Он был занят приготовлением еды для себя. Очевидно, решил, что подкрепится перед дорогой и с первыми солнечными лучами уйдет. Но когда остальные вышли из палатки, Иуда, хотя и без особого радушия, предложил им разделить с ним завтрак.
- В конце концов, вы не знаете, когда вернется этот рабби, или кто он там есть. Я явился сюда, чтобы посмотреть на Иоанна Крестителя, и свое дело сделал. Увидел и услышал все, что мне было нужно. Проповедует он рьяно, но все время талдычит одно и то же, а поскольку ничего нового я уже не услышу, то и задерживаться здесь мне нет смысла.
Иуда осмотрел поджаренный кусок мяса, снял его с дымящейся палки и начал жевать.
- Нет, мы не можем сказать, когда он вернется, - признал Петр. - Да нам и самим надо определиться, что делать. Мы тоже не можем ждать его здесь бесконечно. - Петр тряхнул шапкой густых волос. - Но все-таки, Иуда Искариот, жаль, что ты не сможешь с ним познакомиться. Очень жаль, правда.
Иуда пожал плечами.
- Как-нибудь в другой раз, может быть.
- Сомнительно, что он когда-нибудь еще наведается в Иерусалим, - сказал Андрей, подходя к ним и присоединяясь к разговору. - А ты, кажется, занят в основном там?
- Да, если этот ваш Иисус местный, из Галилеи, то наша встреча и впрямь не слишком вероятна. У меня там дел почти не бывает. Как счетовод я работаю главным образом в самом Иерусалиме, а мозаики, понятное дело, мне заказывают в римских поселениях, таких как Кесария. Впрочем, кто знает. - Иуда вскинул на плечи свою торбу и, уже собираясь уходить, с неподдельной теплотой в голосе сказал: - Я желаю вам и вашему учителю всего наилучшего и хочу предостеречь. Будьте осторожны. Нынешние времена опасны для всех. Как мне кажется, скоро мы надолго лишимся возможности видеть и слышать Иоанна.
- Из-за Ирода Антипы? - спросил Петр.
- Это очевидно. Антипа заткнет ему рот. Дни его проповедничества сочтены. Так что сегодня утром или во второй половине дня, или когда на него найдет, слушайте внимательно - возможно, это в последний раз. Правда, вряд ли он скажет что-нибудь новенькое. - Иуда помахал им рукой. - Приятно было познакомиться.
Он ушел, оставив их в раздумьях о сложившемся положении, весьма неопределенном, все это признавали. Иисус, собравший их вместе, даже не намекнул на то, когда собирается вернуться, и каждому из них нужно было принять какое-то решение.
Вечером разговор на эту тему завел Петр.
- Я не хочу спешить, но мы понятия не имеем о том, когда вернется Иисус. Нас с братом привело сюда другое дело, и оно улажено. Нам пора возвращаться. Иисус сказал, что найдет нас… Приходится верить ему на слово. Я должен надеяться и верить, что он вернется к нам и действительно нас найдет. Ну а пока, поскольку никаких других указаний нет, боюсь, что нам с Андреем нужно возвращаться домой, к своим делам и к делам отца. Мария, ты пойдешь с нами? Или нам передать от тебя весточку?
О, неужели они не могут подождать еще один день? Марии очень хотелось увидеть Иоиля, Элишебу и свою семью, но и уходить, не увидев Иисуса, она тоже не хотела. Мария боялась, что в таком случае перестанет верить, будто все это произошло на самом деле. Теперь, когда она оправилась, пришла в себя, ей просто необходимо увидеть этого человека не в горестной нужде, а при обычных обстоятельствах.
- Нет. - сказала Мария. - Нет. будет лучше, если я расскажу им все сама, покажу, какое чудо произошло со мной. - она повернулась к Филиппу и Нафанаилу. - Нафанаил, ты из Kaны; Филипп, ты из Вифсаиды. Это недалеко от Магдалы, Если вы останетесь ждать, тогда я вернусь домой с вами.
На лице Нафанаила отразилось раздумье.
- Задержаться я и верно собираюсь, но надолго ли, пока не знаю. Однако да, когда я буду возвращаться, ты, конечно, можешь пойти со мной.
Иоанн продолжал проповедовать, на мелководье Иордана по-прежнему толпились кающиеся грешники, дни тянулись нескончачаемой чередой. Мария каждый день выходила послушать проповедника, но - вот проклятье! - Иуда оказался прав, Иоанн не говорил ничего нового. Он все время повторял одни и те же слова, все те же призывы и увещевания. Менялись только его слушатели, и новые паломники воспринимали его пламенные воззвания и обличения как откровения пророка.
По мере того как проходили дни, Мария все больше склонялась к мысли о необходимости уйти. Теперь ей казалось, что Иисус уже не вернется. С ним что-то случилось. Они могут ждать вечно, но больше его не увидят.
Исполненная глубокой печали, женщина неохотно подошла к Филиппу и спросила, как долго он собирается здесь оставаться. К некоторому ее облегчению, его тоже мучили подобные мысли. Хочешь не хочешь, но скоро им придется уйти.
