Но люди стояли плечом к плечу, и у немолодой женщины не хватало сил протиснуться к нему. Мария осторожно огляделась по сторонам и неожиданно для себя отметила, что во дворе присутствует необычайно много солдат. Причем не только стражей храма и воинов Антипы, но и римских легионеров.
Они здесь неспроста. Власти и вправду интересуются нами, боятся нас. Но нет - это бессмысленно! Чего нас бояться, мы никому не опасны, у нас и оружия-то нет!
Потом ей бросилось в глаза, что из близких учеников рядом с Иисусом находится только Иоанн, все своим видом показывая, что если учителя схватят, он готов разделить его судьбу. Однако никаких попыток задержать их не предпринималось - солдаты лишь следили за происходящим, оставаясь на местах. Они явно не получили приказ действовать.
Иисус сошел с возвышения и смешался с толпой людей, отвечая на вопросы и не обращая ни малейшего внимания на солдат. И тут Мария снова услышала голос Иуды:
- Ты заметила, что здесь нет высшего духовенства? Ни первосвященника Каиафы, ни Елеазара, ни Ионафана. Они и так знают все, что им нужно.
- Я все равно не узнала бы их. Но что они на самом деле могут знать об Иисусе, если никто из них не встречался с ним лично?
Иуда пожал плечами.
- Как мне кажется, они знают, что у них есть серьезная проблема. А если до сих пор они не были уверены, то донос о нынешней проповеди "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры!" убедит их в этом окончательно.
- Ты говоришь так, будто находишься на их стороне. С чего это ты обратился против него?
Иуда издал нечто, что можно было принять за смешок.
- "Обратился против него"? Не понимаю, что ты имеешь в виду. Я просто предполагаю и задаю вопросы. Что тут плохого?
- Как-то ты говорил мне, что у тебя накопилось множество вопросов, и тебе кажется, что в своих поисках ты наконец нашел того, у кого имеются ответы. Не те ответы, которые ты предвидел, а те, которые заставили тебя задуматься. О Иуда, что с тобой случилось?
- Я задумался и, подумав хорошенько, нашел ответы неудовлетворительными. Боюсь, я… я снова ступил на стезю поисков.
Итак, он отвергает Иисуса? Высказывает свои сомнения и рассчитывает, что она поймет его…
- Значит, ответы неудовлетворительные? Они тебя не устраивают?
- Они бессмысленны! - сердито бросил Иуда, - Я думал, ему ведомо то, чего не знает никто из нас, но он просто увяз в болоте мистического пророчества и спорах с властями. - Иуда помедлил, собираясь с мыслями. - С властями! К чему это! К чему Иисус растрачивал время на все эти пустые речи - насчет десятины мяты и тмина? Какой философ, какой вождь, какой Мессия стал бы уделять внимание таким вещам? Нет, он политикан, такой же, как и они, а политиканы меня не интересуют. Они ничего не могут мне дать.
- Но мы часть нашего времени, ибо живем в нем, а политики руководят жизнью народа, как сейчас, так и прежде. Моисей противостоял фараону, Эсфири пришлось предстать перед Ксерксом. Конечно, нам хотелось бы никак не соприкасаться с низменными силами, которые правят в наше время, но это невозможно.
- Великий человек выше этого! - заявил Иуда.
- Таким он видится позднее, когда его деяния становятся историей, - возразила Мария. - Моисей не стал бы вождем, если бы не выступил против фараона.
Иуда махнул рукой и отвернулся, но Мария ухватила его за рукав.
- Ты полагаешь, Иисус в опасности? - спросила она.
Во взгляде Иуды смешались жалость и снисходительность.
- Да. Я это знаю.
Мария обратила внимание на его глаза. Их выражение изменилось с тех пор, как они побывали в Дане, у капища Иеровоама, где пребывало зло. Откуда он знает?!
- Кто тебе сказал?
- Разные люди. Не имеющие отношения к нашему делу.
То есть те, с кем он должен был расстаться, присоединившись к Иисусу. Выходит, он ничего не отверг.
- Но Иисус не угрожает ни Риму, ни первосвященнику.
- Иисус представляет собой куда большую угрозу, чем ты способна вообразить, - заявил Иуда. - Ты так наивна.
"Наивна". До сих пор о ней так никто не отзывался, хотя в отношении интриг и политики это наверняка правда. Ну и ладно, ничего постыдного в этом нет.
- Я не вижу в нем решительно никакой угрозы, - повторила Мария.
- Это потому, что тебе лично он ничем не угрожает.
Несмотря на изобилие стражи, они беспрепятственно покинули город и снова встали лагерем на Елеонской горе, среди других паломников. Однако на сей раз, после того как ученики расположились на отдых, Иисус громко объявил:
- Один человек, которого я исцелил от проказы, приглашает нас на ужин в свой дом в Вифании. Я принял приглашение. Кто пойдет со мной?
Было уже поздно, темно, все устали и уже почти засыпали. Мысль о том, чтобы куда-то идти, общаться с посторонними, а потом, за полночь, тащиться обратно, никого не воодушевила. Многие отказались, предпочтя остаться на месте.
