- Согласен, - сказал Титиан. - Я знаю, что Понтий не потребует ни одного человека, ни одного сестерция больше, чем это нужно для достижения цели.
Зодчий молча поклонился, а Титиан продолжал:
- Главное, думаешь ли ты в девять дней и ночей покончить со своей задачей?
- В случае крайности - может быть, но если бы мне было дано хоть четыре лишних дня, то - наверно.
- Значит, все дело в том, чтобы задержать прибытие Адриана на четверо суток?
- Пошли к нему навстречу в Пелузий занимательных людей, например астронома Птолемея и софиста Фаворина, который здесь ожидает его. Они сумеют задержать его там.
- Недурная мысль! Посмотрим! Но кто может заранее учесть капризные настроения императрицы? Во всяком случае считай, что имеешь в своем распоряжении только восемь дней.
- Хорошо.
- Где ты надеешься поместить Адриана?
- По-настоящему пригодна для жилья только незначительная часть старинного здания.
- В этом, к сожалению, мне и самому пришлось убедиться, - веско подтвердил префект и продолжал, обратившись к смотрителю не тоном строгого выговора, а как бы с сожалением: - Мне кажется, Керавн, что ты, пожалуй, обязан был уже давно известить меня о плохом состоянии дворца.
- Я посылал уже жалобу, - ответил тот, - но на мое ходатайство последовал ответ, что средств не имеется.
- Я ничего об этом не слыхал! - воскликнул Титиан. - Когда же ты подавал заявление в префектуру?
- Это было еще при твоем предшественнике, Гатерии Непоте.
- Вот как! - произнес префект с растяжкой. - Уже тогда! Я бы на твоем месте возобновлял свое ходатайство ежегодно, и уж во всяком случае при вступлении в должность нового префекта. Но сейчас нам недосуг сетовать на промедление. Во время пребывания здесь императора я, может быть, пришлю кого-нибудь из своих чиновников в помощь тебе.
Затем Титиан резко повернулся спиной к смотрителю и спросил архитектора:
- Итак, мой Понтий, какую же часть дворца ты имеешь в виду?
- Внутренние покои и залы сохранились лучше других.
- Но о них и думать не стоит! - вскричал Титиан. - В лагере император неприхотлив и довольствуется всем; там же, где есть вольный воздух и вид вдаль, он непременно пожелает их использовать.
- В таком случае мы остановим свой выбор на западной анфиладе. Подержи план, мой почтенный друг, - прибавил архитектор, обращаясь к Керавну.
Смотритель исполнил его приказание, а Понтий схватил грифель, энергичным жестом провел им по левой стороне чертежа и проговорил:
- Вот это западный фасад дворца, который виден со стороны гавани. С южной стороны - прежде всего вход в высокий перистиль, который можно использовать как караульню. Она будет окружена комнатами рабов и телохранителей. Следующие, менее обширные залы возле главного прохода мы отведем для должностных лиц и писцов; в этой просторной зале со статуями муз Адриан будет давать аудиенции, и в ней могут собираться гости, которых он допустит к своему столу вот в этом широком перистиле. Менее обширные, хорошо сохранившиеся комнаты, расположенные у того коридора, который ведет в квартиру смотрителя, должны быть отведены для секретарей и персонала, лично обслуживающего цезаря; длинный покой, выложенный благородным порфиром и зеленым мрамором и украшенный бронзовыми фризами, я думаю, понравится Адриану в качестве комнаты для работы и отдыха.
- Превосходно! - вскричал Титиан. - Я желал бы показать твой план императрице.
- Тогда вместо восьми дней потребуется восемь недель, - спокойно возразил Понтий.
- Ты прав, - отвечал префект, смеясь. - Но скажи, Керавн, почему нет дверей именно в самых лучших комнатах?
- Они были сделаны из драгоценного туевого дерева, и их потребовали в Рим.
- Твои столяры должны поторопиться, Понтий, - сказал Титиан.
- Лучше скажи, что продавцы ковров смогут порадоваться, так как мы прикроем, где будет возможно, дверные проходы тяжелыми занавесями.
- А что выйдет из этого сырого обиталища для лягушек, которое, если не ошибаюсь, примыкает к столовой?
- Мы устроим здесь зимний сад.
- Пожалуй! Это недурно! Ну а что мы сделаем с этими разбитыми статуями?
- Самые плохие из них мы вынесем вон.
