- Да… А жена у него, говорят, испанка.
- Вот как? Интересно, что же он, с женой?
- Нет… С ним полковник Франсуа.
- Кто это такой?
- Не помнишь? Ну, тот самый полковник, с которым ты познакомилась у нас…
- Это который пел по-арабски?
- Ну да!
Из столовой послышался радостный возглас Малике:
- Мамочка! Едет! Уже выехал!
Девушка вбежала и, схватив мать в объятия, закружилась с ней по комнате. Та шутливо отбивалась.
- Ты бы хоть поздоровалась сперва, бесстыдница.
Лила удивлённо приподняла брови. Приподняла чуть-чуть, самую малость, иначе на лбу могут появиться морщинки.
- Кто едет? Генерал?
- Нет! Нет, не генерал! - ликовала Малике.
- Кто же такой? - в голосе Лилы прозвучало недоумение.
- Некто поважнее генерала!
Фатьма-ханум ласково провела ладонью по волосам дочери.
- Объясняйтесь тут сами. Мне нужно заглянуть на кухню.
Но объясняться необходимости не было. Лила уже сообразила, о ком идёт речь… Деловито оглядев платье Малике, она спросила:
- Мадам Гамар шила?.. Очень, очень мило. Тебе к лицу розовый цвет.
- Правда?
Малике важно прошлась по комнате.
Лила расхохоталась.
- Ты прелесть. Ну как тебя можно не любить?!
- Ты так думаешь? А мне кажется иногда, что он разговаривает со мной, а сам где-то в другом мире. Ахмед всё ещё считает меня ребёнком.
- Ты и впрямь ребёнок! Простодушный ребёнок! Разве можно показывать мужчине своё расположение? Мужчины должны думать, что это они нас завоёвывают. Не только государства, но и сердца женщин берутся с боем, это школьная истина, - засмеялась Лила.
- Ты будто сговорилась с папой. Я не могу без него, понимаешь? Не могу! Не могу!.. Не могу!.. - Вся фигурка Малике и большие сливовые глаза выражали удивление: зачем ей велят притворяться, почему не понимают?
В соседней комнате зазвонил телефон. Малике кинулась туда. Лила горько покачала головой ей вслед: бедная девочка, что ждёт её? Не так всё просто, доктор - крепкий орешек.
Занятая своими мыслями, Лила не заметила, как в комнату вошёл доктор Решид. Задумчиво подняла глаза, и у неё, словно у опытной актрисы, тотчас переменилось выражение лица, она вся подтянулась, заулыбалась.
- О, мсье доктор! - воскликнула Лила, рисуясь отличным французским произношением. - Наконец-то вы пожаловали! Разве мыслимо в ваши годы быть таким затворником?
- Добрый вечер, мадам, - по-арабски ответил доктор, целуя протянутую руку.
- Вы безжалостный человек! - засмеялась Лила. - Право, безжалостный!
- Я - безжалостен?
- Конечно, вы. Кто же ещё?
- Столь серьёзное обвинение требует не менее серьёзных доказательств.
- За доказательствами идти недалеко, они в соседней комнате. С самого утра Малике высматривает вас.
- Прошу прощения, мадам, я этого не знал, иначе пришёл бы раньше, видит бог.
- Так уж и не знали!
Доктор засмеялся.
- Вы, мадам, смотрите на меня, словно собираетесь загипнотизировать.
- Вас? О, это, вероятно, нелегко сделать даже профессиональному гипнозитеру. Мне же - тем более.
- Почему?
- Хотя бы потому, что вы хирург.
- Разве хирурги не такие же люди, как все смертные?
- Может быть… Вам сейчас тридцать два года, так ведь?
- Склоняюсь перед вашей осведомлённостью, мадам, хотя и не совсем понимаю, какое отношение имеет мои возраст к нашему разговору.
- Сейчас поймёте, - пообещала Лила. - Скажите, скольким людям вы сделали операции за свою жизнь?
Доктор Решид пожал плечами.
- Думаю, что довольно многим, но число назвать затрудняюсь. Вас, насколько я понимаю, интересует точная цифра?
- Вы, как всегда, отделываетесь шуточками, - упрекнула Лила.
- Нет, зачем же! - совершенно искренне возразил доктор. - Вы спросили - я ответил.
- Тогда ответьте мне и на такой вопрос: была ли среди ваших пациенток или знакомых хоть одна женщина, которая могла бы вас загипнотизировать?
Доктор с шутливым сокрушением развёл руками. Лила ответила сама:
- Не было. И не будет!
- Вы уверены?
- Абсолютно!
- Абсолютного, говорят, в природе не существует. Однако любопытно, на чём зиждется ваша уверенность.
- На общем мнении, которое я до некоторого времени считала вздорным, но потом убедилась, что оно справедливо.
- Поделитесь. Я постараюсь рассеять ваше заблуждение.
- Если бы это было так! - с невольной откровенностью вырвалось у Лилы. - Но боюсь обратного.
- И всё же, - настаивал доктор.
