"Возвращение в Михайловское" – роман, две первые книги которого печатались в свое время в журнале "Дружба народов", выходили отдельными изданиями и вызвали серьезный читательский интерес. Третья и Четвертая написаны только что и еще не публиковались.
Две первые – посвящены целиком особому периоду в жизни Пушкина: двухлетнему пребыванию в Михайловском, после высылки с юга в имение родителей. Он только после поймет, что эта вынужденная "остановка" на станции Михайловское – среди лесов и озер, и снегов, и, временами, кромешного одиночества – которая сперва казалась столь катастрофической, была нужна ему. Ибо здесь пришла пора "проститься единожды навсегда с праздной рассеянностию" (как он скажет потом о Грибоедове) и настал черед сосредоточения в самом себе – которое одно только и может спасти искусство в человеке.
Третья и Четвертая книги резко меняют вектор повествования: они касаются последующих событий в жизни Пушкина и страны – восстание декабристов и расправа с его участниками, в том числе с друзьями Пушкина, возвращение героя в столицы и трудная попытка войти в контакт с новой властью, при этом сохраняя себя как художника в условиях николаевской эпохи.
Роман не стремится насильно вдвинуть образ поэта в некую схему заранее выстроенной концепции его жизни и творчества. Это лишь попытка проследить внутренний путь творца – времени создания "Бориса Годунова" и "Евгения Онегина". С другой стороны, и это следует подчеркнуть, "Возвращение в Михайловское" – исторический роман, не роман-биография, а именно роман, попытка выразить Художника и его Время.
Содержание:
Книга первая. Коварность 1
Книга вторая. Естественный враг покоя 43
Часть первая. Апрель 44
Часть вторая. Июль 64
Книга третья. Два ската 98
Часть первая. Декабрь 98
Часть вторая. Шестая глава 120
Книга четвертая. Книга возвращений 144
Часть первая. Смятения 144
Часть вторая. Тень Ленского 163
Эпилог 180
Вместо послесловия 183
Сноски 186
Борис Голлер
Возвращение в Михайловское
© Б. А. Голлер, 2017
© Издательство "Алетейя" (СПб.), 2017
Имени Анна
Родиться – значит обрести заблуждение индивидуальности, умереть – значит избавиться от заблуждения индивидуальности. И лишь где-то в середине жизни, в одной точке можно почувствовать одновременно и собственное заблуждение индивидуальности и истину всеобщей жизни. Лишь один раз, на вершине горы – видны оба ската ее.
Л. Н. Толстой. Дневник
Книга первая. Коварность
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты…А. Пушкин
Мне, вот уж сколько лет, мнится одна сцена. Возвращение блудного сына в имение родителей – девятнадцатый век, первая четверть… Он что-то натворил там этот сын – на юге, где он был, и умудрился не потрафить властям. И теперь возвращается в неудаче под родительский кров.
Его ждут – и, как положено родителям, ведут счет его грехам – и винят друг друга в том, что случилось. Сцена слишком обыденная, чтоб казаться значительной. Как всегда, когда баре ссорятся, нечесаные дворовые разбрелись кто куда. И только одна старуха-нянька бродит по дому в некоем оцепенении и пытается понять – о чем говорят. Не разбирая слов, конечно – больше, французские… Но все это почему-то словно касается ее… Двое других детей – дочь, старшая – барышня на выданье, и сын – недоросль неполных двадцати – затворились по комнатам, чтоб не слышать. Дочь раздумывает – не отправиться ли ей навестить приятельниц в соседнем имении. А младший сын нарочно остался дома – поглядеть, чем все кончится, и, сообразно возрасту, временами открывает дверь из своей комнаты и сардонически усмехается…
Барский дом запущенный, не слишком богатый. Может, будь он богаче – люди б не так ссорились. Не с таким запалом. К дому ведет дорога, обсаженная елями… По ней и должен прибыть сын. Виновник… Русский северо-запад, южная оконечность сего – неброского и бесконечно красивого края.
Огромный запущенный сад – ставший почти лесом. И только неметенные аллеи напоминают о былой правильности парка. Но парком будет время заняться еще!
А задним крыльцом дом выходит к реке. – Холм обрывается за домом. Вниз ведут хилые деревянные ступеньки… Под ногами шуршанье легкой желтой осыпи. Август, первая десятидневка. На гряде – Яблочный Спас. В садах налились яблоки… Не антоновка, конечно – мягкие сорта. Антоновка созреет поздней…. По утрам водянистый туман над травами стоит дольше обычного и заметно дышит осенней сыростью – впрочем, только по утрам.
