- Увидят через считанные минуты.
Интересно, как они это воспримут: спокойно, как Роберт, или возмутятся, как Вальтер? Будут ли открыто протестовать - или дипломатично пожмут плечами, признавая свое бессилие? Вечером он узнает… Вальтер взглянул на каминные часы.
- Я опаздываю на обед. Ты сегодня вечером будешь на балу у герцогини Суссекской?
- Да. Увидимся там.
Они вышли из дома вместе и расстались на Пиккадилли. Вальтер пошел к дому Фица, где его ждали к обеду. Он чувствовал себя совершенно разбитым, казалось, земля уходит у него из-под ног. Война, вызывавшая у него такой ужас, была совсем рядом.
Едва он успел поприветствовать графиню Би в светло-лиловом платье со множеством бантиков и пожать руку Фицу, неотразимому в белой сорочке с воротником-стойкой и белой бабочкой, как объявили начало обеда. Он был счастлив, что ему выпало вести в обеденный зал Мод. На ней было темно-красное платье из какой-то материи, удачно облегавшей фигуру. Когда она садилась, он, придвигая ей стул, сказал:
- Прелестное платье!
- Это от Поля Пуаре, - сказала она. Модельер был так знаменит, что даже Вальтер слышал его имя. И чуть понизив голос, Мод добавила: - Я знала, что вам понравится.
В этих словах вроде и не было ничего особенного, но у него радостно забилось сердце - и тут же сжалось от страха, что он может потерять эту очаровательную женщину.
Дом Фица лишь немного не дотягивал до дворца. Окна большого обеденного зала выходили на две оживленные улицы. Несмотря на яркое вечернее солнце, в зале горели электрические люстры, и их свет отражался в хрустальных бокалах и серебряных приборах, выставленных перед каждым гостем. Оглядывая других дам, сидящих за столом, Вальтер в очередной раз удивился тому, какие неподобающе низкие вырезы на вечерних платьях дам высшего общества.
Он думает как подросток. Пора жениться.
Как только он сел, Мод под столом вынула ногу из туфли и погладила его ногу. Он улыбнулся ей, но она сразу заметила, что он расстроен.
- Что случилось? - спросила она.
- Начни разговор об австрийском ультиматуме, - шепнул он. - Скажи, что слышала, будто его уже доставили по назначению.
Мод, обращаясь к Фицу, сидевшему во главе стола, сказала:
- Фиц, я слышала, Белград наконец получил ноту австрийского императора. Ты уже знаешь об этом?
- То же, что и ты, - ответил Фиц, опуская ложку. - Содержания никто не знает.
- Насколько мне известно, требования очень жесткие, - сказал Вальтер. - Австрия настаивает на том, чтобы принимать участие в сербском судебном процессе.
- Принимать участие в процессе?! - воскликнул Фиц. - Но если сербский премьер-министр согласится на это, ему придется уйти в отставку.
Вальтер кивнул. Фиц видел те же последствия, что и он.
- Австрийцы ведут себя так, словно хотят начать войну… - Слова Вальтера были опасно близки к тому, что можно было бы назвать неверностью союзнику Германии, но он был слишком взволнован, чтобы думать об этом. Он поймал взгляд Мод - она молчала, лицо ее побледнело. Она тоже сразу восприняла известие как угрозу их будущему.
- Конечно, всем жаль Франца Фердинанда, - сказал Фиц. - И подрывная деятельность националистов может нарушать спокойствие империи, если с ними решительно не бороться… - Вальтер подумал, что Фиц проводит параллели с борцами за независимость Ирландии и южноафриканскими бурами, угрожающими Британской империи. - Но чтобы расколоть орех, вовсе не обязательно брать кувалду.
Лакеи унесли суповые тарелки и налили другое вино. Вальтер не стал ничего пить: вечер впереди долгий, а ему нужна ясная голова.
- Я сегодня случайно встретилась с премьер-министром Асквитом, - тихо сказала Мод. У нее был испуганный вид. - Он сказал, что может начаться настоящий Апокалипсис. Я ему не поверила… А теперь боюсь, что, возможно, он прав.
- Мы все этого боимся, - сказал Фиц.
Вальтера всегда впечатляли связи Мод. Она запросто общалась с самыми могущественными людьми Лондона. Вальтер вспомнил, как еще девочкой, в одиннадцать или двенадцать лет, когда у власти было правительство консерваторов и отец Фица и Мод был министром, она с серьезным видом расспрашивала коллег отца, гостивших в Ти-Гуине. И еще тогда они внимательно ее выслушивали и терпеливо отвечали на все вопросы.
- С другой стороны, - продолжала она, - если война все же начнется, Асквит считает, что Великобритании вовсе не обязательно в ней участвовать.
Вальтер воспрял духом. Если Великобритания не будет участвовать, война не разлучит его с Мод.
Фиц, казалось, был разочарован.
- Правда? - спросил он. - Даже если… - Он взглянул на Вальтера. - Простите, фон Ульрих… Даже если Германия вторгнется на территорию Франции?
