Перейдя в другую, но тоже граничившую с внутренним двором часть дома, Кассия привела Марию в красивую комнату с темно-зелеными стенами, на верхних панелях которых были очень правдоподобно изображены цветы и деревья. В центре находился мраморный стол и кресла с подушками на каменных сиденьях.
- Мама, отец, это моя подруга Мария, - с гордостью объявила Кассия, представляя им Марию как любимую игрушку. - Помните, я рассказывала вам, как познакомилась с ней во время паломничества в Иерусалим?
- О да. - Высокая женщина, одетая в темно-красный шелк, кивнула Марии, глядя на нее так серьезно, словно ее знакомили с какой-то важной персоной и уж во всяком случае со взрослым человеком, а не ребенком. - Я очень рада, что вы с Кассией подружились, - сказала она.
- Добро пожаловать, - произнес отец Кассии Вениамин.
И возрастом, и статью он немного походил на отца Марии, но на его пальцах сверкали золотые перстни, а одежда отличалась куда более яркими тонами, чем простое, непритязательное платье, которое предпочитал Натан.
Круглолицый мальчик, выглядевший чуть помоложе Кассии, подошел к столу и оперся об него.
- Привет! - буркнул он, выдержав паузу.
- Это Омри, - представила женщина. - Омри, почему ты не улыбаешься? Ты говоришь "привет", а сам выглядишь не очень приветливо.
- Ладно - Омри вздохнул, скорчил рожицу и с нарочитым воодушевлением возгласил: - Добро пожаловать!
- Паршивец ты, Омри, вот ты кто, - заявила Кассия.
- Я знаю, - с гордостью отозвался мальчишка, после чего плюхнулся на подушку и ухмыльнулся.
Мария медленно опустилась на сиденье, держась очень скованно. Все здесь совсем не походило на ее дом, и она очень боялась оконфузиться в присутствии этих людей. Ей ведь ни разу не доводилось трапезничать в такой обстановке, за мраморным столом, да еще чтобы еду подавали слуги. Или это рабы?
Она украдкой бросила взгляд на женщин, приносивших блюда. Они не выглядели рабынями, явно не были иностранками, и выговор у них чистый, без акцента. Скорее всего, это здешние жительницы, нанятые хозяйкой, чтобы помогать ей управляться с таким большим домом. Мария несколько успокоилась, а то от мысли о рабах ей стало не по себе.
На стол подали много маленьких блюд с едой, которая была ей незнакома. Миска с каким-то белым сыром с красными прожилками, еще одна с чем-то темно-зеленым и с солеными листьями и фрукты, которых она не знала. А что, если они… нечистые? Разрешено ли их есть?
"Но нет, - убеждала себя девочка, - эти люди ходили в паломничество в Иерусалим, а значит, они соблюдают Закон".
- Кассия говорила нам, что твой отец - Натан. Тот самый Натан, который занимается обработкой рыбы, - промолвил Вениамин. - Я вел с ним дела и должен признать, что он человек честный и порядочный. Не то что другие рыботорговцы, такие же скользкие, как и их рыба.
- Спасибо на добром слове, - улыбнулась Мария.
Похвала отцу польстила ей, но напоминание о нем встревожило. А ну как он уже хватился ее и ищут? Что тогда будет!
- Мой отец золотых дел мастер, - с гордостью объявила Кассия. - У него большая мастерская, и много художников работает на него. Посмотри, посмотри на его перстни! Они сделаны его помощниками.
Так вот почему у него их так много. Теперь это казалось не проявлением тщеславия, а просто способом продемонстрировать искусство мастера за пределами его лавки. Марии нравилась эта семья, ей не хотелось найти в их доме что-либо достойное осуждения, и почему-то казалось, что если она сочтет все здесь хорошим и правильным, то к такому же выводу придут и ее родители.
- Ты когда-нибудь заходила в нашу лавку? - спросил отец Кассии. - Она находится как раз по другую сторону от рынка.
Кажется, Мария никогда там не бывала. Ее родители не покупают золотые украшения, поэтому зачем им заходить с ребенком в ювелирную мастерскую?
- Мы пойдем туда сегодня все вместе, - заявила Кассия. - Отец, ты ведь собирался вернуться туда после обеда, правда?
- Да, попозже я туда вернусь, - ответил Вениамин. - Если хочешь, Мария, я могу показать тебе, как плющат золотые листы для позолоты и как изготавливают филигрань.
Конечно, ей очень хотелось бы на все это посмотреть, но сегодня после обеда ничего не выйдет. Если она будет отсутствовать так долго, ее непременно хватятся. Какая жалость!
- Ну, тогда в другой раз, - пожал плечами Вениамин. - А скажи, ваша семья впервые совершала паломничество в Иерусалим?
- Да.
- Ну и каковы их впечатления? Оправдались ли их ожидания? - поинтересовалась мать Кассии.
- Не знаю, - призналась Мария. - То есть я точно не знаю, чего они ожидали.
- А чего ожидала ты? - Мать Кассии наклонилась к ней, проявляя неподдельный интерес к тому, что она скажет.
