Мария старалась вообще не воображать себе брачную ночь, зная, что действительность обычно совсем не такова, какой ее представляешь. Но, в конце концов, через это прошли все женщины, от праматери Евы до ее собственной матери. Она черпала утешение в этом, порой мысленно добавляя: "Только бы не разочаровать мужа".
- Спасибо, - слабым голосом отозвалась Мария, принимая у Анны флакон.
- А где брачный плат? - требовательно спросила старая Эсфирь.
- Вот!
Зебида помахала большим белым квадратом материи, сотканной из тонкой пряжи. Его полагалось подложить под невесту в брачную ночь и предъявить после как доказательство ее девственности, в случае если возникнут сомнения.
- Неужели вы до сих пор придерживаетесь такого обычая? - спросила одна из юных двоюродных сестер Марии, - Это же старомодно. В наше время никто уже…
- Так сказано в Законе Моисея, - отрезала Зебида. - Не о плате, конечно, но о важности девственности.
- А что, если невеста окажется не девственницей? - нерешительно спросила девочка.
- Закон гласит, что ее должно побить камнями, - ответила Зебида, и Эсфирь кивнула.
- Но когда это было? - пожала плечами Ноема, жена Сильвана. До сих пор она молчала, что было на нее не похоже, - Нынче этого никто не делает.
- Все зависит от того, насколько ты привержена Закону, - строго указала Зебида. - Для некоторых из нас это важно до сих пор.
Марии этот разговор был неприятен. Она снова почувствовала себя овцой, выставленной на продажу. Может, ей встать на табурет и объявить: "Я девственница!" Почему она должна что-то доказывать этим женщинам? А если предположить, что она не девственница, страшно подумать, чем бы это обернулось. Все эти любящие родственницы, толпящиеся сейчас вокруг с подарками и поздравлениями, отвернулись бы от нее как от прокаженной.
- Держи! - Мать буквально всунула плат ей в руки. - Храни до той ночи!
- Вы уже выбрали день? - спросила Эсфирь. - Нет, конечно, пока нельзя, нужно знать, когда минует нечистое время. Нужно подождать.
- Еще несколько недель, - пояснила Зебида. - Тогда станет ясно. Ровно через две недели после нечистого времени можно назначать церемонию.
Нечистое время - какое все-таки гадкое выражение. Слышать противно. Но Марии с детства внушали, что месячные делают женщину нечистой и поэтому на нее налагается множество запретов. Ей нельзя касаться некоторых вещей, нельзя лежать на кровати и, конечно, нельзя выходить к своему мужу, дабы не осквернить его.
- Давайте подумаем об угощении, - предложила Зебида, - Праздник должен быть великолепным.
Было решено подать на стол жареную козлятину и самую крупную рыбу, какая только водится в озере, сдобрить еду пряными травами и украсить стол венками и цветами. Из фруктов, поскольку сейчас середина лета, будут только смоквы, виноград и дыни.
- А будут флейты, барабаны и певцы? - спросила Девора.
- Ну конечно, самые лучшие в городе, - заверила ее Зебида.
- Но есть один старинный танец, в котором участвуют только женщины, и мы должны исполнить его здесь и сейчас, - торжественно произнесла Эсфирь, подойдя к Марии.
Странно было слышать, что такая старая женщина вообще говорит о танцах.
- Подхлопывайте мне, - распорядилась Эсфирь. - Хлопайте громче. И подпевайте в такт.
Она взяла Марию за руки, медленно развернула ее и, увлекая за собой, сделала несколько шагов. Потом они стали двигаться все быстрее и быстрее, так, что подолы платьев закружились вокруг их ног.
- Смотри на меня! - велела Эсфирь.
Мария заглянула в глаза старухи, спрятанные в морщинках и складках, и неожиданно увидела два ярких зрачка, темные и блестящие. Если не обращать внимания на лицо, глаза могли показаться совсем молодыми, а по мере того, как разворачивался танец, в старой вдове, казалось, пробуждалась прежняя молодая девушка. Время повернуло вспять, и они двинулись назад к Вирсавии, к Руфи, еще дальше - к Сепфоре и Асенефе, а потом еще дальше - к Рахили и Лии, Ревекке и Сарре, и они кружились и кружились, пока не слились воедино со своими предками. Потом неожиданно Эсфирь выпустила руки Марии, и та чуть было не упала назад на окружавших ее женщин, вернувшись в эту жизнь и в это время.
- Присоединяйтесь ко мне! - приказала им Эсфирь, и замужние женщины, поднявшись на ноги, принялись хлопать в ладоши и выкрикивать древние слова, смысл которых был им неведом, благословляя Марию и принимая ее в свой круг.
Глава 8
По мере приближения дня свадьбы Мария чувствовала себя в обществе Иоиля все более непринужденно. Она даже нерешительно призналась ему, что умеет читать, и, похоже, это его не обеспокоило. Правда, о том, что она знает еще и греческий, девушка умолчала. Молодой человек даже обрадовался, узнав, что его невеста грамотна; он заявил, что это на пользу им обоим, поскольку они смогут читать и учиться вместе, а в случае разлуки писать друг другу письма, и еще она сможет помочь ему проверять счета.
