С попутным ветром транспортный отряд быстро добежал до Борнхольма. Поджидая главные силы, суда лавировали в оконечностях острова, близко к нему не приближаясь.
Тем временем, уйдя к северу, Спиридов крейсировал с кораблями взад-вперед от Гогланда до Фаре.
- Не могли же они враз потопнуть? - злился он. - Хоть кто-то да должен объявиться...
Подле адмирала крутился, заглядывая в глаза, капитан-лейтенант Виллим Фондезин. Спиридов подхалимов не терпел и теперь искал предлог, чтоб избавиться от не в меру услужливого адъютанта:
- Сгоняй шлюпкой на "Орел" и извести Клокачева о моем неудовольствии от его маневров!
Фондезин пожал плечами - совсем старик из ума выжил, - стоит ли за этим гонять шлюпку. Но, встретив тяжелый адмиральский взгляд, опрометью кинулся исполнять приказание.
Так, в эскадренных делах и заботах проходили дни. Уже догнал эскадру задержавшийся у Красной Горки "Святослав", а Андерсона все не было. Адмирал почти сутками пропадал наверху. Расхаживая по шканцам, он вглядывался вдаль: не мелькнет ли где долгожданный парус?
Наблюдая как-то за работами корабельными, приметил Спиридов пожилого боцмана с серьгой в ухе, что, собрав подле себя в кружок рекрутов, терпеливо учил их вязать морские узлы. Лишь мгновение какое-то морщил адмирал лоб, припоминая.
- Здорово, Евсей, поди-ка сюда!
- Здравия желаю, ваше превосходительство! - вытянулся, подбегая, старый марсофлот.
- Будет тебе, старина! - махнул адмирал рукой. Знались Спиридов и Евсей еще с азовских славных дел. Был тогда нонешний адмирал в чинах скромных лейтенантских, а боцман евстафиевский и вовсе рекрутом зеленым. Затем несколько кампаний отплавали они вместе на Балтике. Еще раз повстречались уже под Кольбергом-крепостью, где оба в десанте морском сражались. Там Евсей и рану тяжелую получил, но первым на бастион вражеский взобрался, а Спиридов на том бастионе самолично флаг Андреевский водрузил...
Подошел к боцману адмирал, обнял его и расцеловал троекратно.
- Спасибо, Евсей Нилыч, за Кольберг!
Непонимающе смотрели на происходящее офицеры, изумленно - матросы. Нечасто такое видеть доводилось!
- Как здоровьице-то твое, старина? - поинтересовался, выпуская из объятий старого соратника, Спиридов.
- Ничего, иногда лишь хватанет спину, а так дотянем помаленьку. С флота все одно иттить некуды. Родня в деревне вся, почитай, перемерла, да и от землицы уже поотвык я, так что буду на кораблях помирать!
- В годы-то молодецкие не такие разговоры водили мы с тобой, а? - Адмирал подобрал живот, подбоченясь. - У меня, почитай, то же самое: как стрельнет поясницу, хоть волком вой. Да и ноги слабы стали, по трапам бегать тяжело.
- Стареем, видать, ваше превосходительство Григорий Андреич, - покачал головой Евсей.
- Вот дотянем путеплавание сие, покажем молодым, как воевать должно, и с чистой совестью в кущи райские подадимся. Как мыслишь, Евсей Нилыч, осилим?
- А чего его не осилить-то? - искренне подивился боцман. - Мы ж рассейские, как-никак!
- Ну, коли, ветераны таковы слова говорят, знать, и впрямь выдюжим! - рассмеялся адмирал.
После встречи той Евсей, что на крыльях летал. Шутка ли, такой почет ему при всех от самого Спиридова вышел!
Погода меж тем с каждым днем ухудшалась. По небу проносились низкие лохматые тучи. Вытянулись в нитку вымпела. А корабли вовсю швыряло на разгулявшихся волнах.
- Придется штормовать, - загрустил Спиридов и велел поднять сигнал "Держаться всем по способности". А ветер крепчал. На кораблях спешно спускали брам-стеньги и брали рифы у марселей, торопливо затягивали парусиной люки. Приседая в глубоких разводьях, "Евстафий" валился с одного борта на другой. Ветер уже не стонал, а ревел во весь голос. Под его напором гнулись стеньги, дугой выгибались реи.
Сам Спиридонов, прописным азом ноги растопыря, подле штурвала. При нем флаг-капитан Плещеев и капитан Круз. Сразу шесть человек, выбиваясь из сил, ложились грудью на рулевое колесо, стараясь не дать кораблю стать лагом к волне.
- Держать у меня в бейдевинд, едрена корень! - кричал рулевым осипшим голосом Круз, скользя ботфортами по палубе.
- Вон еще один смерти ищет! - показал он адмиралу на шкафут.
