- Я вам все расскажу, слушайте же! - возмущенно возопил мсье Шарло, кажется не обиженный словами Монферрана и недовольный лишь тем, что ему не давали говорить. - Словом, русский император оценил смелость нашего друга и улыбнулся ему. Тогда незнакомец поклонился и сказал его величеству, что он - простой француз, парижский архитектор, что ему известно об интересе его величества к искусству и что он недавно подготовил несколько проектов, которые, возможно, могут вызвать интерес великого императора, а потому он (тут наш герой наконец себя называет) смеет преподнести в дар его величеству альбом своих проектов. Ну и преподносит сей альбом с низким поклоном. Император принимает подарок, весьма приветливо говорит с дерзким гостем (согласитесь, что такой поступок - все же дерзость!) и обещает в ближайшие дни сообщить свое мнение о даровании парижского Аполлодора.
- И вам уже известно, что он затем сообщил дерзкому гостю? - спросил Монферран, улыбнувшись млеющей от восторга Люси.
- Как?! - хозяин даже схватился рукою за сердце. - Вы уже получили ответ?
- Император Александр тебе ответил?! - вскричал, вскакивая со своего места, Модюи.
- Ответил сегодня утром, - не меняя тона, очень негромко, но с тайным торжеством сказал Огюст. - Вот, извольте, раз уж речь об этом зашла.
И вытащив из нагрудного кармана, над которым вызывающе покачивался его орден, узкий белый конверт с изображенным в уголке двуглавым орлом, молодой человек положил его перед Шарло, однако Антуан, в волнении позабыв всякие приличия, схватил его первым и, вытащив из конверта лист тонкой ароматной бумаги, вслух прочитал дрожащим от напряжения голосом:
"Мы, император Александр I, ознакомившись с проектами господина де Монферрана и найдя их в высшей степени интересными, весьма талантливыми и не лишенными новизны и смелости, высказываем свое одобрение автору и благодарим за его подарок, полагая, что в дальнейшем возможно использовать кое-что из этих проектов, либо сохранить их у себя как образец для других возможных архитектурных планов. Если господин де Монферран имеет намерение в будущем приехать для работы в Россию, то нам представляется талант его для России весьма полезным.
Наше императорское величество Александр I"
- Боже, как любезно написано! - вскричала мадам Шарло, захлопав в ладоши, а ее муж, читавший послание через плечо Антуана, проговорил, розовея от удовольствия:
- Это великолепно, мой мальчик, великолепно! Это открывает перед вами прекрасные перспективы.
- Да, ты теперь можешь получить официальное приглашение в Россию, - помедлив, сказал Модюи. - Тебе надо только вовремя напомнить о себе Александру. Ты сам додумался до этого?
Монферран заколебался было, но потом, улыбнувшись, пожал плечами:
- Я еще не так искушен и уже не так дерзок, Тони. Мне посоветовали, разумеется. Ну, а от кого исходил совет, ты, подумав, и сам догадаешься.
- Персье? - спросил Антуан.
- Я не называл имен, - покачал головой Огюст. - Да и к чему имена? Мне посоветовал человек, который верит, что я талантлив.
- А мне ты не покажешь того, что в том альбоме? - голос Антуана сделался горяч и жаден. - У тебя ведь есть хотя бы эскизы?
Монферран встал со стула, подошел к высокому зеркалу в глубине гостиной и взял с подзеркальника кожаную потертую папку.
- Вот. Посмотри. Тут все, кажется. Я почти на ходу это все придумывал, за три-четыре дня, так что это даже и не эскизы, а так, наброски, игра воображения. По ним сделал уже готовые проекты. У меня же сразу мысли такой не было - сделать подарок русскому императору. Только вот эта арка, эта вот, видишь? Она была задумана раньше. Странно, но мысль о ней пришла во время войны. Уж очень здорово дралась русская армия, и я понял, что храбрецы эти достойны триумфальной арки, как, впрочем, и наши.
- А что за надпись на ней? - спросила мадам Шарло, тотчас подбежав к Модюи и нагнувшись над его локтем. - Это по-гречески, да, мсье Огюст?
- Это по-русски, - рассмеялся молодой человек. - У них греческий алфавит. Мне перевели эту фразу. Здесь написано: "Храброму русскому воинству".
- О, очень мило! - и дама с восторгом посмотрела на молодого архитектора. - Вы очень умны и дальновидны!
- Даже слишком! - буркнул Модюи, не отрываясь от рисунков, на которые смотрел с изумлением и едва ли не с гневом.