"Всю оставшуюся жизнь - о Господи, да будет она долгой и счастливой! - я проведу с человеком, которому могу доверять и к которому чувствую расположение" - твердила она себе несколько раз на дню.
Но, думая о женихе, девушка не ощущала ни радостного волнения, ни стремления поскорее оказаться с ним наедине в брачной постели.
В то же время ей хотелось, чтобы Иоиль любил ее именно так, то есть испытывал к ней страсть. Мария волновалась по поводу всех тех странных происшествий, которые приключились с ней - таинственных наваждений, душевного смятения, бессонницы и непонятных, болезненных ссадин, что неожиданно появлялись на ее руках и ногах, а в последнее время - на боках и животе. Причем поделиться своими тревогами ей было не с кем, не с Иоилем же! Он, пожалуй, отвернется от нее и откажется от брака, а ведь именно с ним Мария связывала надежду на избавление.
Бывали ночи, когда девушка лежала в постели, ощущая угнетенность в самой атмосфере комнаты, тяжесть, которая не имела никакого отношения к жаре. При этом у нее возникало чувство, что она может напрямую обратиться к источнику беспокойства и получить ответ. Как получила не так давно от Ашеры.
Ашера. Идол из слоновой кости. С улыбкой на лице и чарующим музыкальным голосом. Этот образ навел Марию на мысль о том, какой хотела она стать - красивой, таинственной, настоящей невестой. Всем тем, что посулила ей костяная богиня, зачаровав какую-то часть сознания девушки, как флейта заклинателя змею. Мария вздохнула.
"Я ведь знаю, что это всего лишь безделушка, резная фигурка, произведение искусства, так почему бы мне не показать ее Иоилю?" - неожиданно спросила она себя.
Ей вдруг захотелось поскорее сделать так и узнать, как он отреагирует. Решено, завтра же и покажет.
Утром царапины и отметины на руках Марии выглядели как старые рубцы. День стоял хмурый, облачный, над берегами озера висели клочья тумана. Быстро натянув платье с длинными рукавами, чтобы скрыть позорные отметины, девушка принялась мечтать о том дне, когда эти раны исчезнут так же неожиданно и таинственно, как появились.
Мария знала, что застанет Иоиля уже за работой, в засолочной. И он действительно оказался там, разглядывал содержимое бочонка; над поверхностью рассола виднелись серебристые спинки рыб. Молодой человек хмурился, но стоило ему увидеть невесту, как лицо его потеплело.
- Что-то не так? - задала вопрос девушка.
- По-моему, рассол испорчен, - ответил Иоиль. - Маслянистый, а нужной крепости нет. Наверняка из-за плохой соли.
- Опять тот торговец из Иерихона? - спросила Мария.
Одного из поставщиков подозревали в том, что он добывает соль в окрестностях Содома, где она, как известно, содержала много примесей.
- Тот самый, - подтвердил Иоиль. - Это уже во второй раз, но больше ему такое с рук не сойдет. Мы всем расскажем о его проделках, так что никто в Магдале не захочет иметь с ним дело, - Молодой человек спохватился и переменил тему, - Но ты ведь пришла не затем, чтобы рассматривать бочки с рассолом.
Это был вопрос, хотя и не заданный открыто.
- Нет, я пришла, потому что… - Мария совсем было уже собралась рассказать про идола, но в последний момент почему-то выпалила совсем другое: - Я слышала, на рынок привезли ковры из Аравии, вот и подумала: может, присмотрим себе ковер для нашего будущего дома?
Прозвучало вполне правдоподобно. Нужно же им будет что-то постелить на пол, и Мария надеялась, что это будет настоящий ковер, а не какая-то соломенная циновка. Женатые мужчины не слишком любили ходить на рынок за такого рода покупками, но Иоиль как жених с нетерпением ждал того дня, когда они с Марией станут жить вместе, и не меньше ее стремился уютно обставить небольшой дом, который он уже построил.
- Конечно! - ответил молодой человек с искренним удовольствием в голосе.
Идя по людным улицам мимо озера, все еще частично скрытого от взоров цеплявшимися за здания обрывками тумана, Мария старалась сосредоточиться на предстоящей задаче. Но в последнее время это давалось ей все с большим трудом: мысли разбредались и таяли, как эти лоскуты тумана над водой.
"Мне нужно рассказать Иоилю об идоле из слоновой кости, - твердила она себе. - Я должна рассказать, я расскажу!"
Ей действительно хотелось выговориться и покончить с этим. Однако девушке никак не представлялась подходящая возможность: то Иоиль здоровался и перекидывался парой фраз с встречными, то расспрашивал ее о ковре. Какой бы цвет она предпочла? А узор? Откуда привезли эти ковры? И какова, по ее мнению, должна быть разумная цена?
- Иоиль, а что ты думаешь об идолах? - выпалила она наконец.
- Об идолах? - озадаченно переспросил молодой человек.