- В ристалищах преуспеваю, Ратибор доволен, а в цифири и буквицах хуже. Не люблю костью по бересте царапать значки всякие.
Олег нахмурился:
- Ты, княжич Игорь, каждодневно помни, какого ты рода и каково твоё предначертание. Ты един Рюрикович, и я твоему отцу обещал и Вотану клялся, что от тебя на Руси начало пойдёт роду княжескому. Чать, слышал рассказы гостей царьградских?
Их государи книжно премудры, оттого их царство процветает.
- Но ты, Олег, не ведаешь грамоты, ан это не помешало тебе заставить повиноваться и новгородцев, и словен, и мерю?
Олег остановился, положил ладонь Игорю на плечо:
- В твоих словах правда, но разве только в мече и дружине сила? Нет, она и в разуме! А разум без учения что хлеб без опары. О том помни ежечасно. Ладно ужо, иди корми своего волчонка, вишь как он тебе палец обсасывает, а я велю баню топить.
На просторном поле сразу же за городской стеной, где по весне новгородцы косили траву на сено, в один из погожих осенних дней гридни учинили ристалище, славяне и варяги показывали искусство боя. Сойдутся отрядами либо один на один, звенят мечами, отражают удары, защищаются, выставив из-за щитов копья. А конные русичи ещё и в удальстве похвалялись. Потом разили неведомого врага стрелами. В единоборстве выявляли сильнейшего, а к вечеру устроили пир, на кострах жарили мясо дикого вепря и молодого тура, пели песни, пили хмельной мёд и пиво, плясали.
К Олегу подсел ярл Гард, снял с огня кусок мяса, разрезал его пополам, протянул Олегу. Внутри оно было ещё с кровинкой, но ярл ел с наслаждением, а когда прожевал, сказал:
- Со смертью Рюрика ты наш конунг. Но ответь, зачем мы шли на Русь? Я и мои товарищи так же бедны, как в тот день, когда Рюрик позвал нас в эту землю. Вот и ты, воротившись из полюдья, разве привёз нам гривны или скору, какую мы продали бы на торгу? И снова нет! Знаешь, конунг, нам надоела такая жизнь, и мы давно уже не видели врага. Мои викинги хотят уйти от тебя. Паруса наших драккаров давно не наполняли варяжские ветры.
От гнева у Олега перехватило дыхание, но он не подал виду:
- Ты покидаешь меня, ярл, когда самое трудное позади. Вас, норманнов, со мной мало, а с вашим уходом останется совсем немного.
- Не держи на нас зла, конунг, отпусти. Сначала мы отправимся на родину, в Упландию, повидаем своих жён, и кто ведает, может, ещё вернёмся и, если пожелаешь, пристанем к тебе. Мы покидаем Гардарику, но оттого твоя дружина не ослабнет, ибо к тебе пристали воины-славяне. Их у тебя больше, чем викингов. Ты не станешь удерживать нас, как не держал Рюрик Аскольда и Дира.
Олег долго молчал, смотрел на первые звёзды. Они были редкие и высокие. Наконец сказал:
- Как ни тяжко мне, ярл, но пусть будет по-твоему. Вы возьмёте драккар и погрузите в него всё, что есть у меня, дабы не было обиды, не говорили вы, что Олег-де вас обидел. Но если вы надумаете вернуться, я приму вас...
Настал час отплытия. Викинги торопились: предстояло до морозов выйти в море Варяжское. Они всходили на драккар в броне и рогатых шлемах, и вскоре их щиты уже висели вдоль бортов. Олег поднял руку, прощаясь, подняли руки викинги и русичи. Длинные вёсла разом загребли воду, и драккар медленно отошёл от причала, а когда повернул по течению Волхова, взметнулись цветные паруса из толстого полотна. Ветер наполнил их, и судно, вздрогнув, поплыло, разрезая воды Волхова.
Воевода Ратибор промолвил:
- Не станем судить их.
Олег промолчал, отправился в Детинец.
К концу листопада месяца, когда осыпался лист и редкие иноземные гости, с запозданием возвращавшиеся из Скирингсааля, бросали якоря в Волхове, затихал шумный торг, а люд новгородский благодарил Перуна, что был к ним милостив.
На восходе солнца народ сошёлся на капище, где главный жрец, седой старик с сухим, изрезанным крупными морщинами лицом и редкой бородой, бессвязно выкрикивал языческие заклинания, а его помощник уже разжёг жертвенный огонь.
