- Христос явился к людям тогда, когда человечество погрязло в грехах и своими мыслями и действиями грозило не только разрушить землю, но и затронуть этой грязью голубое небо и золотое солнце, - странным вдруг голосом проговорил Бастарн, и все беспокойно смотрели на него.
- Да, я тоже верю, что Христос был! - спокойно заявил жрец и с иронией посмотрел на Исидора. - Но это был не тот Христос, которым вы сейчас торгуете.
- Как ты смеешь, Бастарн?! - вскричал Исидор и встал с ковра.
- Смею! - зло ответил ему верховный жрец и подождал грозного окрика Аскольда, но его, как ни странно, почему-то не последовало, и Бастарн продолжил: - Вспомни, что сделал твой Христос, когда вошел в Иерусалимский храм? То была Священная суббота…
- Он выгнал из храма торговцев, меновщиков и продавцов голубей, исцелил в храме слепых и хромых и тем самым вызвал ненависть иудейских первосвященников, ибо в Святую субботу он творил чудеса! - угрюмой скороговоркой объяснил грек киевскому князю, повернувшись вполоборота к верховному жрецу.
- И только поэтому его невзлюбили первосвященники? - не понял Аскольд.
- Не только поэтому, - возразил Бастарн. - В Иерусалимском храме Христос позволил себе напомнить иудейским первосвященникам, какими возможностями обладает человек как творение Бога!
- Ты сказал… "возможностями"? - как будто очнувшись, растерянно переспросил Аскольд. - Что ты имеешь в виду, Бастарн? - хриплым голосом проговорил он, и жрец понял, что об этом надо говорить с князем с глазу на глаз.
Дир слегка покачнулся, отодвинулся чуть-чуть от Аскольда и, взглянув исподтишка на Софрония, вдруг жестко спросил у Бастарна:
- А что означает этот жест, верховный жрец? - И он очертил в воздухе развернутыми ладонями треугольник.
Бастарн, немного подумав, ответил:
- Это сложный образ множества дум, которые нельзя высказывать вслух при свидетелях.
Дир вскочил.
- Я так и знал, Аскольд! Эти двое посланы, чтобы следить за тобой! - закричал он, указывая на Софрония и Исидора, но те даже не шевельнулись.
Аскольд засмеялся, откинулся на подушки и ласково проговорил:
- Ну, Дир, успокойся!
Но мгновение спустя князь уже не улыбался, а внимательно разглядывал по очереди то Софрония, то Исидора.
Софроний улыбнулся Аскольду той своей широкой добродушной улыбкой, которая, казалось, могла бы и сейчас все превратить в шутку и даже высмеять Дира. Но это можно было бы сделать с кем угодно, но только не с Аскольдом. Высмеять Дира за его преданность и подозрительность, которые киевский владыка терпит только от рыжеволосого волоха да от Бастарна?! Они никогда ему не врали. Он перевел взгляд на христианского проповедника и сотника и хмуро подумал:
"Эти двое - временщики. Один ловко управляется с секирой и мечом, но носит на груди, под рубахой, крест и потому является не тысячником, а только сотником. Молод, красив, голубоглаз, словоохотлив… Да, он чаще других сотников старается быть возле меня… но я и сам… когда-то вел себя точно так же, ибо старался угодить своему правителю и сделать себе звонкое, славное имя. Потуги Софрония понятны. И его связь с Исидором, конечно, основана на их единой вере в Христа! Ведь мною это не возбранялось! Но… Дир учуял в их связи что-то опасное, а чутье Дира - это дар Перуна! Дир в таких делах еще ни разу не ошибался, он словно длиннорыл, рыба, что видит хвостом, за версту беду чует. Ну, Дир, поклон тебе низкий, если ты и в этот раз учуял, как тогда в море, перед Царьградом… С Исидором давно все понятно. После моего грабежа в Царьграде, ясное дело, ни Фотий, ни Михаил не успокоятся и будут бдить меня денно и нощно… Похоже, что Дир прав в своем предчувствии, но…"
- Дир, что тебе не по нутру в Софронии? - глухо спросил Аскольд, глядя на Дира исподлобья.
- Они были одни вчера, когда ты творил молитву о Рюрике перед Святовитом, а я тайком наблюдал за ними, - угрюмо начал Дир и почувствовал, как покраснел. На мгновение он стал противен себе, язык присох к гортани, но, взглянув на поникшую вдруг голову Софрония, Дир понял, что был прав. Эти двое действительно не зря отираются возле Аскольда. А своим жестом, в котором столько тайн заложено, совсем лишили его покоя.
- Ну и что? - не понял Аскольд.
- Они были одни, им никто не мешал, а изъяснялись они с помощью этого жеста! - со злым упорством объяснил Дир суть своей подозрительности Аскольду и увидел наморщенный лоб своего повелителя.
Да, новость не понравилась киевскому князю. Он отстранился от Исидора, осторожно поднялся и глухо приказал своей охране:
- Взять их и каждого в отдельную клеть замкнуть!
Охранники молча повиновались.
- Князь, может, сначала выслушаешь меня? - робко предложил Исидор, окруженный телохранителями Аскольда.
