Глава 39
Когда Иоанн с Марией вошли в прилепившийся к склону холма городок Хоразин, все обшарпанные деревянные двери были наглухо закрыты. В запыленных одеждах, с головами, обмотанными тканью для защиты от солнца, оба они походили на бродячих торговцев. Или, скорее, на торговцев, которых ограбили, забрав все товары, потому что у них не было ничего, кроме тыквенного сосуда, чтобы черпать воду. Шли они медленным, усталым шагом путников, которые пробыли в дороге долгое время.
Перед их уходом, когда ученики покидали приютивший их дом в Вифсаиде, Фаддей неожиданно схватил Иисуса за рукав и сказал:
- Я передумал! Можно, я пойду с тобой?
Иисус обвел взглядом комнату, полки, уставленные разрисованными кувшинами и статуэтками.
- Ты уверен, что готов покинуть все это? - спросил он.
- Да! Да!
Фаддей пересек комнату и схватил статуэтку женщины с длинными, струящимися волосами, похожую на Афродиту. Он высоко поднял ее, словно затем, чтобы разбить, но Иисус остановил его.
- Если это принадлежит твоим родителям, то и уничтожать это надлежит им. Мы не можем отплатить им за гостеприимство разорением их дома. Что же до твоей просьбы, то присоединяйся. На этот случай я оставил Андрея без напарника - ты будешь проповедовать с ним.
Действительно, до сих пор Андрей оставался без спутника. Мария даже думала, что он вместе с Матфеем и Фомой составит единственную тройку. Но видимо, Иисус каким-то образом предугадал решение Фаддея.
Когда на дороге за чертой Вифсаиды ученики стали расходиться, Мария и Иоанн решили пойти в Хоразин.
Петр объявил, что направляется на север, в Дан.
- Я всегда хотел посмотреть его, и Иисус собирался отвести нас туда, - пояснил он свой выбор.
- Не слишком ли ты размахнулся, туда путь неблизкий? - спросил Иисус.
- Тем лучше! - сказал Петр.
Остальные решили двинуться в других направлениях - дальше на запад к Геннисарету, через озеро в Гергесу, на север, к деревням, разбросанным вдоль берегов Иордана.
Перед расставанием Иисус собрал их вместе в тени большого дуба. Стоя бок о бок, ученики образовали большой круг: как единое целое они производили впечатление силы и сплоченности. Иисус встал в центре круга, закрыл глаза и стал молиться.
- Отче, я знаю, что Ты слышишь меня. Я знаю, что Ты избрал людей этих и дал их мне в ученики и помощники. Так надели же их Своей силой, дабы люди могли узреть в них Тебя и пополнить стадо Твое. Открой глаза тем, кто будет взирать на них и дела их - дела, кои Ты им поручишь. - Затем он по очереди коснулся плеча каждого со словами: - Прими силу сию и знай, что отныне ты наделен ею.
Когда Иисус обеими руками коснулся ее плеч и произнес эти слова, Мария закрыла глаза и попыталась ощутить, как входит в нее эта сила. Но перемены в себе не почувствовала.
- Спустя сорок дней мы встретимся на берегу Иордана, там, где он протекает близ Вифсаиды, - сказал Иисус. - А теперь в путь.
Мария выбрала Хоразин потому, что она знала это название с детства, но никогда там не бывала, и кроме того, это галилейское поселение находилось в холмистой местности, и тамошние жители не кормились от озера. Сейчас, после произошедшего в Магдале, - все, связанное с рыбным промыслом, вызывало у нее слишком горькие и мучительные воспоминания. Пусть уж лучше будут земледельцы, ткачи, торговцы и каменщики. Кто угодно, тоько не рыбаки.
Когда они с Иоанном двинулись по пыльной дороге, Мария вдруг почувствовала, что старая ее жизнь погребена вместе с Иоилем. Началась другая, совершенно новая, и, по правде сказать, Иисусу стоило бы дать и ей новое имя.
Сейчас, когда они поднялись на холмы и входили в Хоразин, Мария невольно задумалась о том, не сделала ли она неудачный выбор. Поселение выглядело заброшенным и враждебным. Практически все здания были выстроены из черного вулканического базальта, что придавало им мрачный вид. Улицу, по которой они шли, по обе стороны обрамляли темные фасады, хотя, если приглядеться, над дверными и оконными перемычками нередко красовалась геометрическая резьба. Внутри наверняка царила немыслимая жарища, ведь черный камень не отражал, а поглощал солнечные лучи. Правда, над холмами гулял ветерок, но окошки казались слишком маленькими, чтобы навеять в дома прохладу.
Мария и Иоанн направились к самому центру городка, где надеялись найти колодец, и не обманулись. Большой источник оказался на месте, воды, чистой, холодной и восхитительно освежающей, удалось набрать без труда. Это было особенно важно для Марии, которую тяготили одновременно и печаль, и полуденный галилейский зной.
- Ну, Мария, - промолвил Иоанн, когда они присели отдохнуть у колодца, - с чего начнем, а? - Он явно испытывал растерянность.
