- Хорошо, можешь жить! Остальные пусть умрут на рассвете. Это воля Аллаха… и моя воля, - совсем неожиданно заключил он, поставив себя рядом с Всевышним. - На рассвете я приду проститься с вами.
Всем было ясно, что отбирать жизнь для молодого повелителя так же просто, как и дарить её.
- Я не вижу лекаря, который лечил моего дядю. Где он? Пусть его немедленно разыщут и приведут сюда!
Стража приволокла лекаря. Было видно, что почивший повелитель почитал своего лекаря не менее, чем знатных мурз. На нём был парчовый халат, туфли, шитые золотом, и сам он держался степенно, словно в своих тощих руках держал жизнь каждого из присутствующих.
- Ты звал меня, Мухаммед? - лекарь нарочно опустил слово "повелитель".
Он не пленник, поэтому не склонил головы перед племянником эмира и спокойно смотрел в его тёмные глаза. Ещё неизвестно, быть ли этому выскочке эмиром. Разве Кичи-Мухаммед единственный наследник Гыяза? Нужно помнить и об Улу-Мухаммеде. Он ни за что не отдаст Сарайчик этому самоуверенному мальчишке, возомнившему себя пророком Аллаха на этой благословенной земле. Есть ещё и мурзы прежнего повелителя, за каждым из которых стоит сильный род. Неужели он захочет сделаться врагом многих и разорвать Большую Орду в междоусобице?
Молчал и Кичи-Мухаммед, и лекарь невольно склонил голову, упёршись взглядом в носки туфель. Сейчас перед ним уже был не мальчишка, гонявший по степи необъезженную лошадь и подсматривающий из-за кустов за наложницами своего дяди, купающимися в пруду. Это был преемник, достойный уважения, человек, который сознавал свою силу. Голова лекаря склонялась всё ниже и ниже, ещё миг - и взгляд Кичи-Мухаммеда заставит старика рухнуть на колени.
Кичи-Мухаммед выхватил из ножен саблю и отсёк голову лекарю. Кровь брызнула на свежую могилу, а голова со стуком откатилась под ноги стоявшим мурзам. Она была совершенно лишена волос и напоминала камень, отполированный волнами.
Кичи-Мухаммед притронулся носком туфли к лысому черепу.
- Ты спас дядю от болезни, отправив его в могилу, я в благодарность за это дарю тебе место в раю. Уберите эту паршивую голову подальше от святого места, и пусть она не оскверняет своим зловонием могилу хана Большой Орды.
Кичи-Мухаммед сдержал обещание: на рассвете он пришёл к мурзам. Если и известно будущему хану Большой Орды сострадание, то оно выразилось в пожелании лёгкой смерти своим врагам.
- Путь к Аллаху для вас будет коротким, - с улыбкой утешал он. - Мне бы тоже очень хотелось иметь рядом таких слуг, какими долгое время были вы для моего дяди. Но я очень сожалею, у собаки не может быть двух хозяев. И единственное доброе дело, какое я способен сотворить для вас, даровать вам лёгкую смерть. Я не опозорю ваши тела, никто из вас не лишится головы. Душить шёлковым платком вас будет лучший палач в Орде. А сейчас прощайте, меня ждут дела, и благодарите меня в последней молитве за столь лёгкую для вас кончину.
Улу-Мухаммед скучал в Бахчисарае, разве можно привыкнуть к улусу, если совсем недавно управлял половиной мира. Большая Орда чахла, страдала от междоусобиц, слабела, и это уже чувствовали соседи. Черкесские племена за последний год дважды подходили к Сарайчику, становились под городом большим лагерем и, едва хан собирал своё войско, чтобы обрушиться на строптивого соседа, тотчас уходили в степь. Тюркские племена тоже немало досаждали Улу-Мухаммеду - врывались в ордынские земли с опустошающей силой и, разорив окраины, возвращались обратно. Новый хозяин Сарайчика мира не нарушал, однако всё пристальнее присматривался к ближайшему соседу и цепко держал в своих руках часть Золотой Орды. За короткий срок он успел доказать, что умеет не только хорошо управлять лошадью и побеждать в поединках, но рождён для ханского правления.
Для своих нынешних соседей Улу-Мухаммед оставался неудачником, и поэтому эмиры охотнее искали союза с хозяином Сарайчика, чем с некогда могущественным ханом Золотой Орды. Для всех Улу-Мухаммед был как вызревший плод, порченный червями, лежать ему под стволом дерева и гнить до тех пор, пока не сопреет совсем. И тогда его земля - жирный и лакомый кусок - будет проглочена более удачливым соседом.
Улу-Мухаммед не отвечал на назойливые набеги ещё и потому, что хотел сохранить силу для главного удара. Так весной копит силу зерно, брошенное в землю, чтобы с теплом прорасти всепобеждающим ростком, пробить землю и прорваться навстречу свету.
Ох, рано же вы забыли Улу-Мухаммеда, он и с тысячью всадников будет неукротим. Ещё не выродились на степных просторах джигиты, что сочтут за честь постоять за обиду хана. Ему даже не придётся искать союзников - московский князь Василий Васильевич его должник и поможет отобрать земли, которые принадлежат хану по праву.