На высокой ноте жрец оборвал вопль, наступила тишина, и тогда другие жрецы привели черношёрстного быка. Он ревел, гнул к земле голову, упирался. Его подтащили к Перуну. Главный жрец неуловимым движением маленького треугольного ножа ударил быка пониже рогов, и тот, рухнув на колени, завалился на бок. Тотчас помощник жреца перехватил быку гортань, и тёмная густая кровь щедро хлынула на жертвенный огонь. Люд завопил радостно, потрясая поднятыми руками, а серебряноголовый усатый идол невозмутимо взирал на беснующуюся толпу широко открытыми глазами.
Олег не осуждал русичей: они поклонялись своему богу Перуну. Тот был всегда с ними. Как бог норманнов Вотан, отец богов и людей фиордов, даёт своим сыновьям силу и удачу в походах на море и суше, так и Перун помогает русичам. Не потому ли непобедимы варяги и русы?
Покинув капище, Олег пошёл берегом Волхова. Солнце давно уже подкатывалось к зениту, и народ медленно расходился с жертвенного холма. Олег шёл задумавшись. Отъезд Гарда его омрачил: норманны хорошие воины, но они пришли на Русь за добычей, а он, Олег, не позволял им разорять славян, ибо у него иная цель. Значит, ни Гард, ни его товарищи не поняли замысла Олега.
Насильно викингов не удержать, они вольны в своей судьбе. Не так ли поступили Аскольд и Дир, покинув Рюрика? Теперь они княжат в Киеве. Побывавшие там новгородские торговые люди рассказывают: город тот на холмах, Подолом спускается к Днепру. Собирает Киев дань с племени полян и с торговых гостей, которые плывут мимо него.
Слушал Олег купцов, и город этот манил его. Коли речь пойдёт об объединении славян, то кому, как не Киеву, такое сподручно, ибо стоит он на срединном течении Днепра, в самом центре Руси.
Свои замыслы Олег скрывал, и, когда он решится пойти на Киев, пусть его поход будет неожиданным не только для Аскольда и Дира - о нём не должна знать даже дружина.
У ворот Детинца, на мосту через ров, Олега поджидали несколько смердов. Скинув колпаки, поклонились ему. Седой старик сказал:
- Твои люди, конунг, погост наш зорили, воровством промышляли. Нежданно нагрянули, обиды причинили. Защиты твоей просим, накажи виновных.
- Но моя дружина в городе! - удивился Олег. - Не ошиблись ли вы, мужи?
Но смерд уточнил:
- Драккар из Новгорода плыл, на нём были твои люди.
Теперь Олег догадался: Гард разбой учинил. Нахмурился.
- На той неделе мою дружину покинули викинги. Слышите? Норманны хотели плыть в Упландию. Это они напали на вас. Но я обещаю, в полюдье ваша дань будет меньше на столько, на сколько викинги пограбили ваш погост.
- Ты справедлив, конунг, мы вернёмся к себе с доброй вестью, и смерды не станут держать зла на твою дружину.
В хоромах Олег позвал тиуна:
- Гард волховский погост разорил. Тех смердов от зимнего полюдья освободи.
Тиун усмехнулся:
- Они, конунг, приплетут такое, чего и не было.
- Может, и так, однако тем смердам, какие челом мне били, верю. Я Гарда знаю, он своего не упустит.
- Как велишь.
В горнице отрок из гридней принял шлем, помог снять кольчужную рубаху, принёс кувшин с родниковой водой и, поставив медный таз на скамью, подал льняной рушник. Олег долго плескался, фыркал, отёрся, растирая лицо докрасна. Потом расчесал костяным гребнем волосы, одёрнул рубаху.
В трапезной его дожидались бояре из большой дружины, на столах стыла еда. На огромных деревянных блюдах - куски варёной стерляди, жареная медвежатина, ломти ржаного хлеба. Олег отщипнул от горбушки, круто посолив, бросил в рот.
Отроки внесли блюдо с горячей гречневой кашей, вкатили бочонок с хмельным мёдом и, черпая ендовой, разлили его по чашам.
Выпили. Олег вспомнил жалобу смердов, насупился, сказал:
- Мы ведь викингам, какие нас покинули, немало выделили. Не так ли?
Бояре, не уразумев, к чему Олег клонит, перестали жевать. Тогда он рассказал им о встрече.
Ратибор укоризненно покачал головой, а ярл Вукол рассмеялся:
- Хватка Гарда!
- О всемогущий Вотан, значит, слух мой и глаза не обманулись, - воздел руки викинг Ивор.
- О чём ты? - поднял брови Олег.
Ивор поднялся: