На другой день в ночь Мерецков прибыл в штаб 14-й стрелковой дивизии, куда его направили из штаба 9-й армии. Добираться до нового места службы ему было нелегко: происходили боевые стычки с белоказаками и мятежниками, - но он успешно преодолел все кордоны белых. Начальник 14-й стрелковой дивизии бывший офицер царской армии Степинь принял Мерецкова тепло, счёл нужным коротко рассказать о себе:
- Зовут меня Александр Карлович. По национальности я латыш. Большевик! - Он кивнул на сидевшего за столом мужчину лет тридцати. - Это мой комиссар дивизии Рожков, а у карты - начальник штаба Киселёв. Перед вашим приходом мы обсуждали ситуацию на фронте. - Начдив сел. - А теперь хотя бы коротко расскажи о себе. Сам-то ты большевик?
Мерецков сказал, что стал им ещё в семнадцатом году.
- В Судогде работал военным комиссаром, - объяснил Кирилл Афанасьевич. - Участвовал в боях под Казанью, был ранен...
- Подходишь нам по всем статьям, - улыбнулся Степинь. - Будешь назначен помощником начальника штаба дивизии вот у него, Киселёва.
- Ясно, товарищ начдив! - Мерецков встал. - Готов приступить к работе!
Киселёв, обрисовав обстановку на фронте, вручил Мерецкову карту и сказал:
- Твоя задача - вести эту карту. Станешь наносить на неё расположение наших войск и войск противника. Ясно?..
Такое задание несколько озадачило Мерецкова, и он спросил начальника штаба, как добывать сведения о расположении войск, если радиосвязи у него нет, телеграфом в степи не воспользуешься, а телефонную связь бойцы во время боя быстро развернуть не сумеют. События развиваются стремительно, за ними не успеешь.
- По-моему, лучше собирать информацию непосредственно в войсках, там, где происходят все события.
- У меня для этой цели нет транспорта! - отрезал Киселёв.
Мерецкову показалось, что начальник штаба обиделся, и больше задавать ему вопросы не стал. "Придётся обратиться за помощью к начдиву", - решил он. Но Степинь, собираясь ехать в бригаду, сам увидел помощника начальника штаба и спросил, как идут дела.
- Плохо! - едва не выругался Мерецков и рассказал о своём предложении и отказе Киселёва.
- А почему сразу мне не доложил? - упрекнул его начдив. - Ну так вот: даю в твоё распоряжение коня, скачи в войска и узнавай обо всём, что требуется. Отныне ты в моём распоряжении!
Дело враз пошло на лад. Мерецков скакал на лошади из одного полка в другой, наносил на карту все изменения и мигом возвращался в штаб. Киселёв теперь и сам стал пользоваться его картой, хотя раньше этого не делал.
- Молодец, Кирилл, у тебя хорошо получается! - похвалил он Мерецкова.
Начдив Степинь тоже одобрял всё, что делал Мерецков, и даже поручил ему временно исполнять обязанности начальника штаба 1-й стрелковой бригады. А это было как раз то, о чём мечтал Кирилл Афанасьевич.
Вскоре бои приняли ещё более ожесточённый характер. В начале июня командующего 9-й армией Княгницкого сменил начальник штаба этой армии бывший царский полковник Всеволодов, и дела пошли ещё хуже. Это объяснялось не только тем, что Южный фронт уступал деникинцам по численности конницы примерно в два с половиной раза, но и тем, что, как отмечал позднее сам Мерецков, "приказы по 9-й армии отдавались непродуманно, без учёта на том или другом участке вражеских сил". К тому же не хватало боеприпасов, тылы перемешались с войсками первого эшелона, и, как результат, по всей линии фронта войска Красной Армии отступали. Надеяться на помощь соседей Степиню не приходилось: 10-я армия, оборонявшая Царицын, сама с трудом отбивалась от конницы генерала Врангеля, а находившийся при 10-й армии конный корпус Семёна Будённого перебросили в полосу 9-й армии позднее. Арьергард 14-й дивизии отбивался от наседавших белоказаков в районе станицы Серебряково. Тут же был начдив Степинь. В разгар ожесточённого сражения "противник видел нас как на ладони, - вспоминал Мерецков. - Снаряды рвались совсем рядом. В момент одного из разрывов я был контужен. Степинь, заметив моё состояние, начал что-то говорить мне, но я его не слышал. Тогда он показал рукой на ближайший населённый пункт и потянул повод моей лошади в ту сторону, чтобы показать направление. Пришлось ехать туда. Я еле держался в седле".
А бой всё не утихал. Кое-как Мерецков добрался до села, спрыгнул с коня и зашёл в ближайший дом. В горнице на постели лежала больная женщина, у неё был сыпняк, и она показала жестом, чтобы он не подходил к ней. Но Мерецкову страшно хотелось пить. В сенях он нашёл чистую воду и, когда напился, совсем ослаб. В село же каждую минуту могли ворваться белоказаки. Всё это время Мерецков ничего не слышал: от контузии он оглох, - а когда поспешил на станцию, слух к нему вернулся. У полустанка остановился поезд, из его вагонов высыпали красноармейцы.
- Кто такие, куда и зачем прибыли? - спросил Мерецков вихрастого мужика с маузером на боку. Это и был командир батальона.