И Улу-Мухаммед терпеливо дожидался того дня (пренебрегая нанесёнными обидами, не замечая снисходительных взглядов послов из Сарайчика и Самарканда), когда можно будет заявить о себе как о великом хане Большой Орды. Его слава задиристого и великого воина не умерла, она чуть потускнела, как, бывает, от времени меркнет блеск монеты, но стоит потереть её песком, и она снова начинает сиять.
Улу-Мухаммед ждал смерти Гыяз-Эддина. Вот тогда можно будет, презрев прежний договор, ворваться в чужие степи и досыта испить воды из арыка эмира. Впрочем, почему чужие степи? Всё это некогда принадлежало одному человеку - Мухаммеду Великому.
И вот этот день наступил.
Новость о смерти Гыяз-Эддина привёз во дворец безбородый юноша. Он приехал раньше послов, которые задержались в дороге у гостеприимных эмиров. Им некуда было спешить - впереди ждала неизвестность, возможно, и недовольство хана, которое каждому из них может стоить жизни. А если вместо наказания их дожидается награда? Впрочем, никогда не знаешь, что можно ждать от Улу-Мухаммеда.
Юноша упал на колени - он видел перед собой хана Большой Орды, а с его вестью могущество Улу-Мухаммеда увеличится ровно на столько, сколько земель покорил себе мятежный Сарайчик.
- Великий хан, Гыяз-Эддина больше нет! Он умбр десять дней тому назад.
Юноша улыбнулся, понимая, что эта новость должна доставить повелителю радость. Он бы и не спешил, если бы твёрдо не был уверен, что Улу-Мухаммед расплатится с ним щедро. Может, Мухаммед Великий отсыплет ему много серебра, и он станет богатым, или подарит ему одну из своих наложниц, и это тоже приблизит его к хану.
- Чему ты радуешься, презренный? - сделался суровым хан. - Я враждовал с Гыязом, но кто посмеет упрекнуть меня в том, что я желал ему смерти? Стража! Взять этого нечестивца и бросить его в зиндан!
- Повелитель! Мухаммед Великий! - цеплялся юноша руками за край ковра. - Прости меня! Я был не прав! - А стража нетерпеливо тянула за полы кафтана юношу к дверям.
Казалось, под Бахчисараем собрались воины всей земли. На многие вёрсты протянулись пёстрые шатры, луга были вытоптаны, становилось тесно от скопления людей и животных, а в город продолжали прибывать всё новые отряды. И приходилось лишь удивляться, почему земля не разверзнется в этом месте и не поглотит кричащее, мычащее, орущее племя. На помощь Улу-Мухаммеду прибыли даже закованные в железо рыцари из Ливонии; подневольные эмиры и мурзы спешили высказать хану своё почтение и снаряжали юношей, отдавали дорогих легконогих жеребцов. Из Средней Азии прибывали караваны верблюдов, груженные тюками с саблями и боевыми топорами, даже султан Оттоманской империи решил выказать своё расположение Улу-Мухаммеду и направил к хану отряд из тысячи янычар.
Улу-Мухаммед ожидал, когда наконец звёзды позволят ему сняться с места и огромной армией двигаться на Сарайчик. Но звёзды молчали. Старик звездочёт терпеливо колдовал над гороскопом, в полнолуние выходил в степь и, задрав голову к ночному безмолвию, что-то горячо шептал в небо. Со стороны казалось, он ведёт беседу с самим Аллахом, и воины, стоявшие неподалёку, замирали в суеверном страхе, даже кони в эти минуты, казалось, ржали тише обычного.
Улу-Мухаммед не торопил звездочёта, опасаясь, что своей нетерпеливостью он может прогневить Аллаха и звёзды тогда сыграют с ним дурную шутку. Хан видел нетерпение мурз, замечал неудовольствие всадников, всем казалось, что долгому ожиданию не будет конца, однако он решил терпеливо дожидаться знака свыше.
Наконец в его шатёр вошёл звездочёт. Старик расправил перед господином пергамент и, показывая пальцем в замысловатые точки и значки, проговорил:
- Повелитель, время для похода выбрано неудачно.
- Так... продолжай...
- Видишь, здесь Сатурн подходит к Марсу, - чертил старик пальцем по ветхой коже, - а рядом вот это пятно - созвездие Рака. Сатурн - это ты, Марс - победитель в войнах, это - преемник Гыяза.
- Но ханский трон пуст! - возразил Улу-Мухаммед.
- Да, он пуст, повелитель, - поспешно согласился звездочёт. - Но я совсем не удивлюсь, если через неделю вернутся наши послы и сообщат тебе, что стол уже занят. Однако я сказал ещё не всё... Вот созвездие Рака. Видишь, здесь множество точек, они говорят, что преемник Гыяз-Эддина не останется в одиночестве. У него объявятся сильные союзники, с которыми тебе придётся считаться.
- Что ещё указывают мне звёзды?
- Звёзды показывают, что лучше распустить сейчас всех людей и признать преемника Гыяз-Эддина законным наследником.
Улу-Мухаммед внимательно посмотрел на звездочёта. А вдруг старик куплен этим самым таинственным преемником Гыяз-Эддина так же, как он подкупил лекаря хана Сарайчика, чтобы отправить его на тот свет? Но Улу-Мухаммед тут же отказался от этой мысли. Дворцового звездочёта он знал всегда. Хан помнил его рядом со своим отцом, теперь звездочёт занял место рядом с Мухаммедом Великим. Звездочёт слишком стар, чтобы лукавить, ведь Аллах может забрать его к себе каждый день.