- Боюсь, как бы не оплошать, - робко произнес Кузнецов.
- Постарайтесь не оплошать, - необычно мягко сказал Сталин. Улыбка скользнула по его губам и тут же угасла. - Желаю вам успехов на ответственном посту!..
Кузнецов, вернувшись в кабинет, устало опустился в кресло. Нахлынули воспоминания. Память воскресила осень 1935 года. Крейсер "Червона Украина", которым он тогда командовал, по боевой подготовке занял первое место на флоте. Командующий Черноморским флотом флагман флота 2-го ранга Кожанов{Кожанов Иван Кузьмич (1897–1938) - флагман флота 2-го ранга, в 1931–1937 гг. командующий Черноморским флотом.}, державший свой флаг на крейсере, пригласил Кузнецова в каюту и поздравил его с успехом.
- Видишь вот эту бумагу? - кивнул он на стол. - Написал реляцию в Москву, чтобы как лучшего командира, тебя наградили орденом Красной Звезды!
- Не рано ли поздравлять, Иван Кузьмич? - усмехнулся Кузнецов. - Вдруг высокое начальство откажет? Да и не ради награды я стараюсь…
- Ты, как всегда, прям и честен, Николай Герасимович, - улыбнулся Кожанов. - Верю, что стараешься не ради орденов, но за добрые дела не грех и орден дать как стимул к новым доблестям. К тому же ты командир, на тебя подчиненные держат пеленг в службе. - Комфлот достал папиросы и закурил. - Знаешь, я в двадцать два года стал командиром отряда моряков на Волге. Шла Гражданская война. Красные рубились с белыми не на жизнь, а на смерть. Высадились мы как-то на суше и сразу в бой. Скомандовал своим орлам идти в атаку, но никто не поднялся, лежат, прижавшись к земле. А вражьи пули косят траву. Тогда я вскочил с наганом в руке и во всю глотку заорал: "За мной, в атаку!" И моряки стеной пошли на беляков. Тогда-то я и понял, что личный пример командира что маузер - бьет наверняка. А вообще-то военного лиха я хлебнул сполна, особенно когда командовал экспедиционным корпусом на Каспии и вместе с Федором Раскольниковым{Раскольников Федор Федорович (1892–1939) - советский государственный и военный деятель, дипломат, журналист. В 1919–1920 гг. командовал Волжской флотилией, затем Балтийским флотом.} громил английских интервентов.
- И я в девятнадцатом добровольно вступил в Северо-Двинскую военную флотилию в пятнадцать лет, прибавив себе недостающие два года, чтобы стать военным моряком, - сказал Кузнецов. - В боях, правда, не участвовал. Печатал секретные приказы и донесения с фронта. В двадцать втором стал курсантом Военно-морского училища в Петрограде. А вы, наверное, после войны стали командиром корабля?
- Что ты! - махнул рукой Кожанов. - Для меня началась другая война. Практики у меня было хоть отбавляй, а глубоких теоретических знаний кот наплакал. Потому-то в двадцать четвертом стал слушателем Военно-морской академии. Там меня крепко подковали. После учебы попросился на корабли, но направили военно-морским атташе в Японию. Повезло лишь после возвращения на Родину - назначили командиром эсминца "Урицкий". Вдоволь наглотался морской солености, но от моря не ушел. В тридцать первом стал командующим флотом.
- В это время я учился в Военно-морской академии, закончил ее в тридцать втором с отличием…
- И тебя начальник Морских сил РККА наградил пистолетом системы Коровина как командира-ударника? - прервал его Кожанов. - Так или я что-то напутал?
- Все верно, а кто вам рассказал? - удивился Кузнецов.
- Сорока на хвосте принесла! - пошутил Кожанов. И серьезно добавил: - Плох тот командир, который ничего не знает о своих подчиненных. Кстати, на днях я познакомился с твоей женой Натальей Казимировной.
- Где? - снова удивился Николай Герасимович.
- На причале. Она с малышом приходила к тебе, а ты уже ушел в море. Красивая у тебя жена. Любишь ее?
Кузнецов шевельнул бровями.
- Сына мне родила, как же ее не любить?!
Кожанов помолчал, о чем-то задумавшись. Потом спросил Кузнецова, почему на прошлой неделе, когда корабли вернулись с моря, тот ночевал на корабле. Об этом ему сказал старпом.
- Повздорил я с женой, - признался Николай Герасимович. - У Натальи колючий характер… Пришел домой, а ее нет. Оказывается, оставила сына у соседки, а сама ушла к подруге. Вернулась поздно ночью. Ну а я, значит, вспылил…
- С женой воевать грешно, - с усмешкой заметил Кожанов. - Ты уж постарайся сдерживать свои эмоции. Думаешь, у меня жена сахар? Как бы не так! Тоже порой ссоримся, но я стараюсь во всем ей уступать.
"Моя Наталья на мужиков глаза пялит", - едва не вырвалось у Николая Герасимовича.
- Пора тебе помириться с ней, не то если придет ко мне с жалобой, пеняй на себя. У командира семья должна быть крепкой!
- Учту, товарищ командующий, - напряженным голосом произнес Кузнецов.
