ГЛАВА 19
Моисей поднялся.
- Ты здесь?
- Правосудие разрешило мне увидеть тебя.
- Разве Фараону нужно просить разрешения, чтобы посетить свои тюрьмы?
- В твоем случае - да, потому что ты обвиняешься в убийстве. Но, прежде всего ты мой друг.
- Итак, ты не отказался от меня...
- Разве покидают друга в несчастье?
Рамзес и Моисей застыли в долгом объятии.
- Я не верил тебе, Рамзес, и не думал, что ты придешь.
- Недоверчивый человек! Почему ты сбежал?
- Я подумал сначала, что паника могла бы объяснить мое поведение... Но в стране Мадиана, где я спрятался, у меня было время на размышление. Это не побег, а призыв.
- От кого исходил этот призыв?
- От бога Авраама, Исаака и Иакова. От Яхве.
- "Яхве" - это название горы в пустыне Синая; сделать из нее символ божественности - в этом нет ничего удивительного. Не укрывает ли богиню тишины гора Востока в Фивах?
- Яхве - единый бог, он не сводится к ландшафту.
- Что произошло во время твоего изгнания?
- На горе я встретил Бога в обличии горящего куста. Он открыл мне свое имя: "Я есть".
- Почему он ограничивается одним наполнением существующего? Атум - создатель, одновременно "Тот, кто есть" и "Тот, кого нет".
- Яхве доверил мне миссию, Рамзес, священную миссию, которая может тебе не понравиться. Я должен вывести из Египта еврейский народ и повести их в святую землю.
- Ты хорошо услышал голос Бога?
- Он был так же ясен и глубок, как твой.
- Разве пустыня не населена миражами?
- Ты не введешь меня в сомнение; я знаю, что я видел и слышал. Мое предназначение было установлено Богом, и я его выполню.
- Ты говоришь обо всех евреях?
- Весь еврейский народ свободно уйдет из Египта.
- Кто мешает еврею свободно передвигаться?
- Я требую признания веры евреев и разрешения предпринять исход.
- В ближайшее время нужно вытащить тебя из тюрьмы, поэтому я приказал найти Абнера. Его свидетельство будет решающим в пользу оправдательного приговора.
- Может быть, Абнер покинул Египет?
- Даю тебе слово: не пожалею никаких усилий, чтобы привести его в суд.
- Моя дружба с тобой безупречна, Рамзес, и я желаю тебе победы в борьбе против хеттов; но ты Фараон, а я - будущий вождь еврейского народа.
- Если ты не уступишь моему желанию, я стану самым непримиримым твоим врагом.
- Разве друзья не смогут найти точки соприкосновения?
- Наша дружба будет значить меньше, чем моя миссия; даже если мое сердце будет разрываться, я должен подчиниться голосу Яхве.
- У нас будет время поговорить об этом; прежде всего ты должен обрести свободу.
- Заключение не стесняет меня. В одиночестве я готовлюсь к будущим испытаниям.
- Первым из них может стать тяжелый приговор!
- Яхве помогает мне.
- Я желаю тебе этого, Моисей, и прошу тебя подумать, может, ты вспомнишь какие-нибудь моменты, полезные для твоей защиты.
- Я сказал правду, и правда победит.
- Ты мне не слишком-то помогаешь.
- Когда ты друг Фараона, зачем заботиться о несправедливости? Никогда ей ты не позволишь захватить царство и души судей.
- Ты встречал человека по имени Офир?
- Я не помню...
- Вспомни: Офир, мнимый архитектор, который встречался с тобой в Пи-Рамзесе, когда ты строил мою столицу; несомненно, он расхваливал достоинства религии Эхнатона.
- В самом деле...
- Он тебе делал какие-нибудь предложения?
- Нет, но он мне показался понимающим бедствия евреев.
- Бедствие... Не слишком ли сильное слово?
- Ты египтянин, ты не можешь этого понять.
- Этот Офир - хеттский шпион, он плетет заговор против Египта; он также и убийца. Любое соглашение с ним навлечет на тебя подозрение в государственной измене.
- Кто бы ни помогал моему народу, он достоин моей признательности.
- Ты ненавидишь землю, видевшую, как ты рождался?
- Детство, отрочество, наша учеба в Мемфисе, моя служба тебе... - все это мертво и забыто, Рамзес. Я люблю только одну землю: ту, которую Бог пообещал моему народу.
Неджем, земельный управитель, был необычно нервозен. Всегда приветливый и жизнерадостный, он грубо и без причин оттолкнул писца. Неджем не мог сосредоточиться на документах, и, покинув кабинет, отправился в лабораторию Сетау и Лотос.
Присев на корточки, прекрасная нубийка держала змею с красной головой.
- Подержите эту медную чашку, - попросила она сановника.
- Я не знаю, если...
- Поторопитесь.
Колеблясь, Неджем взял сосуд, содержавший коричневую тягучую жидкость.
- Ничего не пролейте, это очень едкая жидкость.
Неджем задрожал.
- Куда я могу ее поставить?
- На полку.
Лотос уложила змею в корзину и накрыла крышкой.
- Что я могу сделать для вас, Неджем?
- Вы и Сетау...
- Что хотят от Сетау? - раздался резкий голос заклинателя змей.
Раздражающие пары поднимались от фильтров различных размеров; на полках горшки соседствовали с цедилками, фляги с трубками, отвары с микстурами.
- Я хочу сказать...
Приступ кашля помешал сановнику продолжить.
- Итак, говорите, - потребовал Сетау. Плохо выбритый, хмурый, едва видимый в дыму, заполнившем часть лаборатории, где он работал, Сетау переливал из сосуда в сосуд разжиженный яд.
- Это по поводу маленького Ка.
- Что с ним случилось?
- Это спрашиваете вы, кто... Я хочу сказать, что до сегодняшнего дня я занимался обучением этого ребенка. Он любит читать и писать, Ка исключительно умен для своего возраста и уже обладает культурой, которой позавидовал бы любой писец, не колеблется изучать секреты неба и земли, хочет...
- Я все это знаю, Неджем, у меня работа. Переходите к фактам.
- Вы... Вы тяжелый человек!
- Жизнь не легка. Когда ежедневно сталкиваешься с рептилиями, нет времени на светские разговоры.
Неджем был шокирован.
- Но... но мой визит не светский!
- Итак, говорите, наконец, что у вас.
- Хорошо, я буду более откровенным: почему вы увлекаете Ка на опасную дорогу?
Сетау поставил чашу, с которой возился, и вытер тряпкой лоб.
- Вы приходите ко мне, Неджем, отвлекаете меня от работы, и более того, оскорбляете! Каким бы вы ни были вельможей, у меня есть желание дать вам пощечину.
Неджем отступил, толкнув Лотос.
- Извините меня... Я не думал... Но этот ребенок...
- Приобщение Ка к магии вам кажется преждевременным? - спросила нубийка с чарующей улыбкой.
- Да, да, именно так, - ответил Неджем.
- Сомнения делают вам честь, но ваши опасения беспочвенны.
- Такой маленький ребенок должен изучать такую сложную и опасную науку...
- Фараон приказал мне защитить его; чтобы добиться этого, нам необходима помощь Ка.
Сановник побледнел.
- Защитить его... От чего?
- Вы любите говяжий маринад?
- Я... Конечно.
- Это одно из моих лучших блюд; согласитесь разделить с нами трапезу?
- Принуждать меня так, в последний момент...
- Это уже сделано, - рассудил Сетау, - Ка не маленький, слабый ребенок, а старший сын Рамзеса. Нападая на него, хотят ослабить царскую чету и всю страну. Мы возведем магическую стену вокруг Ка, чтобы уничтожить зло, направленное против него. Наше дело требует точности, оно будет трудным и рискованным. Любая добрая воля хороша.
ГЛАВА 20
На улочке еврейского квартала царило оживление, укрепленные между домами балки были накрыты тростником, который защищал прохожих от солнечных лучей, давая тень и прохладу. Сидя на порогах своих домов, беседовали домохозяйки. Когда проходил водонос, они утоляли жажду и возвращались к нескончаемым беседам, к ним присоединялись ремесленники, используя момент отдыха, и каменщики, возвращаясь со строек.
Единственная тема занимала все мысли: суд Моисея. По мнению одних, он будет приговорен к смертной казни, по мнению других - к тюремному заключению. Некоторые горячие головы призывали к восстанию, большинство же склонялось к покорности: кто осмелится выступить против армии и стражи Рамзеса? И, кроме того, Моисей испытывает только то, что заслуживает: разве он не убил человека? Как ни строг был закон, этот факт ни у кого не вызывал возмущения, даже если Моисей и убил, он оставался уважаемым человеком в квартале; как не вспомнить о его самоотверженности по отношению к каменщикам и о материальных преимуществах, которых он добился для них? Многие рабочие желали, чтобы он снова стал зодчим и занимался их судьбой.
Аарон разделял общий мрачный настрой. Конечно, судьба Моисея была в руках Яхве, так как египетское правосудие не проявляло снисходительным к преступникам. Если Абнер согласился бы засвидетельствовать показания в суде, то Моисей был бы спасен; но каменщик упорно утверждал, что Моисей лжет. Он также отказывался выйти из своего укрытия до конца суда. Аарон ни в чем не мог упрекнуть Абнера, как не мог и потребовать, чтобы тот явился в суд.
Проходя по улочке, Аарон заметил нищего, голова которого была покрыта капюшоном. Прислонившись к стене, человек выпрашивал у прохожих куски хлеба. Аарон вначале старался не замечать несчастного, затем сам дал ему поесть, и, наконец, решился с ним заговорить.
- У тебя нет семьи?
- У меня ее больше нет.
- Ты был женат?
- Моя жена умерла, а дети ушли...
- Что за горькая судьба выпала на твою долю?