16
Воевать генерал Клыков начал рядовым, в германскую войну, прямо с четырнадцатого года. А вот в следующем окончил уже школу прапорщиков, стал командиром взвода, потом получил под начало роту, дослужился до звания штабс-капитана и должности помощника командира полка, дрался с немцами на Западном, Северо-Западном и Румынском фронтах.
После Октября пошел в Красную Армию, начинал с ротного командира, а закончил гражданскую командиром бригады. В 1921 году подавлял кронштадтский мятеж. В мирное время побывал на различных военных постах, в том числе и военным комендантом Москвы довелось послужить… Командование 52-й армией принял в июле 1941 года и еще до того, как в декабре 1941 года Мерецков выгнал немцев из Тихвина, перешел в наступление. Двигаясь по обе стороны Октябрьской железной дороги, дивизии его армии освободили Малую Вишеру, ряд других населенных пунктов от Большой Вишеры до станции Дубцы и отбросили немцев за Волхов. В ряде мест клыковцы форсировали реку, преследуя врага, но противник ввел в дело свежие силы и отжал их на восточный берег. И только в районе поселка Водосье и станции Торфяное, находящихся на западном берегу, продолжала атаковать гитлеровцев 111-я дивизия полковника Рогинского.
Семнадцатого декабря был создан Волховский фронт, которому Ставка ВГК в категорической форме предписывала ни на один день не прерывать наступления, начатого 4-й и 52-й армиями. Протяженность фронтов этих армий сокращалась. Одна смещалась к правому флангу, другая - к левому, а между ними занимали позиции 59-я и 2-я ударная, выдвинутые из резерва Ставки.
Двадцать пятого декабря 52-я армия продолжала расширять захваченный ею плацдарм северо-восточнее станции Чудово, пытаясь прорваться к важному стратегическому пункту, и одновременно начала перегруппировку войск к левому флангу. Генерал Клыков имел четкую задачу: с началом общего наступления Волховского фронта двигаться в направлении Луги, охватывая одновременно Новгород с севера и окружая находящиеся там немецкие части. А справа занимала позиции 2-я ударная. Ее ждали еще 18 декабря, но первые боевые подразделения прибыли только в канун Нового года. Предполагалось, что свежие части ударной с ходу вступят в бой и помогут клыковцам развить успех. Но к переднему краю была доставлена только живая сила. Сила была снабжена и вооружена из рук вон плохо. Тылы безнадежно отстали. Николай Кузьмич смотрел-смотрел на это безобразие и распорядился выделить из запасов собственной армии хлеб, продукты, артиллерийские снаряды… Тогда он, конечно, не знал, что военная судьба накрепко свяжет его со 2-й ударной…
Накануне Нового года Клыков выехал в Малую Вишеру. Он хотел проверить тыловое хозяйство и заодно договориться о координации действий с правым соседом. По дороге Николай Кузьмич видел брошенные орудия, грузовики, они принадлежали 2-й ударной.
В штабе Клыков нашел командарма Соколова и рассказал ему о том, что видел на дорогах. Соколов тут же велел генерал-майору Визжилину, начальнику штаба, навести порядок.
- Когда думаете наступать? - спросил Николай Кузьмич.
- Сразу после Нового года, - ответил Соколов. Клыков с сомнением поджал губы, качнул головой.
- Нереально и безнадежно, - сказал он. - У вас тылы еще не подтянулись, второй эшелон, небось, на колесах где-то катит. Поверьте мне, генерал, здешний фронт - твердый орешек. Я воюю в этих краях с осени сорок первого… Обстановка сложная. Немцы укрепились еще в августе. Тот, ихний, берег Волхова - высокий и обрывистый. Это обеспечивает немцам хорошее наблюдение и прекрасный обстрел нашего берега и подступов к реке. Мы проводили разведку боем. Она показала, что система огня противника начисто исключает мертвые пространства. Чем вы будете брать противника, если у ваших пушек нету снарядов?
- Снаряды есть, - возразил Соколов, - только очень мало…
- Четверть боекомплекта, - уточнил член Военного совета армии Михайлов.
Клыков осуждающе покачал головой:
- Это же анекдот, а не наступление…
- Я докладывал Мерецкову. Комфронта заверил меня, что все будет доставлено к началу боя.
- Блажен, кто верует, - пожимая плечами, проговорил Клыков. - Вы все-таки предложите, генерал, отсрочить наступление. Необходимо время, чтобы подтянуть тылы, заготовить огневой запас. Немцев не возьмешь на ура, голых кулаков они не боятся…
Клыков не знал, говорил ли Соколов с Мерецковым, но приказ наступать получили все три армии - его 52-я, 59-я генерала Галанина и 2-я ударная. Только вот единого общего удара не получилось. Немцы отбили атаки армии Соколова, она с тяжелыми потерями отошла на исходные рубежи.
В ночь на 10 января 1942 года генерал Клыков получил приказ Мерецкова прибыть в деревню Папоротно. Здесь находился штаб 2-й ударной. Клыкова встретил порученец командующего фронтом.
- Ждут вас, товарищ генерал. Все в сборе… Пройдите сюда, - гостеприимным жестом показал куда пройти Клыкову капитан Борода.
