- Ты хозяин, Моисей; позволь мне дать тебе совет: ничего не предпринимай во время отсутствия Рамзеса. С ним ты, возможно, сможешь вести переговоры; но Амени и Серраманна, не считая царицу-мать Туйю, не проявят никакого снисхождения к твоему народу. Чтобы удержать евреев в повиновении, они отдадут приказ расправиться с ним. Воспользуемся путешествием царской четы для развития нашего сотрудничества, убеждения колеблющихся и подготовки к неизбежному столкновению с властями.
Убежденность Офира произвела впечатление на Моисея. Хотя он и не решился объединиться с магом, но отрицать правильность его слов он не мог.
Фиванский начальник стражи признал, что его люди не жалели сил, чтобы найти Шенара и его возможных сообщников. Рамзес дал им точное описание человека, который пытался убить его, но усилия стражников оказались напрасными.
- Он покинул Фивы, - решила Нефертари.
- Как и я, ты уверена, что он жив.
- Я чувствую опасное присутствие, темную силу... Это Шенар, маг или один из их прислужников?
- Это он, - определил Рамзес, - он попытался навсегда оборвать связь, соединяющую меня с Сети, чтобы лишить защиты отца.
- Дурной глаз не принесет вреда; огонь помешал ему сделать это. Благодаря клею из древесной смолы, мы восстановили добрый глаз, скрытый в сокровищнице храма Сети в Пи-Рамзесе.
- Животные пустыни, из чьей шерсти сделали красный глаз, являются созданиями Сета... Шенар собирался творить зло, используя его опасную энергию.
- Он надеялся воспользоваться особенностями твоих связей с Сетом.
- Гармония создается каждый день... При малейшей ошибке, неожиданности, огонь Сета уничтожает того, кто полагал, что стал над ним властелином.
- Когда мы отправимся на юг?
- После того, как побываем в Долине Царей.
Царская чета направилась к самой южной долине фиванской горы, носившей имя "место восстановления" и "место лотосов". В Долине Цариц будет навечно погребена Туйя, мать Рамзеса, и Нефертари, Великая Супруга Фараона. Их могилы будут вырыты под защитой вершины во владениях богини молчания. В пустыне, высушенной солнцем, царила Хатор, улыбающаяся богиня неба, заставляющая сверкать звезды и биться сердца.
Хатор, изображение которой Нефертари обнаружила на стенах своей усыпальницы в образе чародейки, дающей энергию воскрешения вечно молодой Великой Супруге Фараона, носившей золотую прическу в форме грифа. Таким образом, она символизировала божественную мать. Художникам удалось воспроизвести красоту и "любовную нежность" в формах невероятного совершенства.
- Тебе нравится твое жилище, Нефертари?
- Столько великолепия... Я его недостойна.
- Никогда не было подобного вечного жилища, никогда не будет; ты, чья любовь - дыхание жизни, ты всегда будешь царить в сердцах людей и богов.
Осирис с зеленым лицом, облаченный в белую одежду Ра, яркий, увенчанный огромным солнцем; Хепри - всеобщая изменчивость, бог в облике скарабея; Маат, всеобщий Закон, красивая и тонкая молодая женщина, обладающая одним символом, - пером страуса, легким, как истина... Божественные силы собрались, чтобы воскресить Нефертари во времени и за пределами времени. Скоро на еще пустых колоннах писец Дома Жизни нанесет иероглифы из "Книги о выходе к свету" и из "Книги Врат", которые позволят царице странствовать по прекрасным дорогам потустороннего мира, избегая опасностей.
Это была больше не смерть, а улыбка таинства.
В течение многих дней Нефертари изучала божественные лица, населявшие вечное жилище, желанной хозяйкой которого она станет в момент великого перехода. Она свыклась с потусторонностью своего собственного существования и стала понимать тишину. В сердце земли тишина имела вкус неба.
Когда Нефертари решила покинуть "место лотосов", Рамзес отвел ее в "Великий Луг", Долину Царей, где покоились фараоны, начиная со времен восемнадцатой династии. Долгие часы оставалась царская чета в усыпальницах Рамзеса Первого, носившего это имя, и Сети. Каждая картина была шедевром, и царица расшифровывала "Книгу скрытой комнаты", которая раскрывала фазы превращения умирающего солнца в молодое солнце, прообраз воскрешения фараона.
С волнением Нефертари осматривала вечное жилище Рамзеса Великого. В маленьких горшочках художники разводили измельченные минеральные пигменты, прежде чем оживить стены символическими фигурами, они будут охранять вечную жизнь Фараона. Цветочный порошок, смешанный с водой и смолой акации, давал чрезвычайную точность выражения.
"Жилище золота", зал саркофага с восьмью столбами, был почти готов. Смерть могла принять Рамзеса.
Царь позвал мастера.
- Как и в гробницах некоторых моих предков, ты выроешь коридор, который упрется в скалу, и там оставишь неотесанный камень. Он будет хранить последний секрет, о нем ни одна человеческая душа не может знать.
