- Безобразие! - бросил в сердцах командир. - Только сейчас говорил о вас с флаг-штурманом Лецким. Он заявил, что вам надо выбирать в службе слабину. - Взгляд Климова упал на бутыль в углу рубки. - Это что?
- Спирт, товарищ командир, для приборов, - еще более смутился Васин. - Утром получил. Сейчас наведу здесь порядок…
У себя в каюте Климов попенял старпому:
- Яков Сергеевич, вы, надеюсь, понимаете, что бескультурье в работе порождает ошибки, не так ли? Вы построже с Васиным.
- Есть, понял. - Борисов сжал губы.
Сверху крикнули в центральный пост:
- Командиру прибыть к дежурному по бригаде!
Климов поднялся наверх и поспешил на плавбазу. Едва он вошел в дежурную рубку, как Лецкий отчеканил:
- Сухогруз "Орион" вчера в час ночи снялся с якоря и ушел в рейс! Убыл на нем и штурман Астахов.
- Спасибо, Василий Иванович, - грустно молвил Федор, а в душе отметил: "Тезка меня не обманул. Теперь можно Коровину показать фотокарточку отца". Только взглянул на часы, как в рубке появился комбриг.
- Ну, Федор Максимович, пляшите! - весело бросил капитан 1-го ранга. - Уговорил-таки начальство, что пора поступать в Военно-морскую академию. Пришлось сражаться с начштаба флотом. Вы что, насолили ему?
- Весной, когда вы были в отпуске, лодка в море ставила учебные мины, одна из них затекла и потонула. Виноват был молодой минер, а мне досталось от адмирала…
- Вы не правы, Федор Максимович, - заметил серьезно комбриг. - Командир - личность особая, с него и спрос особый. За весь корабль, за весь экипаж. Ошибка молодого минера - это и ваша недоработка. Так-то, голубчик! Месяца через два сдадите корабль и уедете набираться знаний. Только бы война не началась. Немцы ведут себя нагло. Сегодня в пять утра их самолет снова пролетел над главной базой флота. Должно быть, разведка! - В руках Климова Коровин увидел фотокарточку. - Что это? Ба, так это Максим Климов… - прошептал он. - Да, лихой был мичман, боцман на тральщике. Вы где взяли фото?
- Штурман сухогруза "Орион" подарил, - смутился Климов.
- Такой снимок был напечатан во флотской газете летом тридцать девятого, - пояснил комбриг. - Жаль, погиб…
"Кажется, все идет как надо", - думал Климов, возвращаясь домой. Когда он сказал жене, что пришло "добро" на учебу, она обрадовалась.
- Наконец-то и тебя заметило начальство! - Она сняла с его головы фуражку и повесила на крючок. - Знаешь что, Федя? Если тебе дали "добро" на учебу, то я могу через неделю уехать в Питер. Поживу у сестры, пока ты не приедешь…
- А как же сын? - прервал ее Федор. - Ему что, бросать школу? Нет, Дарья, рано тебе ехать, - сердито продолжал муж. - Успеется. К тому же без тебя и сына я тут затоскую.
Прошло две недели. Рано утром Климова разбудил телефонный звонок. Это был Астахов. Голос у него был тихий, но отчетливый и твердый. Говорил он, однако, коротко, словно куда-то торопился.
- Если не возражаете, я загляну к вам вечером.
- Отца… видели? - У Федора голос сорвался от волнения.
- Видел, - чуть слышно прошелестело в трубке. - Письмо ему передал. Принесу вам его ответ…
- Буду ждать!
Из спальни, будто специально подгадав, вышла Дарья. Она была в халате, волосы сзади заколоты в пучок.
- Что, снова звонил твой тезка? - спросила она.
- Собирается к нам в гости.
Климов надел тужурку. Из соседней комнаты подал голос сын:
- Папка, ты когда меня на лодку поведешь? Витька, мой сосед, с которым мы были на рыболовном траулере, вчера ходил к отцу на эсминец, даже на командирский мостик поднимался!
Федор надел фуражку, заглянул к сыну в комнату.
- Петька, вот сходим в море, и я покажу тебе свою лодку, - пообещал он. - Если захочешь, в воскресенье махнем на катере на остров Сальный. Там очень много птиц. Согласен? Только в школе не балуйся. Учительница жаловалась, что ты недавно опоздал на урок.
- Так получилось, - с обидой возразил сын. - Во время перемены я выскочил на улицу купить мороженое, пока ел - опоздал.
К ним подошла Дарья.
- Петенька, не задерживай папу, он спешит. Да и тебе пора собираться в школу…
На подводной Лодке у Климова забот было по горло, но он сделал все, что намечалось по плану, и поспешил на встречу с Астаховым.
До глубокой ночи Федор ждал его, то и дело поглядывая в окно, не покажется ли на дороге запоздалый гость. Забылся лишь на рассвете. В это время и позвонил ему штурман.
- Это я, Астахов! - кричал он в трубку. - Поезд, дьявол, опоздал, и я не успел на рейсовый катер. Так что к восьми буду у вас. Не возражаете?
С утра Климову надо было идти на службу, и остаться дома он никак не мог, о чем и сказал Астахову, предложив ему встретиться где-нибудь в городе. Но штурман решительно возразил:
- Днем, я не могу. Прошу задержаться на часок, это важнее для вас, чем для меня.
