстро положили на плащ своего грозного, но такого жалкого и беспомощного сейчас предводителя и скрылись за дверью…
Капитан же продолжал неподвижно сидеть в той же позе с закрытыми глазами и каменным лицом.
- А вы, я вижу, вовсе не из робкого десятка, - вновь послышался мужской голос.
- Угу… Не из робкого, сэр…
- Но не кажется ли вам, что, "преподав урок вежливости" моему человеку, вы сами нуждаетесь в подобном "уроке"?
- Что вы хотите этим сказать, сэр? - угрюмо проговорил капитан.
- Для начала я бы хотел предложить вам встать и открыть глаза.
- Я сделаю это не раньше, чем мне объяснят наконец, кто меня пленил и где я нахожусь. Полагаю, сэр, это мое право, не так ли?
- Гм… При иных обстоятельствах я бы охотно разъяснил, что такое это ваше право и с чем его едят, но в сложившихся мне не остается ничего другого, как уступить. Перед вами вице-адмирал Джон Килигрю. Вы сейчас в его замке.
Капитан вскочил на пол, вытянул руки по швам и низко склонил голову. Потом вздернул ее кверху и бесстрашно, с открытым вызовом глядя в холодные, насмешливые глаза знаменитого и всесильного предводителя пиратов Англии, сказал:
- Но вы здесь не один, господин адмирал. Смею ли я спросить, кто эта очаровательная женщина, с первого взгляда и навсегда захватившая в плен мою душу и сердце?
- Ого, черт возьми! По-моему, ваша смелость заходит слишком далеко, милейший! Хм… Боюсь, моя дочь Вирджиния Килигрю едва ли с благодарностью оценит вашу чисто французскую галантность, не правда ли, милая?
Пленник упал вдруг перед девушкой на одно колено, дерзко смотря ей в лицо шальными глазами.
- Ах, встаньте, капитан! Неужели вам еще не надоело корчить из себя шута? - сумрачно отрезала Вирджиния, тем не менее заметно порозовев. - Между прочим, вы до сих пор так и не назвали своего имени.
- Капитан Роджер Белч к вашим услугам, леди… милорд…
- Белч? - насмешливо удивилась Вирджиния. - Но это, разумеется, ваша корабельная кличка?