Кожанов ценил его за "неукротимую энергию и энтузиазм". Кузнецов разработал систему боевой готовности одиночного корабля, позже ее внедрили на всех флотах. Если раньше крейсер готовился к выходу в море едва ли не четыре часа, то теперь метод экстренного прогрева турбин позволял это сделать за 15–20 минут. По инициативе Кузнецова комендоры{Комендоры - артиллеристы.} крейсера повели борьбу за поражение противника первым залпом. Почин "Червоной Украины" подхватили другие корабли, а вскоре и весь флот.
- Я, конечно, не герой, но приятно, когда по моему крейсеру равняются другие, - сказал Николай Герасимович, когда на разборе учений комфлот похвалил его.
Правда, в тот же день начальник штаба Душенов за чашкой чаю как бы вскользь заметил Кожанову: мол, на крейсере люди хорошо действуют на учениях, а в повседневной службе там имеются серьезные огрехи…
- Да? - насторожился комфлот.
В канун ноябрьских праздников Кожанов неожиданно устроил проверку боевой готовности крейсера. Едва ступив на палубу корабля и приняв рапорт капитана 2-го ранга Кузнецова, он сухо произнес:
- Боевая тревога! Срочный выход в море! - И, понизив голос, добавил, глядя на недоумевающего командира: - Хочу проверить организацию службы на общекорабельном учении, имитируя бой с противником.
- Есть! - повеселел Кузнецов.
Колокола громкого боя раскололи тишину в Севастопольской бухте. И вот уже крейсер снялся с якоря и взял курс в открытое море. За кормой белым кружевом пенилась вода, чайки резали крыльями воздух, озорными криками провожая корабль. Густая синева висела над водой, и шторма не предвиделось. Но когда начались учения, подул северный ветер, нагнал волну, и работа на боевых постах резко осложнилась. Но моряки действовали так, словно и вправду шел морской бой. Они отражали атаки самолетов противника, боролись с пожаром в корме, куда "попала" торпеда, комендоры стреляли по щиту, который тащил за собой другой крейсер, и накрыли цель первым залпом.
- Я хотел бы сам посмотреть щит, - сказал Кожанов, глядя на командира корабля.
Крейсер подошел к щиту, и все увидели на нем большие дыры. Комфлот подозвал к себе артиллериста корабля Аркадия Свердлова и крепко пожал ему руку.
- Молодцы ваши комендоры: цель поражена с первого залпа. Так держать!
Свердлов смутился и совсем не по-уставному ответил:
- У нас, товарищ командующий, есть традиция - бить врага наверняка!..
Крейсер возвращался. Уже темнело. В небе зажглись первые звезды. На море была зыбь. Оставив за себя на мостике старпома, Кузнецов спустился в каюту командующего и пригласил его отужинать.
- Не откажусь!..
Во время ужина комфлот спросил Кузнецова:
- Хочешь знать, почему я сделал внезапную проверку экипажу? Так вот, в штабе флота кое-кто считает, что экипаж "Червоной Украины" трудится в поте лица лишь на учениях, а в повседневной службе у вас порядка нет.
- Кто этот кое-кто? - В голосе Кузнецова звучала обида.
- Зачем тебе знать? - усмехнулся Кожанов. - Главное, я убедился, что это не так…
Кузнецов пришел домой усталый и какой-то разбитый. Жил он с женой и сыном в трехкомнатной квартире, которую получил год назад, когда в Севастополе построили дом для флагманов. Было уже поздно, но жена не спала. Уложив сына в детской, она сидела на диване и читала книгу. Увидев мужа, встала.
- Что-то ты засиделся на своем крейсере, дорогой морячок! - с улыбкой промолвила она и шагнула к нему, чтобы снять с его головы фуражку, но он мягко возразил:
- Я сам… - Кузнецов повесил фуражку на вешалку. - Витек уже спит?
- Намаялся с игрушками.
Наталья присела к столу. Она и вправду была красива. Лицо открытое, глаза большие, черные, блестящие. Над ними такие же черные брови. Но порой в ее глазах была такая грусть, что Николаю Герасимовичу становилось не по себе, казалось, что это он чем-то обидел жену.
- Ужинать будешь?
- Нет, я сыт, на своем корвете ел котлеты с гречкой. - Он сел на диван, ладонью пригладил волосы. - Устал я чертовски. Комфлот устроил проверку крейсеру, и весь день в море мы "сражались" с противником.
- И как он, Кожанов, остался доволен? - Наталья повела бровью.
- Экипажу и мне персонально объявил благодарность!
- Ты, конечно, рад? - В глазах жены читалась усмешка.
- Море - моя жизнь, и, если все идет как надо, почему бы не радоваться? - Кузнецов помолчал. - Кстати, о тебе Иван Кузьмич сказал, что ты красива.
- Вот как! - воскликнула Наталья. - А мне он не понравился, глаза раскосые, как у японца. Я случайно познакомилась с ним. Хотела тебя увидеть, но крейсер уже ушел в море. Так объяснил мне дежурный КПП. Собралась уходить, как к причалу подкатила легковушка и из нее вышел какой-то начальник. Из рапорта дежурного я поняла, что это и есть командующий флотом. Он поздоровался со мной, спросил, кто я и зачем пришла. Он был вежлив, сдержан, улыбался и даже пошутил: мол, не сбежала ли я с картины художника? Вообще-то забавный ваш комфлот.