- Вот так-то будет лучше! Прощай, боярин! Не гневайся на нас, тебя мы не тронем! - кричали стрельцы, выходя со двора Салтыкова.
- Пойдем, братцы, теперь к князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, ведь его сына мы с Красного крыльца спустили. Нужно и у него прощения испросить! - насмешлива кто-то крикнул в толпе.
- И то дело, пойдем! - закричала толпа.
Восьмидесятилетний князь Юрий Васильевич был разбит параличом и не вставал с постели. Стрельцы, удерживаясь от шума, тихо вошли в его опочивальню.
- Отпусти нам, боярин, смерть твоего княжича! С запалу убили мы его и пришли к тебе с повинною!
- Знать, на то было попущение Божие! - проговорил смиренным голосом Долгорукий, стараясь одолеть свою ярость.
- Коли не гневаешься на нас, боярин, так докажи, вели угостить!
- Прикажу сейчас дворецкому, сам-то я встать не могу!
- Да и не нужно тебе вставать; почто тебе, старику, трудиться! - подхватили стрельцы. - И без тебя, боярин, мы угощением в твоем доме справимся. Только прикажи. Спасибо тебе! - благодарили стрельцы, расставаясь с Долгоруким.
Из княжеского погреба немедленно выкатили на двор несколько бочек водки, пива и меда, и началась шумная попойка.
- Здравия и многолетия желаем князю-боярину! Милостив он и незлобен!.. - орали стрельцы, выходя после обильного угощения с княжеского двора.
Не успели они отойти далеко, как вдруг приостановились, и среди толпы поднялись сперва оживленные толки, а потом и ужасный шум.
- Грозить вздумал нам! - неистово завопили в толпе. - Слушайте, братцы, что он говорит! - кричали друг другу стрельцы, указывая на стоявшего посреди них холопа, выбежавшего из дома Долгорукого.
- Пересказывай-ка!
- Как вы ушли от боярина, - начал снова холоп, - так прибежала к нему его княгиня, и ну плакаться о своем сыне и ругать вас ворами и изменниками. А он-то ей сквозь слезы и молвит: "Не плачь, княгинюшка, знаешь русскую поговорку: хотя де они щуку и съели, а зубы-то ее целы. Если Бог поможет, - сказал боярин, - то все они, воры и бунтовщики, по Белому и Земляному городам будут перевешаны". Так-таки и сказал. Сам своими ушами слышал.
- Вот он каковский! - вопили стрельцы. - Прощает, а сам думает, как бы вконец извести нас! Бери его на расправу!
Со страшным ревом поворотила толпа к дому Долгорукого. Боярин слышал, как стрельцы отбивали ворота и ломились во двор, но без чужой помощи он не мог подняться и укрыться, а между тем слуги к нему не являлись. Лежа на постели, он творил молитву, когда стрельцы уже не "тихим обычаем", а с шумом и бранью ворвались в его опочивальню. Короток был их расчет с престарелым боярином. Кто схватил его за бороду, кто за волосы. Сдернули с постели и поволокли по лестнице. Глухо застучало по деревянным ступенькам его бессильное тело. Стрельцы вытащили Долгорукого на двор, принялись там за бердыши, и мгновенно изрубленное в куски тело было брошено в навозную кучу.
Другие стрелецкие ватаги чинили между тем беспощадную расправу в иных местах Москвы. Одна из них направилась за Москворечье, убивая на пути встречных служилых людей и тех холопов, которые пытались оборонять своих господ. С веселым разгулом пришла она к Ивану Фомичу Нарышкину и мигом порешила с ним своими бердышами.
К вечеру стали стихать неумолчно раздававшиеся в продолжении целого дня вопли, крики, барабанный бой и набат, а к ночи в Москве все стихло, перекликалась только стрелецкая стража. Взошел на ясном небе полный месяц. Тоскливо серебристым светом озарял он кремлевский дворец, окруженный стрелецким караулом, с разбитыми стеклами, вышибленными оконными рамами и с выломанными дверями. Свет месяца то отражался ярким сиянием на вызолоченных крестах, гребнях и маковках, венчавших отдельные здания дворца, то расстилался широкою полосою по белой их жести, придавая странные очертания множеству дворцовых крыш, гладких и чешуйчатых, то покатых, то построенных над башенками и вышками в виде бочек, скирд сена и шатров, с поставленными над ними двухглавыми орлами, львами, единорогами, драконами и флюгерками.
XVI
Тихо приотворилась дверь из Крестовой палаты в опочивальню Софьи. Не сняв денной одежды, задумчиво сидела она на постели. При легком скрипе двери царевна вздрогнула.
- Знать, Иван Михайлович или князь Иван Андреевич, - подшепнула стоявшая около нее Родилица и, подбежав к двери, заглянула за нее. - Оба они и есть!
- Войди, Иван Михайлович, войди и ты, князь Иван Андреевич, - отозвалась Софья, не поднимаясь с постели. - Изморилась я сегодня!
- Попомнят-таки этот денек Нарышкины! - с выражением удовольствия сказал Милославский, входя в опочивальню. - И завтра опять то же будет.
- Стрельцы готовы стоять за царевича Ивана Алексеевича. Били только его лиходеев, да и у тех добра не тронули. Поджогов тоже нигде не произвели, да и кабаки целый день, почитай, что пустыми оставались, - докладывал царевне Хованский.
