Солнце заливало даже дно ущелья, разогнав все тени, и вокруг явно не было ничего, кроме голых камней, сквозь которые кое-где пробивались вездесущие былинки и одинокие цветы. Иисус пропал. Отчаявшись, Мария прислонилась к большой скале и заплакала.
Все кончилось прежде, чем по-настоящему началось. Иисус исцелил ее, но кроме этого, ему не удалось ничего совершить, даже начать свои проповеди. Никто не услышал его послания, кроме этих людей в захолустной синагоге. Кем он был, навеки останется тайной.
- Мария!
Голос донесся сверху. Она обернулась посмотреть, кто ее зовет, но разглядела лишь маячивший над обрывом силуэт.
- Мария! Что ты плачешь?
Кто мог спрашивать об этом? Кто тут вообще знает ее? Может быть, это один из братьев Иисуса? Но они знали бы, почему она плачет. И почему они сами не плачут? Она была знакома с Иисусом совсем недолго, тогда как они знали его всю свою жизнь.
- Я плачу, потому что я ищу Иисуса, на которого напали и сбросили сюда. Ищу и не могу найти его. - Она выкрикнула эти слова как вызов: - Помоги же мне найти его!
- Мария.
Знакомый голос. Женщина из-под ладони посмотрела вверх на него, но на слепящем свету смогла разглядеть лишь очертания. Однако, сдвинувшись вправо, неожиданно увидела его лицо.
- Иисус!
Это был Иисус, он стоял на утесе и смотрел на нее!
- Значит, ты искала меня, - сказал он и обвел руками пустые скалы. - Ты одна.
Она стала взбираться к нему. Как же он спасся? Как получилось, что он стоит там, целый и невредимый?
- Остальные разбежались… - пробормотала Мария. - Им угрожала опасность…
Может быть, и угрожала, но вряд ли это было единственной причиной их бегства.
Иисус подал ей руку и подтянул наверх. Мария внимательно присмотрелась к нему, но не увидела ни синяков, ни ссадин, даже новый светлый хитон не порван и не запачкан.
- Но как же ты?.. Я видела, как они увлекли тебя к обрыву!
- Мой час еще не настал, - сказал он, как будто это все объясняло, - Я просто прошел сквозь толпу и оставил их там.
Но как? Это невозможно. Она была здесь и все видела. Иисус не появился из толпы с другой стороны.
- Что… что ты будешь теперь делать? - спросила Мария.
- Ну, Назарет мне, конечно, придется покинуть, - ответил Иисус, - Впрочем, это я знал заранее. Но ведь мы должны побывать в Магдале, не так ли?
Голос его звучал беззаботно, глаза светились добротой.
- Твоя мать… - вспомнила она. - Я обещала ей вернуться и рассказать…
- Она все узнает. Ты не должна возвращаться. Здесь все кончено.
Кажется, он не печалился: похоже, Иисус смирился со случившимся или был готов к этому заранее.
- Я не хочу доставлять им лишние огорчения, - промолвил он, отвечая на ее мысли. - И я не хочу огорчать моего Отца Небесного, медля с исполнением предначертанного. У меня есть долги перед ними, и перед Ним, но один должен стоять на первом месте.
- Как ты можешь быть так уверен в первенстве этих обязательств? - спросила Мария. - Откуда это вообще может быть известно?
- Долг перед Господом всегда должен быть на первом месте, но Господь не желает причинять боль.
- Но те, кто предпочитает этот долг, часто причиняют боль близким, - со вздохом промолвила она.
- Значит, это боль, которую Господь может унять, - заверил ее Иисус и поднял глаза к небу. - Но не пора ли нам в путь? Если поспешим, поспеем в Магдалу дотемна.
Мария посмотрела на него. Хорошо, конечно, что они отправятся в Магдалу вместе, но не обернется ли это для нее еще большим конфузом? Он-то знает, что исполняет волю Отца Небесного. а она лишь чувствует потребность помогать Иисусу в его проповеднической деятельности. А это огромная разница.
Солнце, вовсю припекавшее в полдень, умерило свою ярость и теперь ласкало землю, разливая мягкий струящийся янтарный свет. У подножия горы, на которой они стояли, расстилалась вся плодородная равнина Галилеи, а за ней вдалеке, как бронзовое зеркало, мерцало озеро. Поднапрягшись, они, безусловно, могли добраться до Магдалы. Но не засветло. И этот день уже истощил все ее силы.
Широкие поля и волнистая равнина казались манящим ковром, расстеленным для них в час нужды.
- Я предлагаю сделать привал и провести ночь где-нибудь здесь, - сказал Иисус. - Потом, поутру, ты можешь вернуться к своей семье, чтобы близкие увидели тебя после того, как ты отдохнешь, а не в твоем нынешнем состоянии.
Теперь они снова оказались среди оливковых деревьев и ухоженных полей - идеальное место для привала и отдыха. Иисус присмотрел справа от дороги рощицу и жестом поманил Марию за собой, под сень суковатых старых деревьев, где и уселся, привалившись к шероховатому стволу.
