* * *
Вскоре часть русских кораблей и судов оставила Гулльский рейд. В окутанном туманом Английском канале мореплавателей встретил нестерпимый визг: то подавали друг другу туманные сигналы, крутили хвосты свиньям практичные англичане...
Поменяв в гулльском адмиралтействе грот-мачту, "Гром" спешил вдогонку эскадре. Вскоре бомбардирский корабль нагнал "Северный Орел", который едва тащился, шатаясь, как пьяный, из стороны в сторону. Еще недавно вполне исправный линейный корабль "Орел" являл собой груду развалин: в трюме сильная течь, рангоут сгнил, камбузная печь развалилась по кирпичикам. Орловцы мрачно шутили, откачивая воду кетенс-помпами:
- О еде не хлопочи - нету нашенской печи!
Если в Гулле корабль имел всего три-пять дюймов воды за вахту, то за мысом Лизард в интрюме было уже двенадцать дюймов!
С молчаливого согласия капитана Клокачева команда переоделась в чистое платье. Вскоре стали отходить пазы и обрываться обшивные доски. Появление "Грома" было как нельзя кстати.
Бывший на "Северном Орле" за старшего контр-адмирал Елманов велел Перепечину сопровождать их до ближайшего порта. Корабли повернули на Портсмут. На горизонте со всех румбов белели паруса - то рыскали английские и французские наблюдательные эскадры...
А у линейного корабля уже расходились "с великим движением" борта. Их кое-как связывали, чтобы доползти до гавани. Воды в трюме было за сорок дюймов...
Оставив покалеченный "Орел" в Портсмуте, "Гром" в тот же день продолжил плавание.
За Дувром поменяли лоцманов, а за мысом Зюйд-Фордленд попали в шквал. Пришлось пережидать. Подойдя к берегу, "Гром" отдал якорь. Под килем восемь саженей воды, в самый раз для безопасной стоянки.
Через двое суток вокруг бомбардирского корабля отстаивалось, пережидая непогоду, уже более полутора десятка судов. - Гляньте, ваше благородие, никак наш тащится? - окликнул вышедшего на верхнюю палубу Ильина матрос.
Опираясь на твердую руку Константинова, Ильин обернулся. Точно, на рейд заворачивало маленькое облезлое суденышко с российским бело-голубым флагом.
- Вроде этакой лягухи у нас не имелось! - подивился Ильин.
А с "лягухи" уже орали что есть мочи:
- Мы датский наемный пинк с командами разбившихся у Копенхафена ботов. За капитана Корсаков-второй!
Лейтенанта Корсакова-второго на Балтийском флоте знали хорошо. Был он из плеяды отчаянных ботовых капитанов. Тех, что гибнут каждую кампанию в количестве огромном, чудом оставшись в живых, клянутся, что "больше в море ни ногой", а по весне снова просятся на свои гибельные боты.
Едва пинк стал на якорь, как Иван Корсаков уже съехал на "Гром". Вскоре слабо упиравшийся капитан бомбардирского корабля был усажен им в шлюпку и свезен на пинк.
Вахтенный офицер "Грома" князь Костров отметил в вахтенном журнале: "В третьем часу капитан-лейтенант Перепечин вместе с лейтенантом Корсаковым поехали на датский пинк".
Принявший у него вахту унтер-лейтенант Афанасьев дописал: "В 8 часов капитан-лейтенант Перепечин вернулся на корабль".
Томительно тянулись дни ожидания. В конце каждых суток в журнале бомбардирского корабля появлялась одна и та же запись: "Стоя фертоинг на якорях, за противным ветром, против местечка Диль, на рейде Доун всякие случаи". Было скучно.
Зато не скучал развеселый Корсаков-второй. На "Девице Казарин" (так игриво именовался датский пинк) без передыху палили из пушек, лейтенант праздновал свои именины. Но вскоре и громовцам выпал случай встряхнуться. Зашедшее в одну из ненастных ночей на рейд тяжело груженное трехмачтовое английское судно, не сумев встать на якорь, навалилось на "Гром". В шканечном журнале "Грома" сохранилась следующая запись: "В половине первого часа... судно при ветре SWZN и среднем волнении продрейфовало мимо "Грома", на котором стали отдавать канат плехт; в 1 час пополудни судно навалило на "Гром" и сделало повреждение с левой стороны в крамболе и в гаубичном порте; на "Громе" в 1 час ночи отдали все канаты, а судно продолжало дрейфовать на "Гром"; "с общего согласия командира и прочих офицеров" отрубили на "Громе" канат плехт, "чтобы не сделать кораблю большего повреждения", и остались на даглисте; судно еще несколько дрейфовало и остановилось поблизости не более 20 саженей. В половине 2-го часа с "Грома" стали палить из 3 пушек "поминутно" и подняли с кормового флагштока фонарь с огнем для призыва лоцманов..."
К немалому удивлению русских моряков, на все их крики на английском судне отвечали молчанием. На палубе же "купца" было вызывающе пустынно.
- И что это за кикимора-то на нашу голову? - злился капитан "Грома" Перепечин. - Чуть было не утопила нас, окаянная!
- Сдается мне, что перепилась эта кикимора изрядно! - мрачно констатировал Ильин. - На трезвую голову так не плавают!