- Надо подумать, с чего начал бы Иисус, и поступить как он, - предложила Мария, утирая со лба пот.
- Ну, он обычно ждал Шаббата, заходил в синагогу, проповедовал, а потом его выкидывали оттуда, - сказал Иоанн с лукавой улыбкой. - Потом, уже после, к нему приходили другие люди, как правило те, кто пребывал в отчаянии и потому плевал на то, что думают о нем власти.
- Наверное, нам стоит попробовать, - промолвила, размышляя вслух, Мария. - Может, мне встать и заговорить? - мысль, о том, что женщина начнет говорить в синагоге, была забавна.
- Стоит попытаться, наверное, все собрание в обморок попадает, - усмехнулся Иоанн, - Ладно, давай поищем синагогу, начинать все равно лучше оттуда.
Они устало поднялись и побрели по улочкам городка. Постепенно Мария пересмотрела свое первое впечатление и пришла к выводу, что в его облике есть определенная неброская красота. Построенные из одного материала жилища гармонировали с соседними в большей степени, чем это было свойственно для захолустных поселений.
- Ого! - восхищенно произнес Иоанн, когда они подошли к красивому зданию с высоким крыльцом с широкими ступенями и рельефными изображениями Ковчега Завета и переплетенных лоз над входом. - Производит впечатление.
Они остановились, чтобы полюбоваться.
- Должно быть, это синагога, - сказала Мария.
- Великолепное строение! - с искренним и глубоким восторгом промолвил Иоанн.
Мария посмотрела на него с интересом. До сих пор она считала его всеобщим любимцем, привыкшим к достатку, человеком избалованным, но тут он открылся совсем с другой стороны. Оказывается, у Иоанна тонко чувствующая, восприимчивая к красоте натура, которой она не замечала. Впрочем, наверное, в прошлой жизни, учитывая положение его семьи и занятие рыбным промыслом, это не особо и проявлялось.
- Да, - тихонько отозвалась Мария. - Наверное, отсюда и начнем. Но какой сегодня день недели? Скоро ли Шаббат?
В дороге они потеряли счет дням.
- Я не знаю, - сознался Иоанн. - Но вряд ли до него больше чем два или три дня. Последний Шаббат был перед тем, как мы встретились в Вифсаиде.
Странно, как утекают дни. Как давно умер Иоиль? Конечно, это должен быть всего второй Шаббат. Или третий? Она не могла заставить себя думать о религиозных службах, не говоря уже о том, чтобы посещать их. Ее рука непроизвольно сжала висевший на шее амулет Элишебы: прикосновение к нему немного успокаивало.
- Выходит, у нас осталось два или три дня, чтобы встретиться с людьми и узнать немного о Хоразине, - заключила Мария.
Но вот Хоразин, похоже, не горел желанием свести с ними знакомство. Бродя по улицам, они имели возможность познакомиться с самыми разнообразными дверями, окрашенными в различные цвета или сохранившими природную фактуру дерева, с резьбой и без, дверями, которые разнообразили темные фасады городка, но объединялись в одном - все они были заперты.
Иоанн и Мария проголодались. Свято следуя указаниям Иисуса не брать с собой ничего, Мария оставила свою шкатулку с деньгами и документами на хранение в семье Фаддея, и они ни разу не схитрили, купив что-нибудь по пути. Но поскольку ни единой доброй души, предложившей им хоть корочку хлеба, тоже не обнаружилось, им приходилось туго.
- Как может кто-нибудь пригласить нас или хотя бы подать нам на пропитание, если тут все двери на запоре? - недоумевал Иоанн.
Мария, однако, была непреклонна в своем стремлении во всем следовать слову Иисуса. Конечно же, он все предусмотрел заранее.
- Мы же не можем просто так постучаться в чью-то дверь и попросить, чтобы нас накормили, - сказал Иоанн.
- Нет, - согласилась Мария, - не можем. Иисус не говорил нам, чтобы мы просили милостыню.
Полуденная жара спала, и люди снова стали открывать двери и выходить на улицы. Когда Иоанн и Мария брели мимо, из одного дома выглянула крохотная старушка и заметила их.
- Вы не здешние? - спросила она. Голос ее был настолько слаб, что они едва ее услышали.
- Да, - ответила Мария. - Мы из озерного края. Раньше здесь никогда не бывали.
- Вот как, - Она подошла к ним. - А зачем вы пришли?
- Мы пришли, потому что нам велел… - начал Иоанн.
- Мы пришли потому, что хотели познакомиться с тобой и другими жителями Хоразина, - быстро вмешалась Мария.
- Зачем? - недоверчиво спросила старуха.
- У нас есть важные новости для тех, кто живет здесь.
- Что за новости? До нас тут доходят только плохие новости. Иоанна Крестителя казнили, а значит, у нас не осталось никакой надежды. Мы думали, что он Мессия. Мы надеялись, что он поведет нас, укажет нам путь… - Голос старушки упал до шепота, - Но все это было только мечтой. Он погиб, так ничего и не совершив.
- Да, Иоанн умер, но Царствие Божие живо! - заявила Мария, сама удивляясь силе и убежденности, прозвучавшим в ее голосе.