- Умолкни, Сатана! - вскричал Иисус. - Ты зришь глазами человека, но не так, как угодно Богу!
Петр пал на одно колено и вскинул руку, словно прикрываясь от удара.
- Но, учитель… - вымолвил он, чуть оправившись от изумления и испуга, - Я и есть человек. Мне не дано прозревать сущее очами Господа. Я знаю лишь, что хочу защитить тебя.
Иисус молчал, глаза его были закрыты, руки сцеплены. Казалось, он молился. Прошло немало времени, прежде чем он разжал пальцы и уронил руки вдоль тела.
- Петр, - обратился он к ученику, - кем называют меня люди?
- Воскресшим Иоанном Крестителем, - вмешался Фома, хоть спрашивали не его.
- Некоторые уверяют, что ты Илия! - подал голос Андрей.
- Но что ты сам скажешь, кто я? - Иисус взглянул Петру прямо в глаза.
- Я… и… - Тот судорожно искал слова… - Я скажу, что ты тот, кого мы ждем, помазанник, кто вводит в Царство Божие, - Он склонился к ногам Иисуса. - Возможно даже, ты избран Господом как сын Его, ибо ты понимаешь Его, и воля Его внятна тебе более чем любому из живущих.
Иисус воззрился на Петра и, крепко сжав его плечи, сказал: - О! Это было открыто тебе Господом, Отцом моим Небесным. - Он наклонился, поднял с колен Петра и оглядел учеников. - Ныне я должен сказат ь нам все. Это горько, но многое еще должно быть открыто.
Последователи Иисуса переминались с ноги на ногу, глядя куда угодно - на деревья, на каменные плиты, на собственные сандалии - только не на него, ибо выражение неуверенности в глазах учителя было невыносимо. Если Иисус, всегда незыблемый, как скала, и непогрешимый в действиях и помыслах, колеблется, то что говорить о них?
- Я жду напутствия, - молвил он. - Я не могу двинуться, пока не получу его.
- Но… в этом месте? - В голосе Иуды звучала тревога, слишком явственно ощущал он обитавшее здесь зло.
В это утро глаза его туманились печалью, а вид был мрачен.
- Это хорошо, что мы можем взглянуть в лицо врагу, - ответил Иисус. - Если Сатана здесь особенно силен, то нам нужно обдумать наши планы в его тени, а не в непорочном свете солнца.
Явись они сюда просто на прогулку или отдохнуть, лучшего места не придумать. С холма, на котором почти тысячу лег назад были возведены площадка и алтарь, открывался великолепный вид на гору Ермон, и даже зимние дожди в эти дни прошли стороной, пощадив их. Деревья на склонах представляли собой остатки тех лесов, что покрывали некогда всю страну- над молодой порослью возносились высокие кипарисы и могучие дубы, тянули ветки к небу невысокие терпентинные деревца.
Пока они ждали Иисуса, Мария нашла Петра и рассказала ему, что она узрела его видение. Услышав от нее про толстый деревянный брус и римских солдат, он переменился в лице, а уж когда она повторила его слова, пошатнулся и протянул руку к стволу ближайшего дерева, чтобы устоять на ногах.
- Ты слышала эти слова? - прошептал Петр.
- Я не знаю, что они означали. Но слышать - да, слышала.
- Я тоже не знаю, что они означают. И все остальное - солдаты, оковы. Видение тревожит меня, хотя, похоже относится к далекому будущему. Я там совсем старик.
- Разве Иисус не говорил о твоем будущем? Вспомни: "Состарившись, ты протянешь руки, и кто-то другой оденет тебя и поведет туда, куда ты не захочешь идти". Не о том ли это? - спросила Мария.
- О Боже! - воскликнул Петр, - Неужели…речь шла о палачах? - Голос его пресекся от страха. - Я ведь просто думал, что состарившись, одряхлею и буду зависеть от помощи близких. - Он выглядел так, словно готов был расплакаться. - Но быть казненным? Римлянами?
- Петр, все, что мы видим, - это не более чем тени, - промолвила Мария. Что, например, мог означать явленный ей образ избитого Иисуса? - Нам не дано узнать об этом больше.
- Если… если только Бог не захочет открыть нам будущее, - возразил Петр. - Для меня это доказывает, что твои видения и прозрения верны. Я должен уважать их. Больше я не стану тебя проверять. Прости, я должен был удостовериться…
- И я благодарна тебе за это. В Писании поминается много лжепророков, и мне вовсе не хочется оказаться среди них. По правде говоря, мне вообще не хочется быть среди пророков, ложных или истинных.
- Бог судил иначе. Он выбирает себе странных последователей, - промолвил Петр, и у него тут же вырвался смешок. - Как-то непочтительно получилось.
Мария тоже рассмеялась.
- Ну, это лишь означает, что ты знаком с Ним достаточно близко, чтобы держаться накоротке.
Марии нужно было поговорить с Иисусом, рассказать тот сон, что она видела о нем. Однако он и сегодня встал очень рано, до того, как пробудились остальные, и, надо полагать, собирался вернуться лишь поздно вечером, когда все соберутся у лагерного костра. При всей мягкости и доброжелательности свои чувства и мысли Иисус держал при себе, однако с каждым днем выглядел все более озабоченным и печальным. Неудивительно, что все со страхом ждали когда он наконец решит высказаться.