- Завтра, после окончания тризны, - резко ответил ему Аскольд и грубо потребовал от охранников: - Чтоб я не видел их здесь больше! Уведите немедля!
Охранники выполнили приказ князя и увели пленников в княжий терем, а Аскольд еще долго ходил по поляне вокруг потухшего костра, временами обращаясь с каким-нибудь вопросом к верховному жрецу, потом подходил к Диру и, похлопывая волоха по плечу, бормотал: "Так-так, все выясним, все свершим, как Святовиту угодно!" И лишь когда забрезжил рассвет и посветлело небо, он не стал ждать появления солнца, а грустно приказал Бастарну, чтоб друиды пробарабанили отбой минувшего дня тризны…
Глава 3. Первый допрос
- Да, Бастарн, ты прав, сначала ты! - улыбаясь, проговорил Аскольд, когда верховный жрец явился по зову в его гридню и сурово посмотрел князю в глаза. - Как всегда хмур, Бастарн, даже сейчас, когда знаешь, что предатели сидят в клетях и ждут нашего решения!
- Я хмур не поэтому, и ты это ведаешь, - устало проговорил Бастарн и пояснил: - Я нынче утром стоял перед изваянием Святовита и увидел на южном лике его знак благосклонности к делам твоим, хотя чую я, что добрых дел ты творить не собираешься!
Аскольд захохотал.
- Сие надо понимать так, что те, на которых я пойду, должны будут принять мои деяния с радостью, как Божью кару! - проговорил Аскольд и постарался усадить Бастарна на самое хорошее место в своей просторной, роскошной теперь гридне.
Бастарн сея на скамью, покрытую пышным персидским ковром, остро взглянул на Аскольда, отметил его довольство собой и грустно потребовал:
- Ну, терзай меня своими вопросами, чую, не отстанешь, везде найдешь!
- Это ты верно подметил, - искренне сознался Аскольд и нетерпеливо прошелся вдоль гридни. - Не скупись, Бастарн, выкладывай, что ведаешь!
- Ты о Христе? - спросил Бастарн.
- Нет! - быстро ответил Аскольд и охотно пояснил: - Я недавно понял, что евангелисты и апокрифисты сотворили легенды о чудотворцах, которые были выгодны сильным правителям. В честь того, выдуманного Христа воздвигнуты великолепные храмы, которые я пограбил в Царьграде и собираюсь пограбить еще! - Тут Аскольд остановился, осторожно посмотрел на Бастарна и затем резко спросил: - Тебя интересует, в какого Христа буду верить я, если вдруг надумаю сменить языческую веру на христианскую?
- Нет, - ответил Бастарн. - Решил дела черные делать? Твори, но моего благословения на сие не требуй!
- А я и не требую! Прости, Бастарн! - Аскольд проговорил эти слова тем волоховским выговором, который так роднил его с верховным жрецом. - Ты же понимаешь, сейчас я ни одного своего гриденя на покой не уговорю! Они все ждут нового похода и нового грабежа!
- Есть очень древняя легенда Истины, - задумчиво произнес Бастарн. - Она написана была на египетских папирусах и лежала в кумранских пещерах, где собирались первые ученики Христа-небожителя.
- Христос - небожитель? - переспросил Аскольд.
- Да, - спокойно подтвердил Бастарн и продолжил: - Он является одним из тех сынов света, который должен был сказать людям Земли, что они не одни в этом мире. Они имели свои постоянные ашрамы в разных местах Земли, в зависимости от того, где больше всего проявлял свою злую волю человек.
- Ты хочешь сказать, что я сейчас смогу привлечь их внимание и кара их будет неизбежна? - помолчав, недоверчиво спросил Аскольд, хотя чуял, что Бастарн говорит правду. - Но почему они меня не покарали за мой первый поход в Царьград?
- Их осталось очень мало после войны с сынами тьмы, - грустно ответил Бастарн. - Легенда Истины гласит, что около семнадцати тысяч лет назад над Землей была война богов, или война сынов тьмы с сынами света. Силы были равные, и война была длительной и жестокой. В ходе ее погибло множество народов, и земля горела и крошилась, опускалась на дно морское, а горы крушились и превращались в песок. Наша Земля местами получила такие тяжелые раны, что вряд ли ее кто-нибудь вылечит…
- Кто одержал победу? - возбужденно спросил Аскольд, не спуская глаз с верховного жреца, и задумчиво сказал: -Неужели сыны тьмы? Да! Ты же сказал, что сынов света осталось мало? И что сейчас?
- Они стараются латать наше жилище и наши души…
- А без них нас ждет гибель?
- Без них в нас побеждает злая воля на короткое торжество злой силе, - изрек Бастарн.
Аскольд возмутился:
- Откуда ты знаешь, что на короткое торжество будет использована моя воля? - спросил он так зло, что казалось, каждое его слово пронзало воздух в гридне.
Бастарн ответил ему так же яро.
- Сколько я ведал горячих, ловких князей! И чем ловчее они были, тем больше лиха видела от них дружина! А сколько сирот появилось на свете от таких прытких правителей!
- Бастарн! - вскричал Аскольд. - Ты же знаешь, что если не я… Ведь на меня в любой час может напасть враг!
Бастарн принял игру князя, ибо знал, что Аскольд просто так не отпустит его нынче от себя.