Огюст заметил этот взгляд и наивно приписал его оскорбленному чувству патриотизма Антуана. У него неприятно дрогнуло сердце, он готов был уже ответить на возможное замечание друга, однако его вслед за мамашей атаковала Люси Шарло:
- Да, Огюст, милый, вы что же, в самом деле решили ехать в Россию?!
- Что вы, разумеется, нет! - совершенно искренно ответил молодой человек. - Просто мне хотелось бы, чтобы русский император действительно воспользовался хоть каким-нибудь моим предложением, тогда и здесь у меня появилось бы сразу громкое имя. Во Франции-то строить в ближайшее время будут мало. Не до дворцов… Ну и одобрение Александра, это его письмо, не мало стоит, или вернее, будет стоить в будущем. Нет, я не хочу в Россию, мадемуазель, хотя тот, кто дал мне благой совет, утверждает, что это было бы для меня лучше всего.
- Ну так это определенно Шарль Персье! - воскликнул Модюи и наконец поднял глаза на своего друга. - Но послушай, Огюст, скажи честно: ты действительно все это придумал за несколько дней?
- Дня за три-четыре, я же говорю тебе.
- И это целиком твои идеи? Тебе никто не помогал? - Антуан уже не в силах был скрывать дрожь в голосе.
И Огюст вдруг понял, что это означает и что означал взгляд, принятый им за благородное негодование патриота-француза.
- Тони! - он, улыбаясь, подошел к своему другу и взял его под руку. - Да что ты так удивляешься, Тони? У меня давно уже большая практика, стало быть, я умею быстро ставить задачу и находить нужное решение, почти как в математике. Только там цифры, а здесь формы, линии, композиции.
- Нет, это все равно невозможно! - прошептал Антуан, невольно взял и стиснул до боли руку Огюста. - Невозможно так быстро и так хорошо! Восемь проектов, и все так интересны, так… - и он выдавил слово, которое жгло ему язык - так превосходны!
- А мне не все они одинаково нравятся, - пожал плечами Монферран.
- Боже мой, памятник генералу Моро! - вскричала мадам Шарло. - Ах! Ну, конечно, ведь император Александр глубоко его почитает.
- Его глубоко почитаю и я, - просто сказал Огюст. - Что бы ни говорили о нем, по-моему, он настоящий герой Франции, и если в конце жизни он совершил ошибку, то, черт возьми, их совершают все, но не все перед тем совершают столько подвигов, а потом рискуют жизнью во имя Родины и добрым именем во имя совести.
- Ура генералу Моро! - вскричал Пьер Шарло и кинулся наполнять бокалы.
Застолье продолжалось и стало еще более оживленным. К пирующим присоединилась вернувшаяся с прогулки Луиза, младшая дочь Пьера Шарло, лукавая болтушка, такая же глупенькая, как Люси, но, пожалуй, более непосредственная и оттого более привлекательная. После ее появления смех за столом уже не умолкал.
Однако Модюи вдруг поскучнел, его одолела задумчивость, и вскоре он под каким-то предлогом исчез. Через некоторое время начал откланиваться и Огюст.
- Я провожу вас, друг мой, - сказал мсье Пьер, поднимаясь из-за стола.
Когда они, пройдя обширную прихожую, оказались на широкой деревянной лестнице старого купеческого дома, Шарло взял своего гостя под руку и проговорил, став вдруг очень серьезным:
- Огюст, я хотел бы напомнить вам, что сегодня вы в третий раз посетили мой дом, посетили его не с какой-либо целью, а как наш друг…
- Да, и я очень рад, что становлюсь вам другом, а не просто знакомым! - улыбнувшись, ответил молодой архитектор, хотя отлично понял, к чему произносится это вступление.
- Но вы же понимаете, - продолжал Шарло, - что раз вы к нам ходите как друг, то окружающие станут делать из этого выводы… Вы же знакомы не только со мной и с мадам Шарло… Кроме того, Люси так простодушна, что уже рассказала о вас многим своим подругам. Словом, вы понимаете, пора делать официальное предложение.
- Я собираюсь вскоре просить у вас руки мадемуазель Люси, - искусно подавив вздох, сказал Огюст.
- А надобно не вскоре, а в ближайшие дни! - воскликнул уже почти сурово мсье Пьер. - Понимаете, мсье, жених Луизы торопит с обручением, он юноша пылкий, весьма пылкий… А его отец напомнил мне, что ни за что не согласится на обручение сына с Луизой прежде, чем обручится моя старшая дочь. Поэтому я и тороплю вас, хотя не понимаю, отчего вы сами не торопитесь… Ведь вы любите Люси?