Там, держась руками за штормовые леера, пробирался от мачты к мачте боцман Евсей. Рискуя быть смытым за борт, он придирчиво оглядывал, все ли в целости. Внезапно огромный вал накрыл корабль. Мимо ухватившегося за фальшборт боцмана в потоке сходящей воды пронесло за борт молоденького матросика. Безумное лицо с полуоткрытым ртом - лицо покойника. В последнее мгновение Евсей все же, изловчившись, ухватил матросика за ногу. Вокруг клокотала вода. Силы боцмана были на исходе, еще немного - и он не выдержит...
Корабль будто вздохнул и медленно, а затем все быстрее и быстрее стал валиться на другой борт. Очнувшись, матросик неистово запричитал:
- Спаси и помилуй, Пресвятая Богородица!
- Не поклоны бить надобно, а башкой своей непутевой думать, герой! Ну, давай, ползи скоренько, не то с другого борта вылетишь.
С трудом разжал Евсей занемевшие пальцы и поспешил к грот-мачте, где рвало ветром во все стороны штормовой стаксель. По батарейным декам вовсю гуляла вода. Укачавшись с непривычки, валялись вповалку солдаты и армейские артиллеристы.
- Чтой-то, сердешныя, раненько вы онучи сушите! - жалели их матросы.
- Ползли бы наверх да "ура" царю морскому покричали, авось полегше бы стало.
Но отводили взор мутный солдаты, слюну горькую глотая.
- Господи! Дай нам силы дожить до дня светлого, когда ступим на землицу мы твердую!
А флотским стонать недосуг. Канониры с орудийной прислугой непрерывно крепили пушки талями да брюками. Не приведи Господь Бог, сорвутся, тогда беды не оберешься. В расходившиеся пазы хлестала вода. Плотники и конопатчики наскоро заделывали их пенькой и салом. Обтер лицо рукавом канонир Леха Ившин.
- Эх, море - что горе, красно со стороны! Слушай, ребята, загадку. Что милее ста рублев? Двести!
- Ну, Леха, - улыбались матросы, у пушек орудуя, - достанется тебе на орехи когда-нибудь за язык твой!
- Ничего, кому первая палка, тому и первая чарка.
- Давай, давай, не рассиживайся! - пробежал мимо озабоченный батарейный офицер.
"Как Васька-то мой там сейчас? Выдюжит ли малец?" - думал Ившин, подкладывая под колесо лафета клинья. Вдруг резкий удар с силой накренил корабль, фальшборт ушел в воду. Бывшие на верхней палубе замерли: встанет ли "Евстафий"? Скрипя всем корпусом, линейный корабль все же выровнялся. Люди облегченно вздохнули.
- На фок-мачте топ свернуло! - закричал адмиралу бывший рядом Круз.
- Рубите мачту, к черту!
У фок-мачты уже возились офицеры и матросы. Обвязанный крепким концом, с топором за поясом, упрямо лез вверх по вантам Евсей...
Лишь на следующие сутки к вечеру ветер стал стихать понемногу. Но бед шторм принес немало. Повреждения имели все. "Евстафий" нуждался в смене мачты, а "Святослав" едва не тонул. От ударов волн у него треснули кницы и сильно потек трюм. В дальнейшее плавание линейный корабль уже не годился. Скрепя сердце Спиридов отпустил поврежденные корабли в Ревель: первый - на кратковременную починку, второй - на длительный и серьезный ремонт. Сам же командующий со всем своим штабом перебрался на "Европу". На "Европе" сразу стало тесновато, там, помимо экипажа и десанта, плыл греческий архиерей с изрядной свитой.
Прошло еще два дня. На третий с марсов закричали долгожданное:
- Паруса с зюйда!
То в утомительной лавировке спешила на соединение Резервная эскадра Андерсона. Впереди под вице-адмиральским флагом линейный корабль "Екатерина", за ним "Кир-Иоанн" и "Город Архангельск". По причине малочисленности своей эскадры вице-адмирал Андерсон держал флаг на крюйс-стеньге, а младший флагман Елманов шел под одинарным вымпелом. Играя захождение, Резервная эскадра заняла согласно диспозиции место в арьергардии.
- Курс - Копенгаген! - поднял общий сигнал Спиридов.
Корабли послушно клали рули на вест, а в лоб им хлестал крепкий "мордавинд". Ложась поочередно то на правый, то на левый галс, эскадры едва продвигались вперед.
А вскоре новая беда... Ни с того ни с сего начал палить из пушек концевой "Иануарий". Прибывший с него к адмиралу каперанг Борисов был растерян.
- Пресной воды не имею ни пинты, все бочки полны водою морскою! - огорошил он Спиридова.
- Как? - не понял адмирал. - Что ты мелешь, каперанг!
- Так и есть, - переминался с ноги на ногу Борисов, - как выпили первый ряд бочек да взялись за второй, так все и обнаружилось.
Спиридов молчал, лицо его быстро покрывалось красными пятнами.
- Корсаков! - едва сдерживаясь, подозвал он капитана "Европы". - Ступай в трюм, разбей бочки и опробуй воду. Мне ж чарку сюда на пробу.
Корсаков стремглав бросился вниз. В ожидании известий адмирал не ходил, а метался по шканцам. Наконец появился и капитан "Европы".