- Хорошо, - покорно согласился Климов и положил трубку. Он заглянул в комнату жены. - Астахов к нам едет.
- Сам принимай его, а мне сегодня нужно раньше быть на работе.
Дарья накормила сына и ушла вместе с ним. Климов между тем позвонил дежурному по бригаде и сообщил, что он на час задержится на берегу. Федор позавтракал, стал мыть посуду, и тут кто-то постучался. Он открыл дверь, не сомневаясь, что за порогам стоит тот, кого он ждет с таким нетерпением.
- Прошу вас, Федор Сергеевич…
Астахов молча вошел в комнату. Гость, как показалось Федору, через силу улыбнулся, потом поставил свой коричневый портфель на пол и сообщил, что в ночь уезжает. Он также посетовал на то, что почти всю ночь не спал: ремонтировал гирокомпас…
- Вы привезли письмо отца? - сдержанно прервал его Климов.
- Я работаю четко, Федор Максимович, - усмехнулся штурман. - Как фирма с хорошей репутацией. Весь день гостил у вашего папаши. - Он открыл портфель, выудил оттуда конверт. - Вот оно…
Климов буквально выхватил из его рук послание, дрожащими пальцами развернул сложенный вчетверо листок и начал нетерпеливо читать:
"Дорогой сынок! Я прочел твое письмо со слезами на глазах. Забыл уже, когда я плакал, а тут совсем раскис. Даже не верится, что это ты, мой дорогой Феденька. Ты задал мне так много вопросов, но я отвечу на главный: где я был все это время и почему оказался в Тронхейме? Так вот, все то, о чем тебе рассказал Астахов, - правда. Я рад, что судьба свела меня с ним, по-моему, Федор настоящий парень.
У меня к тебе просьба, сынок. Пожалуйста, сфотографируйся и передай с Астаховым свою фотокарточку. Да, матери обо мне не говори, она этого не переживет. А ты, сын мой, знай, что я жив, и, если сумеешь приехать в Тронхейм в качестве туриста, мы с тобой увидимся. Федор Сергеевич сказал мне, что Женька Коровин стал капитаном первого ранга. Про меня ему тоже не говори, а то еще будет на тебя коситься…"
Климов оторвался от письма, подумал: "Коровину надо сказать, что отец остался жив, он умница и все поймет. Служил отец на совесть, много лет был сверхсрочником, профессия боцмана ему глянулась". Он с жадностью принялся читать дальше:
"Федя, пока мы с тобой будем общаться через Астахова. Если бы не он, я никогда бы, наверное, не смог получить от тебя весточку. У меня, сынок, так много мыслей накопилось, что в одном письме их не выразишь… Понимаешь, у меня на днях открылась рана, я похудел, боюсь, что могу и концы отдать… Потому хочу увидеть тебя. Не сможешь ли ты приехать в Тронхейм хотя бы на денек?.. А пока жду от тебя фотокарточку".
Климов дочитал письмо, задумчиво отложил его и грустно молвил:
- Ему там, видно, нелегко живется…
- На чужбине не рай, - со вздохом сказал штурман. Он добавил, что собирается в отпуск, поедет с семьей куда-нибудь на юг, где потеплее. - Вернусь из отпуска и дам вам знать, - почти весело заключил он.
Климову почему-то остро захотелось, чтобы гость поскорее ушел. Астахов между тем вынул из кармана часы на серебряной цепочке.
- Скоро десять утра. Кажется, мне пора. Да и вы тоже подзадержались. На лодке, наверное, ждут?..
- Командира корабля всегда ждет экипаж, - улыбнулся Федор.
Неспешно, в молчании, Астахов взял свой портфель.
- Может, случится так, что отпуск мне капитан судна не даст и я с другой оказией уйду в дальний рейс и снова окажусь в Норвегии. Да мало ли что бывает! - Штурман вздохнул. - Мы хотя и не носим военную форму, но и для нас обязательны приказы. Так я буду вам звонить, добро?
Климов согласно кивнул.
Кажется, никогда еще, даже в дни хасанских боев, когда маршал Блюхер{Блюхер Василий Константинович (1889–1938) - герой Гражданской войны, Маршал Советского Союза (1935). В 1921–1922 гг. возглавлял вооруженные силы ДВР, с 1929 г. командующий Дальневосточной армией, первым награжден орденом Красного Знамени (сентябрь 1918 г.).} и он, Кузнецов, в то время командующий Тихоокеанским флотом, ожидали ударов японской авиации по Владивостоку, Николай Герасимович не был так взволнован, как в эту июньскую ночь сорок первого года. При мысли, что может грянуть война, у него прошел меж лопаток холодок, а в горле появилась такая сухость, что стало трудно дышать. Открыв форточку, он глотнул воздух. Кабинет наполнился шумом дождя. Темноту неба острыми клинками рассекали молнии, а гроза своими раскатами будоражила его смятенную душу.
Уже поздно вечером, когда нарком ВМФ переговорил с адмиралом Галлером о приемке новых кораблей в Николаеве, ему вдруг позвонил нарком обороны маршал Тимошенко.
- Николай Герасимович, у меня есть важные сведения. Зайдите ко мне!