- А что, князь Иван Андреевич, много на Москве побитых? - спросила Софья.
- Кто их в точности теперь сочтет! Слышно, что из чиновных людей стрельцы за Кремлем убили князя Юрия Алексеевича Долгорукого да за Москворечьем, говорят, изрубили Ивана Фомича Нарышкина, а о здешних ты, я чаю, царевна, сама хорошо знаешь, - отвечал Хованский.
- Побили бы и больше, да многие успели ухорониться, - прибавил Милославский.
- Трусы бояре! - с презрением заметила Софья. - Все кинулись вразброд и себя-то отстаивать не посмели!
- Будешь тут трус, когда бьют беспощадно! Да и кто же не струсил? Вот хотя бы князь Василий Васильевич! Из книг много он о геройстве начитался, а сам Бог весть где ухоронился! - насмешливо сказал Милославский. - Пойди-ка отыщи его теперь.
- Князь Василий Васильевич мужественно действовал, - с заметным смущением проговорила Софья. - Да и что он один мог поделать!
- Вот тем-то и все отговариваться станут! - перебил с той же насмешкой Милославский.
- Ну а завтра как? Опять придут стрельцы ко дворцу, как прикажешь действовать? - спросил Хованский царевну.
Софья призадумалась, заметно было, что она колеблется.
- Смешное дело, князь Иван Андреевич, что ты вздумал спрашивать у ее пресветлости, как действовать! Известно, нужно извести всех Нарышкиных! - вмешался Милославский.
- Нет, Иван Михайлович, не так ты говоришь, - перебила царевна. - Если уже изводить кого-нибудь, так изведите разве только старшего брата царицы. Он прямой, мой ненавистник.
- А с Кириллом Полуектовичем что же поделаем? - спросил Хованский.
- Пускай стрельцы потребуют его пострижения, - отвечала царевна под влиянием кротких внушений, сделанных ей заранее Голицыным.
- Быть по-твоему, благоверная царевна. Да скажу я тебе, что бы ни произошло завтра, ты не пугайся, ни тебя, ни царевича, ни сестер твоих, царевен, никто не изобидит! - с уверенностью сказал Хованский, уходя от Софьи.
Между тем в другой части Кремлевского дворца царица Наталья Кирилловна заливалась горькими слезами. Все ей чудилось, что стрельцы снова наступают на дворец, и страшно ей было за своих кровных. При начале возмущения отец царицы, с некоторыми из своих родственников, укрылся сперва в тереме царевны Натальи, а потом в деревянных хоромах царицы Марфы Матвеевны, примыкавших глухою стеною к патриаршему двору. Их провела туда царицына спальница Клушина, которая одна только и знала, где утаились Нарышкины.
- Узнают они вас по волосам, - сказал Иван Кириллович прятавшимся вместе с ним стольникам Василию Федоровичу, Кондрату и Кириллу Алексеевичам Нарышкиным. - Больно длинны вы их носите, остричь нужно! - И, схватив ножницы, живо остриг своих сродственников.
Постельница провела их всех в темный чулан, заваленный перинами, и хотела затворить дверь.
- Не запирай! - крикнул ей молодой Матвеев, сын боярина Артамона Сергеевича. - Хуже наведешь подозрение, скорее искать не станут, коли дверь отворена будет.
В сильном страхе жались там Нарышкины, когда до них стал долетать сперва гул набата, а потом и барабанный бой.
- Наступил наш смертный час! Пришел нам конец! - крестясь, говорили они.
Действительно, вооруженные стрельцы ввалились в Кремль и прямо подошли к Красному крыльцу, отделявшемуся от площади золотою решеткою.
- Подавайте нам Кирилла Полуектовича, Ивана Нарышкина, думного дьяка Аверкия Кириллова да дохтуров Степана-жида и Яна! - кричали они.
Смело, в сопровождении Хованского и Голицына, вышла теперь Софья к волновавшимся стрельцам.
- Ни Кирилла Полуектовича, ни Ивана Кирилловича, ни дохтура Степана у великого государя нет! - объявила она.
- Если их нет, - закричали стрельцы, - то мы придем за ними завтра, а теперь пусть государь укажет выдать нам Аверкия Кириллова да Яна.
- Царевна поднялась наверх. Стрельцы продолжали кричать, требуя немедленной выдачи Кириллова и Яна, и, спустя несколько времени, оба они, беззащитные и трепещущие, появились на крыльце. Стрельцы встретили их с диким воем и, не дав сойти с лестницы, кинулись на них. Сперва подняли их на копья, потом сбросили вниз с лестницы и тут же, на месте, изрубили.
Между тем несколько ватаг, отделившихся от толпы, повторяли такой же тщательный обыск, что и накануне.
Обмерли и не, смели дышать Нарышкины и Матвеев, когда стрельцы проходили мимо, крича:
- Коли дверь отворена, знатно, наши здесь были и изменников не нашли. Ступай дальше!
- Нарышкиных нигде нет! - оповещали стрельцы своих товарищей.
- Если сегодня их здесь нет, так за Кириллом Полуектовичем и Иваном Кирилловичем придем завтра! - кричали в толпе и, расставив по-вчерашнему кругом дворца и всего Кремля крепкие караулы, двинулись в Немецкую слободу отыскивать доктора Степана Гадена.