- Асквит говорит, мы останемся в стороне, - ответила Мод.
- Похоже, подтверждаются мои давние опасения, - важно начал Фиц, - что правительство не понимает действительного соотношения сил в Европе. - Как консерватор он не доверял правительству либералов, а лично Асквита ненавидел за ослабление власти палаты лордов. Но что самое главное, перспектива войны его не ужасала. Вальтер боялся, что в каком-то смысле Фиц о ней мечтает, совсем как Отто. И уж во всяком случае Фиц считал, что лучше война, чем любое ослабление влияния Великобритании.
- А уверены ли вы, мой дорогой Фиц, - спросил Вальтер, - что победа Германии над Францией изменила бы равновесие сил к худшему?
Эта тема была слишком болезненной для застольной беседы, но в то же время вопрос был слишком важный, чтобы уйти от обсуждения.
- Со всем почтением к вашей великой стране и к его величеству кайзеру Вильгельму, вынужден заключить, что Британия не должна допустить, чтобы Германия контролировала Францию.
И в этом суть, подумал Вальтер, прилагая все усилия, чтобы не показать, какой гнев и разочарование вызвала у него эта гладкая фраза. Нападение Германии на Францию, союзника России, на самом деле было бы самозащитой, но англичане подают это так, будто Германия пытается занять в Европе господствующее положение. Через силу улыбнувшись, он сказал:
- Мы уже побеждали Францию сорок три года назад, в конфликте, который вы называете Франко-прусской войной. Великобритания тогда осталась в стороне. И вы нисколько не пострадали от нашей победы.
- Именно это сказал и Асквит, - вставила Мод.
- Тогда было совсем другое дело, - сказал Фиц. - В 1871 году Франция потерпела поражение от Пруссии и нескольких других малых немецких государств. После войны эта коалиция объединилась в одно государство, современную Германию. И я уверен, что вы, мой старый друг, согласитесь, что Германия сейчас - сила намного более значительная, чем тогдашняя Пруссия.
Такие люди, как Фиц, очень опасны, подумал Вальтер. Оставаясь безупречно любезными, они приведут мир к гибели. Он сделал над собой усилие, чтобы ответ прозвучал легко и дружелюбно:
- Вы правы, разумеется, но может быть, "значительная" - еще не означает "враждебная"?
- В этом-то и вопрос!
Би на другом конце стола постаралась привлечь к себе внимание. Она, без сомнения, считала эту тему слишком острой для застольной беседы.
- Я жду не дождусь сегодняшнего бала у герцогини, - сказала она жизнерадостно. - А вы, господин фон Ульрих?
Вальтер почувствовал в ее словах упрек.
- Я уверен, что бал будет великолепный, - с чувством сказал он, и Би наградила его благодарным кивком.
- Вы так хорошо танцуете! - вставила тетя Гермия.
Вальтер ответил старушке с теплой улыбкой:
- Леди Гермия, не окажете ли вы честь танцевать со мной первый танец?
Она была польщена.
- Да что вы, в мои-то годы! К тому же у вас, молодых, совсем другие танцы. Когда я была молодой, ничего подобного не было и в помине!
- Последний каприз моды - чардаш, - сказал Вальтер, - венгерский народный танец. Хотите, я вас научу?
- Надеюсь, это не спровоцирует дипломатический инцидент? - сказал Фиц. Шутка вышла не очень смешная, но все засмеялись, и разговор перешел на другие, обыденные, но безопасные темы.
После обеда все сели в экипажи, чтобы проехать четыреста ярдов до дворца герцога и герцогини Суссекских на Парк-лейн.
Уже стемнело, все окна были ярко освещены: герцогиня наконец поддалась на уговоры и провела электричество. Вальтер поднялся по главной лестнице и вошел в первый из трех огромных приемных залов. Оркестр наигрывал известнейшую мелодию последних лет "Александр рэгтайм бэнд". Вальтер почувствовал, как в такт музыке стали подрагивать пальцы левой руки: главным элементом была синкопа!
Он сдержал обещание, потанцевал с тетей Гермией. И надеялся, что ее будут и дальше приглашать: если она устанет и задремлет где-нибудь в кресле, Мод останется без присмотра. Он вспоминал, как несколько недель назад они уединились в библиотеке, и мечтал прикоснуться к Мод в этом облегающем платье.
Но сначала надо было сделать дело. Он поклонился тете Гермии, взял с подноса, предложенного лакеем, бокал розового шампанского и стал обходить гостей - политиков и дипломатов. Он прошелся по малому бальному залу, по гостиной, по большому бальному залу, беседуя то с тем, то с другим. На бал были приглашены все послы до единого, и многие пришли, в том числе и начальник Вальтера, князь Лихновский. Было много членов парламента, в основном - консерваторы, как герцогиня, но и кое-кто из либералов, даже несколько министров. Роберт тоже пришел: он был поглощен разговором с лордом Ремарком, младшим министром военного министерства. Членов парламента от лейбористов видно не было: герцогиня считала себя человеком без предубеждений, но всему же есть предел.