- Мы из Царицына, - сказал он. - Нашему пехотному батальону велено охранять железную дорогу в сторону Поворино!
Мерецков представился ему, сообщил, какие войска ведут оборонительные бои на этом участке, потом отрывисто произнёс:
- Слушай, комбат, мой приказ! Немедленно занимай оборону вон на том кургане, - он указал рукой в ту сторону, где группами отступала пехота. - Будешь со своими пехотинцами прикрывать полустанок с юга. И стоять насмерть, комбат,- иначе, если прорвутся белоказаки, всех вас изрубят шашками! О твоём батальоне я доложу начдиву Степиню. Действуй, сейчас каждый час на вес золота!
- Дальше кургана ни один белоказак не пройдёт, - заявил, комбат. - У меня пулемётов в достатке, будем косить врагов, если они попрут сюда!
Чего остерегался Мерецков, то и случилось - вдали показались белоказаки. Они плотной стеной навалились на оборонявших курган, но их атаку батальон отбил. Однако, получив подкрепление, белоказаки вновь ринулись на курган, и эта атака у врага захлебнулась. Но у пехотинцев кончились патроны, стрелять им больше было нечем. А на флангах замаячили белоказаки. Комбат подскочил к Мерецкову.
- Что будем делать? - загорячился он. Гимнастёрка у него была порвана, из правого плеча сочилась кровь.
- Вы ранены, комбат? - забеспокоился Кирилл Афанасьевич.
- Пуля, стерва, чиркнула, - усмехнулся комбат. - Так что будем делать?
- Спасать твоих людей! - приказал Мерецков. - Сажайте их в вагоны и двигайтесь на север. Там наши люди.
- Вы тоже с нами поедете?
- Нет. Я проверю этот район, тут, видимо, есть наши бойцы из 14-й дивизии. Они отступают, и моя помощь им крайне нужна. А ты поспешай, комбат, пока белоказаки не добрались до кургана...
Когда поезд дал пронзительный свисток и тронулся, набирая скорость, Мерецков оседлал лошадь и поскакал в сторону далёкой балки. Там его едва не схватил казачий разъезд. Спас густой кустарник, где Мерецков успел спрятаться. Выхватив из кобуры наган, он решил отбиваться до конца: если казаки, окружившие балку, обнаружат его и попытаются взять в плен, последнюю пулю он пошлёт себе в грудь. Но казаки побоялись спускаться в балку, они покрутились вокруг и ускакали. Мерецков вышел из кустарника, поднялся наверх и увидел красноармейцев, отступающих на север, куда ушёл поезд с батальоном пехоты. Силы совсем покинули Кирилла Афанасьевича, и он упал. Бойцы положили его на повозку и повезли...
Очнулся Мерецков на станции Серебряково. Он облился холодной водой и стал выяснять обстановку. Вдоль железной дороги на Панфилово отходила бригада дивизии, в которой находился комиссар штаба Петров. Увидев Мерецкова, он обрадовался.
- Кирилл, срочно отправь начдиву Степиню повозку со снарядами, а потом попробуй прорваться в хутор Сенное, где должна быть ещё одна наша бригада, - распорядился Петров, смахивая с раскрасневшегося лица липкий пот. - Мы едва пробились к станции. Кругом рыскают разъезды казаков, так что не попадись им в руки. А я пока буду с бригадой на станции. - Он резко поднял голову и взглянул на Мерецкова. - Если что - в плен не сдавайся!
- Это само собой понятно, - серьёзно промолвил Кирилл Афанасьевич. - Я же красный командир!
Повозку со снарядами он отправил сразу же, наказав бойцу пробиться к начдиву Степиню во что бы то ни стало.
Оседлав коня, Мерецков взял с места в карьер. В степи было жарко, солнце палило нещадно, то и дело где-то на северной стороне раздавались глухие взрывы снарядов. Уже показались дома в Сенном, и вдруг из-за бугра выехал казачий разъезд. Мерецков осадил коня, ещё не решив, как ему поступить. Белоказаки - их было с полсотни - ехали неторопливо, без охраны, видимо полагая, что красных вблизи села нет. Что делать? Какое-то время Кирилл Афанасьевич размышлял. Потом сказал себе: "Надо пробиваться!" - и пустил коня в галоп. Пока ехал вдоль деревьев, казаки его не видели, а когда он выскочил на дорогу, они заметили его, но почему-то не стреляли, наверно, приняли за своего казака из соседнего разъезда. На полном скаку Мерецков, согнувшись в седле, проскочил мимо казаков, стреляя из нагана. Трое бросились ему наперерез, кто-то из них зацепил его шашкой по руке. Но Мерецков с ходу сшиб с ног одного казака, другого уложил из нагана, а третий что-то замешкался, потом вскинул карабин и стал стрелять. Но Мерецков уже был далеко. В хутор казаки за ним не поскакали.
"Наверное, там и находится наша бригада", - рассудил Кирилл Афанасьевич. Так оно и было. У здания исполкома он увидел командующего 9-й армией полковника Всеволодова и двух членов Реввоенсовета армии. Все трое стояли у автомобиля и о чём-то беседовали. Мерецков, спешившись, подошёл к ним.
- Вы кто? - спросил его Всеволодов, насупив лохматые брони. Он явно был чем-то недоволен, хотя пытался это скрыть.
Мерецков представился.
- Что здесь делаете?