У Нефертари и Рамзеса было чувство, что они только что прошли решающий этап в своей жизни, к их любви теперь добавлялось осознание собственной смерти как пробуждения, а не кончины.
ГЛАВА 35
Серраманна старался выглядеть спокойным.
Меба вышел из кабинета более часа назад, чтобы присутствовать на пиру, который давала царица-мать Туйя, заботившаяся о поддержании сплоченности двора в отсутствие царской четы. Поддерживая постоянную связь с Рамзесом, вдова Сети была довольна кропотливой работой Амени и строгостью Серраманна, поддерживавшего порядок. У евреев, кажется, все было спокойно.
Но бывший пират, доверяя своему чутью, был убежден, что этот покой предшествовал буре. Конечно, Моисей часто беседовал с евреями, и он, безусловно, стал их вождем. Более того, большинство египетских сановников, зная о верности Рамзеса в дружбе, считали за благо обходительно вести себя с Моисеем. Через день-другой, полагали они, он получит новый важный пост и оставит свои нелепые идеи.
На первом месте среди забот Серраманна стоял Меба. Сард был уверен, что именно он украл кисточку Ка, но с какой целью? Бывший пират ненавидел знатных особ вообще, а Меба - слишком светского, слишком элегантного и слишком покладистого - особенно. Такой человек, как Меба, по мнению сарда, имел естественную наклонность ко лжи.
А если кисточка Ка спрятана у Меба? Серраманна обвинит его в краже, и он будет вынужден объяснить причины своего поступка перед судом.
Сановник Меба отправился спать, его слуги вернулись в свои комнаты. Сард пробрался через заднюю часть дома и достиг террасы. Отсюда он свободно проник в основные комнаты.
Серраманна располагал большей частью ночи, чтобы довести до благополучного конца этот замысел.
- Ничего, - заявил сард, мрачный и плохо выбритый.
- Ты действовал незаконно, - напомнил Амени.
- Если бы мой план удался, Меба прекратил бы вредить.
- Почему ты подозреваешь его?
- Потому что он опасен.
- Опасен, Меба? Он занят только собственной карьерой, и эта постоянная забота исключает любой шаг в сторону.
Сард с аппетитом съел кусок сушеной рыбы, сдобренный острым соусом.
- Может быть, ты и прав, - пробубнил он с набитым ртом, - но мое чутье подсказывает мне, что это невероятный пройдоха. Он должен находиться под постоянным наблюдением; и рано или поздно совершит ошибку.
- Как хочешь... Но это бессмысленно!
- За Моисеем тоже нужно установить наблюдение.
- Он был моим другом, - напомнил Амени, - и Рамзеса тоже.
- Еврей - опасный мятежник! Ты - слуга Фараона, а Моисей восстанет против него.
- Он не сделает этого.
- Конечно, сделает! Я знаю, что представляют из себя подобные типы. Он станет возмущать народ против Фараона, а ты отказываешься слушать меня.
- Мы знаем Моисея и верим ему.
- Однажды вы пожалеете об этом.
- Иди спать и постарайся не трогать евреев. Наша роль - поддерживать порядок, а не сеять смуту.
Аша разместили в одной из комнат дворца, он ел грубую, но сносную пищу, пил посредственного качества вино и наслаждался любовью светловолосой хеттки, которую управляющий догадался предложить ему. Лишенная всякой застенчивости, она сама хотела проверить слухи о том, что египтяне являются прекрасными любовниками. Аша согласился на этот опыт, и был то ведущим, то ведомым, но всегда воодушевленным.
Не был ли это самый приятный способ проводить время? Урхи-Тешшуб, удивленный поступком Аша, был, однако, польщен присутствием верховного сановника Фараона; не означает ли это, что Рамзес признавал его как будущего императора, его, сына Муваттали?
Урхи-Тешшуб вошел в комнату Аша в тот момент, когда хеттка жадно целовала египтянина.
- Я зайду позже, - сказал Урхи-Тешшуб.
- Останьтесь, - попросил Аша, - молодая особа поймет, что государственные дела иногда важнее удовольствия.
Обворожительная хеттка исчезла, Аша облачился в изысканную тунику.
- Как чувствует себя император? - спросил он у Урхи-Тешшуба.
- По-прежнему.
- Я снова предлагаю вам помощь: позвольте мне помочь ему.
- Зачем приходить на помощь самому злейшему врагу?
- Ваш вопрос приводит меня в замешательство.
Тон Урхи-Тешшуба стал повелительным.
- Однако я жду ответа.
- Дипломаты не любят открывать свои секреты... Мирный характер моего визита вас не удовлетворяет?
- Я требую настоящего ответа.
- Хорошо... Рамзес знает Муваттали. Он испытывает по отношению к нему большое уважение и даже некоторое восхищение. Его болезнь причиняет Фараону глубокое страдание.
- Вы смеетесь надо мной?
- Я уверен, что вам не понравилось бы быть обвиненным в убийстве собственного отца.