Но прислушаемся к разговору в доме…
– Это все – плоды вашего воспитания! – возвышенно начинает отец…
– Не говорите глупостей! – ответствует мать. – Он и дома-то почти не воспитывался. Все в заведении… И кто знает, что там внушали ему? Кстати… Это – дело отца воспитывать сыновей!
– Мы еще не знаем, что он такого натворил!
– Вот именно! Вот именно! Может, есть смысл, хотя бы для начала, расспросить его? Боюсь, вся эта его история больше по женской части!..
– Но Алексей Никитич положительно уверял меня…
Мать – в светлом чепце с кремовыми оборками и в летнем шлафоре с глубоким вырезом, вдоль которого скользят такие же оборки. Отчего и из-под шеи, густо перетянутой уже поперечными стяжками, открывается треугольник чего-то такого – темно-розового, почти молодого… Она в прошлом несомненно была красива (или недавно еще?).
– Он дурно воспитан, – настаивает отец. – Он просто дурно воспитан!
– Ах, оставьте! – и впервые, кажется, подняла на него глаза.
Глаза у нее странные. – С раскосинкой отчего всегда кажется, что глядит она на вас и куда-то помимо… – Вам всюду видится политика!
– Я сказал! У меня был продолжительный разговор с Алексеем Никитичем! На полной откровенности!..
Поняв, что разговор затягивается – она взяла в креслах вязанье и склонилась над ним. Теперь можно слушать в одно ухо и делать вид, что считаешь ряды.
– Вы много занимались светом, но мало – домом и детьми!.. – Отец – в халате, который постоянно распахивается. И тогда обнаруживаются почтенный животик и толстые ляжки в фиолетовых жилках. Она вновь подняла глаза и взглянула на него почти мечтательно. Пытаясь вспомнить – когда она разлюбила его. Давно!..
– Побойтесь бога! Я родила вам шестерых!
– Да, но троих не сберегли!
– Попрекать мать смертью ее детей…
– Я только хотел сказать, что в доме никогда не было дома!..
– Попрекать мать смертью детей – это не просто безнравственно. Это – дурной тон! Если кто уж невоспитан…
– Хочу вам напомнить, я – шестьсотлетний дворянин!
– Да, как я позабыла? В самом деле. Шестьсот лет. Это, право, не прибавило вам воспитанности!
Кто сказал, что каждая несчастная семья несчастлива по-своему?.. На самом деле, несчастье поразительно однообразно! И даже говорятся одни и те же слова. Ну, разве только различаясь – по месту и времени…
– Вы струсили, признайтесь! Вы просто струсили!..
– Я ответствен не только за себя одного! – сказал отец и от важности чуть раздул щеки.
– Вас как напугали при покойном императоре Павле – царствие ему небесное – так вы и по сей день – не отмякли!..
– Я ж вам сказал, что Алексей Никитич…
– Кто такой – Алексей Никитич?.. Что за манера – вечно щеголять имена ми-отчествами, известными только вам?.. Понятия не имею – кто такой Алексей Никитич!
– Как? Предводитель дворянства. Пещуров. Уездный предводитель, я вас знакомил…
– Ах, уездный предводитель! Я запамятовала. В этих ваших представлениях, простите – всегда есть что-то лакейское!..
Он схватил ее за руку и сильно тряхнул.
– Что вы сказали?..
– Отпустите! Вы ж видите – я вяжу!..
– Повторите, что вы сказали?..
– Что я вяжу! Еще повторить?..
– Вы забылись, сударыня! Я – статский советник!..
– Отпустите, г-н статский советник! Не то я кликну людей!..
– Бедный мальчик! – сказал отец несчастным голосом. – Все вышло потому, что он никогда не имел настоящего дома!..
– Вы о ком, собственно, из сыновей?..
– О старшем, естественно! Который попал теперь в пренеприятные ситуации!..
– Ах, это он уже – бедный мальчик?..
– Да-с, сударыня! Да-с!.. Когда он воротился домой из учения – он бежал своего дома! Он вечно торчал где-то… Он не мог даже привести гостей домой! В доме был всегда такой беспорядок! Вы – мать! Когда у Ольги начались месяца – тряпки валялись по всему дому!..
– Вы – не мужчина! Разве мужчине пристало замечать такие вещи?.. Кто виной – что вы никогда не умели спрашивать со слуг!..
– Это я должен был спрашивать?..
– Кстати, вы, по-моему, забыли нынче сказать, чтоб вынесли ваш горшок. А, нет?.. Что-то запах!..