Мария кивнула. Да, так будет лучше. Ей хотелось предстать перед близкими людьми в наилучшем виде, чтобы они могли оценить чудо, сотворенное для нее Иисусом.
- Когда я вернусь домой… - начала она нерешительно, - Моя родня - люди состоятельные. Они наградят тебя за то, что ты сде лал.
Женщина еще не успела закончить фразу, как уже пожалела о своих словах. Иисус посмотрел на нее - не с гневом, но с печалью.
- Пожалуйста, даже не упоминай о таких вещах, - сказал он, умолк и лишь после долгого, томительного молчания произнес: - Я огорчен тем. что это вообще могло прийти тебе в голову.
- Прости… я лишь подумала…
- Конечно, ты подумала об этом. Но ты и все остальные, кого я призвал, должны понять, что отныне я буду беден, и те, кто присоединится ко мне, тоже будут бедны. - Он глубоко вздохнул, - Так же бедны, как те. кто толпится вокруг синагог, дожидаясь милостыни. Над этим стоит подумать. Вот почему я отослал всех обратно домой. Если они не пожелают сделать это… они будут честны перед собой.
- Но почему мы должны быть бедными? - спросила Мария. - Моисей не был бедным. Давид тоже, и, уж конечно, не был бедным Соломон. Почему же мы непременно должны бедствовать?
Иисус ответил не сразу.
- Соломона сразу следует исключить: богатство немало поспособствовало тому, что Господь оставил его. Давид… - По-видимому, он размышлял вслух. - Давид, несомненно, был ближе к Богу в свои ранние годы, чем в поздние. А Моисей… Моисей оставил свой дворец в Египте и отправился в пустыню. Правда, позднее он владел большими стадами скота. Но и их оставил, когда Бог повелел ему вернуться в Египет и противостоять фараону.
- Но он не бросил навсегда ни свою семью, ни имущество, - возразила Мария. - Позднее к нему присоединился его тесть, близ горы Синай.
Иисус улыбнулся. Похоже, что он был доволен.
- Я вижу, ты хорошо знаешь Священное Писание! Но Моисей не забрал свое богатство с собой в пустыню. И он сам отослал своего тестя Иофора обратно в Мадиам.
- Должен ли человек отказаться от всего? Правда ли, что Господь требует этого от нас?
- Богу угодно, чтобы мы сами захотели отречься от суетных благ земных, - пояснил Иисус. - Ты говоришь так, словно это какое-то тяжкое испытание. Но порой самое серьезное испытание заключается в том, чтобы продолжать жить в миру и служить всем этим господам. - Он рассмеялся. - Достаток, влияние, уважение - а за всем этим часто скрывается Сатана, улавливающий людей в свои сети. Откажись от всей этой тщеты, и у него окажется гораздо меньше укрытий и приманок.
Сатана… Но при всей убедительности сказанного бедность Марию вовсе не привлекала. Ей не хотелось становиться бедной. Неужели это действительно необходимо?
Глава 27
Проснувшись в тусклом свете раннего утра, Мария увидела, что Иисус сидит, закрыв глаза и прислонившись к стволу дерева. Она приподнялась на локте и внимательно посмотрела на него.
Складки одеяния, столь красиво вытканного из тончайшей светлой шерсти, спадали с его головы, открывая густые, темные волосы. Они были аккуратно подстрижены, не всклочены или спутаны, как у Иоанна Крестителя. Хотя ему и довелось провести долгое время в пустыне, Иисус не выглядел отшельником, который сторонится городов и людей, и одевался скромно, но не в рубище, а как обычный человек. Это позволяло людям не испытывать настороженности, подходить к нему поближе и слушать. А это и было для него главным - побудить людей выслушать его, донести до них свое учение.
Иисус уже не спал и, едва Мария зашевелилась, взглянул на нее.
- Доброе утро! Рад тебя видеть.
Он встал и потянулся. Солнце осветило его лицо с живыми, ясными глазами.
- Мы отправляемся в Магдалу. Идем.
Перед ними простиралась открытая зеленая равнина и поля, впереди уже поблескивало озеро.
"Наступила весна, время посевов и радости, - подумала Мария. - И рыбаки выведут свои лодки на промысел, не боясь непогоды и зимних бурь. Как все это знакомо! Как прекрасно увидеть все это снова!"
В полдень Мария и Иисус приблизились к Магдале. Перед городом они задержались и, разжившись фигами у придорожного торговца, уселись рядом с идущей вдоль озера тропой и разделили скудную трапезу. После короткого отдыха путники двинулись по тропе, столь знакомой Марии. По дороге они миновали Семь Источников, где у причалов покачивались рыбачьи лодки. Но Иисус не обратил на них внимания.
И вот перед ними была Магдала.
Мария почувствовала на своем локте поддерживающую руку Иисуса. Они зашагали по городским улицам, прошли мимо склада, где была сосредоточена жизнь ее семьи и практически дневали и ночевали Иоиль и ее отец, мимо знакомых старых зданий и переулков. Все эти места, привычные Марии с детства, теперь казались ей какими-то другими из-за того, что рядом шел Иисус. Они свернули на ее улицу, и сердце Марии сильно забилось. До дома было рукой подать.