- В конце концов, - объяснил их позицию Матфей, - если мы все уйдем, то, может статься, место наше займут и возвращаться будет уже некуда.
"Наверное, мне нужно идти, - подумала Мария и взглянула на других женщин, ища молчаливого совета в их глазах. Мать Иисуса, с усталым и измученным лицом, кивнула. Иоанна тоже, а за ней и Сусанна, - Ну вот, они идут, а значит, я и подавно!"
Путь до Вифании был не так уж долог, но по дороге им пришлось перебраться через гребень холма, а по ту сторону одолеть крутой спуск. Поскольку его сопровождали лишь несколько человек, Иисус оказался доступен каждому и охотно со всеми беседовал. Мария очень хотела поговорить с ним, но что-то удерживало ее в отдалении. Наверное, она подспудно желала объясниться с ним наедине, без опаски в любой момент услышать от кого-то: "Иисус, мне хотелось бы спросить тебя…" Поэтому она шла сзади, дожидаясь подходящего случая.
Между ними так и осталась недоговоренность, и теперь наконец Мария чувствовала, что готова выяснить все до конца.
"Должна же когда-то представиться возможность, - думала она- И уж тогда я не оробею".
Вифания представляла собой маленькую деревеньку, вдоль ее главной улочки - а по существу, тропы, пересекавшей торговую площадь, - стояли дома зажиточных селян.
Желая, чтобы приглашенные без труда нашли путь к его дому, гостеприимный хозяин расставил вдоль дороги мальчиков с фонарями, которые приветствовали проходящих и спрашивали у каждого, не идет ли это Иисус из Назарета. Когда Иисус объявил, что это он, фонарщики окружили его и спутников и сопроводили их к внушительному, но стоявшему в стороне от главной улицы дому.
Конечно, он был не таким большим, как у Матфея, не так ярко освещен и не так богат слугами, но чувствовалось, что там вовсю бурлит жизнь, блага коей хозяин дома как бывший прокаженный, ценил особенно.
Гости вошли в дом, и слуги сняли с них дорожные плащи и омыли им ноги. Вперед выступил человек по имени Симон и восторженно приветствовал Иисуса:
- Дорогой учитель! Может быть, ты не помнишь, но я один из тех прокаженных, которых ты исцелил у озера. Я жалею о том, что не смог вернуться сразу и выразить свою благодарность, но сердце мое всегда было полно признательности, хочу тебя в этом заверить.
- Я не знал, кем ты был, - промолвил в ответ Иисус, - Меня заботило лишь то, чтобы ты и твои товарищи по несчастью смогли снова занять свое место в жизни, а не гнить заживо на пороге могилы. - Тут он неожиданно повернулся и обратился ко всем присутсвующим- Ибо тут не должно быть сомнений: я явился, чтобы принести каждому жизнь и сделать ее изобильнее.
Только теперь Мария заметила, что в комнате перед ними сидит множество людей. Все они встали и приветствовали Иисуса.
- Да! - принялись восклицать они. - Жизнь более изобильная! Это то, что нам нужно.
- Я имел в виду жизнь духовную, а не… - пояснил Иисус, жестом указывая в сторону кухни и инкрустированных перламутром столов.
Вошедшие следом за ним ученики увидели, что столы накрыты в расчете на большую компанию.
- Прошу. - Симон указал Иисусу на почетное место.
Иисус занял его, усадив по одну сторону от себя мать, а по другую Иоанна. Сам хозяин устроился на соседнем ложе.
- Симон, как тебя приняли после исцеления? - спросил Иисус.
- Поначалу пришлось нелегко. Люди отказывались верить, что я выздоровел, - Мария украдкой вздохнула, она его прекрасно понимала. - Да и сам я, если сказать по правде, не сразу освоился, слишком уж долго был оторван от нормальной жизни.
- Но, кажется, твои родные вели дела успешно, так что тебе было куда вернуться, - заметил Иисус.
- Да, и за это я им благодарен. Мне не пришлось просить подаяния.
Мария отметила, что Иуда, возлежавший неподалеку от нее, жуя листок петрушки, внимательно прислушивается к разговору. Петр и Андрей уминали угощение за обе щеки: в конце концов, ученикам не так часто выпадала возможность по-настоящему вкусно поесть. Иаков Большой тоже был всецело поглощен едой. Никто из них не заметил женщину, вошедшую в комнату с алебастровым сосудом в руках, пока она не оказалась прямо за спиной Иисуса.
"Убийца!" - промелькнуло в голове Марии.
Она отбросила салфетку и вскочила, чтобы защитить учителя. Эта особа стояла у него за левым плечом - прекрасная позиция для того, чтобы всадить кинжал в спину. Помимо Марии поднялся на ноги и Иаков Большой. Но ни мать Иисуса, ни он сам не отреагировали. Они продолжали спокойно жевать, пока поднявшийся шум не привлек их внимание. Иисус оглянулся и увидел женщину, которая тут же пала к его ногам и покрыла их поцелуями.