Поспешно отбросив покрывало, Мария надела сандалии и поспешила за Иисусом по древней площадке, путаясь ногами в пробивавшейся десь и там поросли сорной травы. Это был он - его походку она узнавала безошибочно- а потому последовала по тропе, уходившей в лес.
Было еще темно, и Иисус ступал медленно, с осторожностью. Мария, напротив, рванулась вперед, не глядя под ноги, догнала его.
- Мария?
- Учитель… - Она отпустила руку. - Я искала возможности поговорить с тобой наедине…
Сейчас, добившись цели, Мария вдруг почувствовала, что потеряла дар речи. Иисус не спросил: "О чем?", не сказал: "Говори". Он молча смотрел на нее и ждал.
- Я знаю, сейчас у тебя трудное время… поворотный момент…
- Да.
- Я хотела сказать тебе, что я опять сподобилась одного из снов или видений. И ты там был. Я должна рассказать тебе то, что видела.
Он вздохнул.
- Да, я должен знать. - В темноте она не видела его лица, лишь слышала голос.
Мария быстро рассказала о том, что видела: Иисус находился в руках врагов. Подвергся нападению, был схвачен и избит.
- Ты узнала место, где все это происходило? - только и спросил он.
- Судя но всему, это был какой-то город. Много народу. Большие дома.
- Иерусалим! - произнес Иисус с ликованием. - Иерусалим!
- Учитель, - осторожно сказала она, - мне это неизвестно. Я не в состоянии точно определить место, да и вообще понять, связано ли то, что мне привиделось, с определенным местом.
- Это был Иерусалим, - убежденно заявил Иисус - Я знаю это. Там я умру.
Мария уже усвоила, что с ним лучше не спорить. Она не вынесла бы, обрушься он на нее с криком "Изыди, Сатана!", всей душей была против такого исхода. Поэтому ее хватило лишь на робкое возражение:
- Но в видении ты не был убит… только избит и в крови.
- Ты видела только начало и была избавлена от лицезрения страшного конца, а вот мне открылось гораздо больше. Открылось такое, что порой я сам не уверен, хватит ли мне мужества вынести это. Но в любом случае, теперь мне стало ясно, что я многого не понимал, - Светало, и черты лица Иисуса стали проступать из мрака. - Да, конец неминуем, и Господь действительно примет праведных в Царство свое, но все произойдет не так просто, как мне казалось. И я необходимая часть этого, а не просто вестник, как Иоанн. Так или иначе, необходимо, чтобы я вошел в Иерусалим - сердце Израиля, где находится храм, святыня Господня. Мне тоже ведомо не все, но это то, с чего Бог соблаговолил снять завесу…
- Но зачем? Что там должно случиться?
- Я не могу ответить тебе. - Сейчас Мария отчетливо видела обеспокоенное, смущенное лицо учителя. - Я лишь должен повиноваться.
- Повиноваться чему?
- Бог повелел мне отправиться на Песах в Иерусалим. Помнишь, ты побывала там в детстве? - Его тон резко изменился. Вопрос казался самым обыденным, из тех, что задают походя.
- Да. Правда, мне запомнилось только столпотворение людей и белая с золотом громада храма.
- А ты чувствовала святость этого места?
- Если и чувствовала, то теперь уже не помню. Прости.
- Если нет, возможно, ты предчувствовала то, что грядет, - огорчился Иисус. - А возможно, дети лучше ощущают, где присутствует подлинная святость, а где нет.
- Но я была совсем маленькой.
- Тем более! - решительно заявил Иисус. - Господь отвратил свой лик от храма и его погрязшего в грехах священства. По прошествии не столь уж долгою времени от него камня на камне не останется.
Мария невольно ахнула. Храм был огромен и качался незыблемым, как скала.
- Нет! - вырвалось у нее.
Но, с другой стороны, ее же собственное видение…
- Да, от него не останется ничего! - Иисус повернулся и мягко взял ее за плечи. - Истинно говорю тебе: наше время, нынешний век, подходит к концу. Отсчет дней его начнется в Иерусалиме и распространится повсюду.
- Но храм… нас учили, что это обитель самого Господа. Значит ли это, что Он покинет нас?
- Он никогда не покинет нас! Но что это значит, по правде сказать, мне и самому неведомо. Ведомо одно: я должен повиноваться призыву и идти туда. И, оказавшись там, делать то, что повелит Бог.
- Мое видение…
- Оно истинное. Мы просто не знаем сопутствующих обстоятельств. - Иисус взял ее руки в свои. - Спасибо, что рассказала мне. И хвала Господу за то, что он позволяет тебе прозревать грядущее. - Он сильнее сжал ее руки. - Слава Ему и за то, что Он позволил тебе прийти и известить меня.
Услышанное взволновало Марию до глубины души, она чувствовала себя так, будто где-то у нее внутри забил свежий, хрустальный ключ.