В комнате, куда вошел Николай Кузьмич, находились трое: Мерецков, член Военного совета фронта Запорожец и представитель Ставки Мехлис. Запорожец смотрел на прибывшего генерала исподлобья. Мерецков мельком взглянул на него, когда тот стал докладывать о прибытии, и опустил глаза к бумагам, которые лежали перед ним. Лев же Захарович, напротив, смотрел на генерала с благожелательной улыбкой, чему Николай Кузьмич подивился. Всем был известен характер представителя Ставки, и улыбка эта Клыкову не понравилась. О судьбе командарма-34 Качанова, расстрелянного на Северо-Западном фронте в сентябре по приказу Льва Захаровича без суда и следствия прямо на месте, хорошо знали в Красной Армии.
Клыков закончил доклад. Кирилл Афанасьевич оторвался от бумаг и встал.
- Позвольте, - сказал он, - представить вам нового командующего Второй ударной армией - генерал-лейтенант Клыков, ветеран Волховского фронта. Давно воюет здесь.
Клыков удивленно посмотрел на командующего, потом перевел взгляд на Запорожца.
- Поздравляю, генерал! - крикнул Мехлис.
- Да, - продолжал Мерецков, - генерал Соколов отстранен от должности. Со Ставкой вопрос согласован. Принимайте армию и продолжайте операцию.
Открылась дверь. Спросив разрешения, вошли начальник штаба и армейский артиллерист.
- Ваши новые подчиненные, генерал, - сказал Мерецков, улыбаясь.
Улыбка показалась Клыкову вымученной, несколько виноватой.
- Продолжать операцию, - медленно произнес Николай Кузьмич. - Но с чем ее продолжать? Насколько мне известно, армия снабжена из рук вон плохо…
- Выбирайте выражения, командарм, - строго проговорил молчавший до того Запорожец. - Разумеется, отдельные недостатки имеют место, но…
Клыков, не дослушав члена Военного совета, повернулся к начальнику артиллерии, резко спросил:
- Снаряды есть?
- Нету, - ответил тот. - Все израсходованы.
- Ха, - сказал Николай Кузьмич и развел руки в стороны. - Так с каким же, извините, хреном прикажете наступать, товарищ командующий? Без снарядов?
Мерецков вспыхнул.
- Ты военный человек, Клыков! - громко сказал он. - Приказано продолжать операцию, - значит, обязан наступать… Понял? А за неисполнение приказа знаешь что с нашим братом бывает? Тоже мне… Разговорился! Я, может быть, сам…
Он запнулся, искоса взглянул на Мехлиса. Тот сумрачно молчал.
У Клыкова затвердело лицо, резко обозначились скулы, он упрямо сжал губы и смотрел поверх головы Мерецкова в угол.
- Итак? - спросил Мерецков. - Ваше слово, командарм…
- Без снарядов, без дополнительного времени на организацию наступательной операции вести в бой армию нельзя, - твердо, отчеканивая каждое слово, произнес Клыков. - И вы, товарищ генерал армии, знаете об этом не хуже меня.
Мерецков вздохнул. Спокойным, усталым голосом сказал:
- Хорошо. Что вам надо, Клыков?
- Снаряды. И время на подготовку…
- Сколько потребуется снарядов?
- Не менее пяти боекомплектов на прорыв немецкой обороны и потом по два боевых комплекта на каждый день боя. Кроме того, я прошу дать мне минимум пять суток на организацию наступления. Необходимо восполнить потери, которые уже понесла армия…
- Слыхал, Александр Иванович? - Мерецков повернулся к Запорожцу: - Дает командарм… Откуда я их возьму, снаряды? Мне ведь не жалко, только где взять? Негде, Клыков. Весь фронт на голодном пайке. Знаешь ведь: наступаем всюду. И здесь, и в центре, и на юге… Все резервы на строжайшем учете Ставки.
"Может быть, поначалу резервы создать, а потом и наступать… всюду", - подумал Николай Кузьмич, но вслух сказать это не решился, да и не его это дело - решать за Ставку.
- Словом, - продолжал Мерецков, - даем на эту операцию по три четверти боекомплекта…
- Курам на смех, - ответил Клыков. - Мне даже как-то странно слышать это, товарищ командующий.
- Александр Иванович, - заговорил Мерецков с Запорожцем, - как ты посмотришь, если мы отдадим Второй ударной наш неприкосновенный запас? Давай-ка посчитаем.
Кирилл Афанасьевич взял карандаш и лист бумаги, подсел к члену Военного совета. Они стали говорить вполголоса, а Мерецков черкал карандашом по бумаге.
Клыков сначала смотрел на них, потом перевел взгляд на Мехлиса. Вдруг Лев Захарович подмигнул ему. Клыкову стало зябко.
- Вот, - сказал командующий фронтом и поднес листок к глазам, - слушай, Клыков. Получишь сразу полтора комплекта, потом, с началом операции, еще два. От сердца отрываем… Доволен?
- Мало, - сказал командарм.
- Ну, знаешь, - возмутился Мерецков и хлопнул листком по столу, припечатав его ладонью.
Мехлис поднял вдруг руку.