Они вошли в палатку и огляделись по сторонам, тоскливо озирая место, столько дней служившее им приютом и убежищем. Жаль, но ведь вряд ли и сам Иисус рассчитывал на то, что они пробудут здесь так долго. Пришло время собирать скудные пожитки, в число каковых у Марии входили и письменные принадлежности, возвращенные ей Петром.
Их последняя ночь была грустной. Мария, Филипп и Нафанаил сидели вокруг костра, почти не разговаривая, и даже сам огонь казался опечаленным и подавленным: горел еле-еле и то негодующе потрескивал, то жалобно подвывал.
Она вернется домой, но всегда будет помнить об этом, о самых удивительных и невероятных днях в ее жизни. Сам Всевышний посетил это место и удостоил ее прикосновения.
- Буду снова рыбу ловить, - удрученно пробормотал Филипп. - А что, нормальная жизнь, как у людей. - Его унылый тон плохо вязался с бодрыми словами. - А может быть, пошлю всю рыбу подальше и засяду за Писание. Буду изучать тексты, как наш Нафанаил.
- Но как ты будешь жить? - вырвалось у Марии. Увидев обеспокоенное лицо Филиппа, она торопливо сказала: - Я что имела в виду- изучением текстов на жизнь не заработаешь, и если твоя жена не будет проявлять сочувствия…
- Сам не знаю, - признался он, поразмыслив. - Об этом я пока не задумывался. Просто вдруг почувствовал, что тратить жизнь на лодки и неводы больше не хочу. Надо наполнить свою жизнь тем, что ты любишь, это главное, а на что прожить?.. Там видно будет.
- Я люблю свою семью так же глубоко, как самое себя, - сказала Мария - Но ясно понимаю, что они меня не поймут. И очень боюсь, что забуду обо всем и в конце концов случившееся будет казаться мне причудливым сном.
- Никакая семья вас не поймет.
Голос раздался из-за пределов света, отбрасываемого маленьким костром. Он казался знакомым, но несколько искаженным.
- Кто там? - окликнула Мария. Теперь странно звучал уже ее собственный голос.
- Я, - У грани круга света появилась фигура. - Я.
Медленно, пошатываясь - явно сказывалось крайнее утомление, - человек выступил вперед, и, как только лицо его осветилось, его мгновенно узнали.
- Учитель! - Филипп подскочил к нему и обнял, поддерживая его.
Иисус! Это был Иисус.
- О учитель!
Мария тоже устремилась вперед, желая обтереть ему лицо или хоть как-то облегчить бремя усталости. Иисус выглядел изможденным, спина его горбилась, обгоревшая на солнце кожа шелушилась и облезала, в глазах, смотревших из глубоких провалов глазниц на исхудалом, осунувшемся лице, отражалось потрясение тем, что ему довелось увидеть.
Нафанаил принес одеяло и накинул Иисусу на плечи, весь его облик, а особенно непривычная отстраненность привели учеников в замешательство - они просто не знали, чем ему помочь. Может быть, он ранен? Или просто ослаб от странствий, ночного холода и дневной жары? А может, ему пришлось столкнуться с чем-то неведомым?
Иисус тяжело опустился на землю перед догоравшим костром.
- Вы все еще здесь? - только и спросил он.
- Да, мы все еще здесь, - заверили они.
- Прошло много дней, - вымолвил Иисус после долгой паузы. - Не знаю точно сколько, но много. А вы по-прежнему здесь. - Он обвел их взглядом. - Филипп. Нафанаил. Мария.
- Да, учитель, - сказал Филипп. - Теперь тебе нужно отдохнуть.
Он попытался отвести Иисуса в палатку. Но Иисус не поднялся. По-видимому, у него не было сил встать.
- Подожди, не сейчас.
- Да. Как пожелаешь.
- Вы не знаете, сколько прошло времени? - наконец спросил Иисус.
- Нет, - подал голос Филипп, - Мы не знаем.
- Сорок дней и сорок ночей, - сказал Иисус. - Долгое время в пустыне. Но я встретил владыку зла и вступил с ним в борьбу. Она закончена.
"Кто победил?" - подумала Мария. Было видно, что Иисусу досталось.
- Я одолел его, - произнес он слабым голосом, почти шепотом. - Сатана отступил.
И оставил тебя в таком состоянии? Значит, он и впрямь могуществен.
- Да, Сатана силен, - подтвердил Иисус, словно прочтя ее мысли. - Но не всемогущ. Запомните это, держите в своем сердце. Мощь Сатаны не безгранична.
Мария смотрела на изнуренное лицо Иисуса и изумлялась, ибо, памятуя о том, с какой легкостью он изгнал ее демонов, трудно было даже представить себе ту страшную силу, которая произвела в нем эту перемену. Ее демоны, при всем их злобном могуществе, ничто по сравнению с властелином зла.
- О учитель! - Любовь и признательность переполняли ее настолько, что Мария бросилась к его ногам. Босым израненным ногам ее избавителя.
- Это было необходимо. - Иисус наклонился, взял ее за руки и заставил подняться. - Не преодолев этого, невозможно идти дальше - Он помолчал и добавил: - Вот теперь действительно можно начинать.
Они отвели его в палатку. Иисус тяжело опустился на подстилку, а спустя мгновение уже забылся сном, подтянув к груди ноги и положив голову на свернутое одеяло.