- В комнате, которую ты предназначил для аудиенций, - продолжал префект, - стоит Аполлон с девятью музами, не так ли?
- Да.
- Мне кажется, эти статуи недурно сохранились.
- Не особенно.
- Урании здесь вовсе нет, - заметил смотритель, все еще держа перед собою план.
- Куда она девалась? - не без волнения спросил Титиан.
- Очень уж она понравилась твоему предшественнику, префекту Гатерию Непоту, и он взял ее с собою в Рим, - отвечал Керавн.
- И на что ему понадобилась именно Урания! - вскричал префект с досадой. - Без нее не обойтись в приемной комнате императора-астронома. Как быть?
- Трудно будет найти другую готовую Уранию одинакового с остальными музами роста, да и нет времени искать. Следовательно, нужно сделать новую статую.
- В восемь-то дней?
- И во столько же ночей.
- Но позволь, прежде чем мрамор…
- Кто думает об этом! Папий сделает нам Уранию из соломы, тряпок и гипса - мне эта хитрость хорошо известна, - а чтобы другие музы не слишком резко отличались от своей новорожденной сестры, они будут подбелены.
- Превосходно! Но почему ты выбираешь Папия, когда у нас есть Гармодий?
- Гармодий слишком серьезно смотрит на искусство, и, прежде чем он сделает набросок, император уже будет здесь. Папий работает с тридцатью помощниками и примет всякий заказ, лишь бы он принес деньги. Право же, его последние произведения, в особенности прекрасная Гигиея, сработанная по заказу иудея Досифея, и выставленный в Цезареуме бюст Плутарха приводят меня в восхищение: они полны грации и силы. А кто отличит, что принадлежит ему и что его ученикам? Словом, он умеет устраиваться. Дай ему хороший заработок, и он в пять дней высечет тебе из мрамора группу, изображающую морское сражение.
- Ну, так отдай заказ Папию. Но что ты сделаешь с этими злосчастными полами?
- Их мы залечим гипсом и краской, - ответил Понтий. - А где это не удастся, там, по примеру восточных стран, постелим ковры по каменному полу. О всемилостивая Ночь! Как темно становится! Отдай мне план, Керавн, и позаботься о лампах и факелах, ибо в этом дне и во всех последующих будет по двадцать четыре полномерных часа. У тебя, Титиан, я прошу полдюжины надежных рабов, пригодных для рассыльной службы… А ты что стоишь?! Я сказал тебе - свет нужен! У тебя было полжизни на то, чтобы отдыхать, а по отъезде императора тебе останется столько же лет для той же превосходной цели…
При этих словах смотритель молча удалился, но Понтий не пощадил его и докончил свою фразу, крикнув ему вслед:
- Если только ты не задохнешься до тех пор в своем собственном сале. Что же, в самом деле, нильский ил или кровь течет в жилах этого чудовища?
- Мне это безразлично, раз в твоих жилах все жарче пылающий огонь продержится до конца работ, - заметил префект. - Берегись чрезмерного утомления с самого начала. Не требуй от своих сил невозможного, ибо Рим и весь мир еще ждут от тебя великих произведений. Теперь я, совершенно успокоенный, напишу императору, что для него все будет приготовлено на Лохиаде, а тебе я крикну на прощание: "Отчаиваться глупо… если Понтий тут, если Понтий готов помочь!"
III
Префект приказал ожидавшим у колесницы ликторам поспешить в его дом, взять там несколько надежных рабов, уроженцев Александрии, которых он перечислил поименно, и отвести их к архитектору Понтию и тут же послать для него в старый дворец на Лохиаде хорошую кровать с подушками и одеялами, а также обед и старое вино. Затем Титиан сел в свою колесницу и поехал вдоль морского берега через Брухейон к великолепному зданию, носившему название Цезареум.
Он медленно подвигался вперед, так как чем ближе он был к цели своей поездки, тем гуще становилась толпа любопытных граждан, плотной массой окружавших это обширное здание.
Еще издали префект увидел яркий свет. Этот свет поднимался к небу из больших плошек со смолой, поставленных на башнях по обеим сторонам высоких, обращенных к морю ворот Цезареума. У этих ворот, справа и слева, возвышались два обелиска. На обоих зажигались теперь светильники, укрепленные накануне по четырем углам и на вершине. "Это в честь Сабины, - подумал префект. - Все, что делает этот Понтий, выполняется толково, и нет более бесполезного дела, чем проверять его распоряжения".