- Говорят, что хирургия и чувствительность не уживаются, - сказала Лила.
Доктор весело рассмеялся.
- Оригинальная философия, мадам! Честное слово, слышу об этом впервые. Очень интересная философия!
- Разве не так?
Беззаботно напевая, в гостиную вошла Малике. Увидев доктора, она замерла на мгновение и, не обращая внимания на присутствие Лилы, бросилась к доктору.
- Ахмед!
Решид нежно сжал в ладонях протянутые ему тонкие руки. Лила тихонько вышла из комнаты, тогда доктор обнял Малике.
- Ты получил моё письмо?
- Получил, дорогая. Но только, знаешь… мне не очень хотелось идти.
- Из-за наших гостей?
- Конечно. Ни с генералом, ни с его окружением я не знаком. Моё присутствие может оказаться нежелательным.
- А я? Про меня ты забыл?
- О нет! Только из-за тебя я и пришёл. Только зачем лишний раз сердить твоего отца? Он и так относится ко мне нелюбезно.
- Ах, не обращай на него внимания, Ахмед! Старый человек: поворчит - и перестанет.
В коридоре послышался низкий хрипловатый голос Абдылхафида, Малике торопливо выскользнула из объятий доктора.
- Папа идёт!.. Я бегу!..
Грузно ступая, вошёл Абдылхафид. Видно было, что присутствие доктора Решида его не слишком обрадовало:
- А-а, сааб доктор! - хмуро поздоровался он, протянув руку. - Добро пожаловать…
Вслед за мужем появилась Фатьма-ханум. В руках она держала серебряную вазочку с жареным солёным миндалём. Не успела поставить её на стол и поздороваться с доктором, как всё тот же черноусый слуга объявил:
- Приехали!
Абдылхафид бросился к выходу, за ним поспешила жена, но сейчас же вернулась с Лилой и Малике. В коридоре послышались шаги и громкие голоса.
- Пожалуйста, ваше превосходительство!.. Пожалуйте!.. - подобострастно повторял Абдылхафид.
После общих приветствий началась церемония знакомства.
- Прошу вас, ваше превосходительство… Познакомьтесь… моя дочь… Малике.
- Очень рад, мадемуазель! - генерал галантно склонился к руке девушки, посматривающей на него с застенчивым любопытством. - Благодарю случай, который дал мне удовольствие познакомиться с такой красавицей.
- Мадам Лила, - продолжал знакомить Абдылхафид. - Жена господина адвоката Бен Юсупа Бен Махмуда.
Длинный худой человек в очках почтительно наклонил голову. Лила встретила генерала беззастенчиво откровенным взглядом. Он внимательно посмотрел в её красивые глаза и задержал руку у своих губ на мгновение дольше, чем следовало. Лила внутренне усмехнулась, предвкушая новую победу.
Наконец, очередь дошла до стоящего несколько поодаль доктора. Абдылхафид сухо представил:
- Наш доктор… Доктор Решид.
Рыжеватые брови генерала дрогнули. Несколько секунд он рассматривал невозмутимого доктора с таким видом, будто старался припомнить, где он видел его прежде, потом вежливо протянул руку:
- Значит, вы и есть доктор Решид?
- Да, господин генерал, я и есть доктор Решид.
- Не ожидал, что вы так молоды, мсье доктор.
- Спасибо, господин генерал. Я вам признателен.
- Признательны? За что признательны, разрешите узнать?
- За то, что вы ошиблись в своём предположении.
- Значит, не хотите стареть?
- Я солгу, если скажу, что стремлюсь к этому.
Генерал вежливо засмеялся.
С генералом прибыл полковник Бертен Франсуа. Все присутствовавшие были знакомы с ним. Да и вообще в городе трудно было найти человека, который бы его не знал. Он родился и вырос в Алжире, прекрасно знал арабский язык, историю и литературу, традиции и обычаи населения. Среди французского офицерства полковник считался одним из лучших специалистов по Магрибу.
Поздоровавшись с женщинами, Франсуа подошёл к доктору Решиду и, пожимая ему руку, тихо, чтобы не слышали окружающие, сказал:
- Есть хорошие вести для вас, доктор. Попозже поговорим.
Доктор кивнул.
Тем временем генерал Ришелье преувеличенно громко восхищался:
- О, как прелестно у вас! Очень, очень красиво. А картины какие превосходные - сразу видна кисть старых мастеров. Если хозяева не возражают, я хотел бы рассмотреть их поближе.
Польщённый Абдылхафид приложил руку к сердцу и поклонился:
- О-о, генерал! Вы окажете мне честь!
- У каждого человека есть свои слабости, - продолжал генерал, направляясь к пейзажу, изображавшему Джурджурские горы. - Когда дело доходит до живописи, я забываю все дела.
Общество последовало за ним.
- Видела? Я же говорила, какой симпатичный! Нет, ты только посмотри, как держится! Сразу видно-прирождённый парижанин, не то что наши доморощенные французишки. Как элегантен!.. Как корректен!.. - нашёптывала Лила на ухо Фатьме-ханум.