- Я ожидала увидеть что-то не от мира сего, - подумав, проговорила девочка. - Я думала, что камни будут сиять как стекло. Я думала, что улицы будут из золота или сапфиров, и я думала, что лишусь чувств, когда увижу храм. А оказалось, что улицы вымощены обычными камнями, а храм хотя и огромный, но вовсе не волшебный.
- Ты ожидала увидеть тот город, который пророк Иезекииль узрел в своем видении, - улыбнулся Вениамин. - Но это было всего лишь обещание, образ грядущего. Именно это и представляют собой видения - обещания Господни.
"Видения! То же самое, что яркие сны или нет?" - промелькнуло в голове у Марии.
Вслух же она спросила другое:
- А в наше время у людей бывают видения?
- Может быть, - ответил Вениамин. - Мы ведь не можем знать, что происходит в каждом доме.
- Думаю, в Иерусалиме на виду маячили наши друзья-римляне, - заметила мать Кассии. - А я сильно сомневаюсь в том, чтобы они присутствовали в видении Иезекииля.
- Наши друзья? - Мария была потрясена, услышав, что римлян назвали друзьями.
- Она пошутила! - пояснил Омри. - Сказала одно, а имела в виду нечто противоположное. - Он важно сложил руки на груди.
- Спасибо, Омри. Ты, я вижу, метишь в дипломаты, - с усмешкой, но без раздражения сказал отец Кассии. - Что касается римлян, то не стоит всех их огульно записывать во враги. Например, некоторые из них являются постоянными и щедрыми заказчиками, благодаря которым процветает моя мастерская. Мне кажется, что мужчина, стремящийся украсить свою жену золотыми бусами и серьгами, не может быть совсем уж плохим человеком.
Мария, привыкшая к тому, что в ее семье постоянно порицают тщеславную тягу к роскоши, не говоря уж о резких обличительных выпадах против римлян, рассмеялась. Да, в этом что-то есть. Наверное, не так уж плохо, если кто-то приведет тебя в мастерскую золотых дел мастера и предложит выбрать украшение.
С открытого внутреннего двора повеял прохладный ветерок, и Мария заметила блики на воде озера Стоявший высоко на склоне дом был расположен весьма удачно, чтобы улавливать прохладу в жаркие дни лета. Но как же зимой, когда дуют холодные штормовые ветра?
Легкий ветерок шевелил стеклянные подвески, издававшие мелодичные звуки - словно бриз перебирал струны арфы.
- Зимой мы перебираемся во внутренние комнаты, - пояснила мать Кассии. - Туда, где стены окрашены в красное и черное, по нынешней заграничной моде. Там тепло и уютно. Но кто сейчас думает о зиме?
За очередным дуновением ветерка вновь последовал перезвон стеклянных колокольчиков.
Ужасная зима вздымающиеся волны, шторма, подвергающие опасности рыбачьи суденышки, пронизывающие ветра, туман, сырость и холод, пробирающийся в каждый уголок дома… И правда что за радость думать об этом сейчас, в дивный летний день, когда озеро дружелюбно и безопасно и усеяно судами всех форм и размеров?
- Мария - такое милое имя, - сказал отец Кассии, - А как зовут твоих братьев и сестер?
Сама девочка не видела ничего особенного в своем распространенном имени, а потому восприняла услышанное как простую любезность.
- У меня два брата. Одного зовут Илий, а другого Самуил. Самые обычные имена. А маму зовут Зебида, - добавила она.
Вот это имя никак нельзя было назвать заурядным - гак звали мать одного древнего царя Иудеи.
- Я никогда не встречала ни одной Зебиды, - сказала мать Кассии.
- Ну а я до сих пор никогда не встречала ни Кассии, ни Омри, - парировала Мария.
- Кассией звали одну из дочерей Иова. Разумеется, рожденную после того, как Господь вернул многострадальному праведнику свое благоволение. Это слово означает пряность, корица. Мы с мужем решили назвать ее так, когда увидели ее рыжие волосы.
- А Омри?
Что Мария слышала об Омри? Ничего хорошего.
- Омри был правителем северного царства Израиль, - пояснил Вениамин. - Он был отцом Ахава.
Она знала это! Он был злым! Единственное, что могла сделать Мария, - это попытаться скрыть свое потрясение.
- О! Я знаю, что он считается дурным человеком, поскольку у нас принято чернить все, имеющее отношение к северному царству, но давай рассмотрим свидетельства, - сказал отец Кассии.
Мария понятия не имела, о чем идет речь, но готова была послушать.
- Он основал величественный город в Самарии, который должен был стать соперником Иерусалима. Он вернул утраченную территорию к востоку от Иордана и завоевал Моав. Он заключил мир с Иудеей, положив конец бесконечным войнам между братскими государствами. Это человек, которым стоит гордиться, кому стоит подражать!
- Мы хотели, чтобы наш сын был сильным, решительным н отважным, поэтому и назвали его Омри, - добавила мать Кассии. - Те, кому известно о деяниях Омри, нас понимают. Что касается остальных, это невежественные, нетерпимые глупцы!
"Вроде моих родных, - подумала Мария. - Они, кажется, весьма невысокого мнения о северном царстве".