Тем временем к борту бомбардирского корабля подошла шлюпка с берега.
- Какое это судно и кто его капитан? - перегнувшись всем телом через борт, прокричал Перепечин.
- Откуда мы знаем! - отвечали со шлюпки. - Здесь многие плавают! Если хотите все узнать, езжайте на берег к королевскому комиссару!
- Кто поедет? - обернулся к офицерам Перепечин.
Князь Костров, замявшись, отступил за спину Ильина.
- Видать, мне придется! - развел руками лейтенант.
- Перво-наперво разузнай все о сей кикиморе, а, кроме того, и о вспоможении нам в отыскании каната да плехта-якоря!
- Шлюпку будем спускать? - поинтересовался Ильин.
- Куда там! - махнул рукой Перепечин. - Ишь как разгулялось !
Дмитрий глянул за борт. Волнение и вправду значительно усилилось. Корабль то и дело ложился попеременно то на левый, то на правый борт, крутясь волчком вокруг положенного на грунт якоря.
- Да, шлюпку на такой волне спускать затруднительно. Не ровен час, опрокинет! - согласился он.
В журнале "Грома" вахтенный штурман тотчас написал: "Свою шлюпку за большим волнением и с боку на бок качанием спустить было никак не можно".
- Езжай с английцами! - распорядился Перепечин. - Да будь поосторожней, очертя голову никуда не лезь. Мне мортирный капитан живехонький нужен. Понял, добрый молодец?
Прикинув, когда пришедшая с берега шлюпка в очередной раз ударится волной о борт корабля, Ильин ловко спрыгнул в нее. Следом за ним кубарем полетел лекарь Брюммер, рассчитывавший посмотреть в деревенской аптеке каких-нибудь лекарств. Очутившись на берегу, лейтенант сразу же отправился в деревеньку Диль, к местному королевскому комиссару Бель- жаменту. Но тот принять русского офицера отказался, сославшись на позднее время. (На самом деле представитель британского адмиралтейства жестоко страдал от глубокого похмелья.)
- Господин комиссар примет вас не ранее восьми утра! - объявил Ильину величавый лакей.
Дмитрий вытащил из кармана часы. Открыл крышку, глянул. Шел четвертый час утра.
- Дотоле ждать здесь не могу! - объявил он лакею. - Будем все делать сами!
Вскоре с помощью местных жителей ему удалось разыскать домик голландского агента, который любезно предоставил русскому лейтенанту своего лоцмана. И снова впереди штормовое море. Волны захлестывали насквозь продрогших гребцов. Сидя на кормовой банке, Ильин твердо правил прямо на принесшую столько забот и волнений "кикимору". Через неполных два часа, стоя на палубе "Грома", лейтенант уже докладывал Перепечину, что судно, навалившееся на бомбардирский корабль, именуется "Коммерком" и идет из Вест-Индии в Лондон, шкипера зовут Вильмсоном, и он обещал с рассветом отыскать канат и якорь, прося лишь помочь ему людьми с "Грома", а за все повреждения непременно заплатит.
Свое обещание английский шкипер исполнил. Канат в тот же день был найден. Его доставили на "Гром", где тут же соединили с оставшимся на корабле концом. Вынужденная стоянка бомбардирского корабля продолжалась.
"Утро 25-го октября было уделено на подвертывание даглиста... В 4 часа дня задул шторм... и с "Грома" отдали другой якорь...
26-го октября... шторм продолжался с дождем; стоящих на рейде 62 судна разных наций.
27 октября... пришел с N английский военный фрегат... стоящих на рейде 58 судов; на "Громе" тянули грот-стень-ванты.
28-го ветер SW средний...; пришло... разных наций купеческих судов 12.
29-го ...к полудню ветер средней силы, идет дождь, стоит на рейде 60 судов; пришло... разных наций 4 судна.
30-го октября... "Гром" пошел к югу, вместе с ним пошло к S разных наций 55 судов. В 2 часа сделался противный ветер, и... "Гром" опять повернул к Дилю, а в половине 6-го часа стал на якорь опять на рейде Доунс".
А дувшие в лоб русскому кораблю ветра все не меняли направления.
Неделю проторчав за мысом Зюйд-Форленд, "Гром" вернулся в Портсмут.
Спустя несколько дней туда пришла и "Европа", которую при входе на Спитхедский рейд английские лоцманы ловко посадили на мель. Повреждения были серьезные. Чуть позже прибыл и нанятый датский пинк "Святой Иоанн" с доблестной командой пинка "Лапоминк".
Так стихийно образовался "Портсмутский отряд", командование которым возложил на себя контр-адмирал Елманов.
Сообщения с театра военных действий за октябрь - ноябрь 1769 года:
27 октября. Граф Витгенштейн с главными силами отряда подступил к Бендерам. Весь день шла сильная пальба с обеих сторон. И хотя турки потеряли много убитых и несколько раз зажигалась крепость, вечером граф Витгенштейн получил приказание следовать на зимние квартиры.
9 ноября. Замечена была сильная партия татар около места у вершины Кальмиуса. Находившийся там донской полковник Колпаков с 200 доброконными казаками отправился за ними в погоню.