- Но мы отплываем завтра.
- Это меняет дело. - Нежная улыбка заиграла на губах жрицы. - Прислушаемся к решению богини. А ты действительно хочешь стать ее служительницей?
- Да, конечно!
- Ты можешь поклоняться Исиде умом и сердцем. Тебе даже не нужно ходить в храм, хотя в Антиохии он есть. Ты можешь молиться в нем, не подвергая себя риску посвящения.
Риску? Я на мгновение задумалась. Но какое это имеет значение?
- Я буду рада вынести любое испытание, чтобы стать ее служительницей, если это возможно.
- Тогда ты должна подготовиться, - стала объяснять жрица. - С завтрашнего дня начни соблюдать пост. В течение десяти дней никакой еды, ты можешь пить только воду и соки. Каж дый день в одно и то же время ты должна быть наедине с
И силой Это важно59
- Наедине с Исидой?
- Да. Вот что нужно делать. Сидя на полу с вытянутыми вперед ногами, выпрями спину. Соедини руки, чтобы пальцы и ладони соприкасались между собой. Нет, не так, а вот так.
Я кивнула и сложила руки, как она показала, готовая выслушать дальнейшие указания.
- Сосредоточься на богине, мысленно представь ее образ. Если будешь думать о чем-то другом, прогони эти мысли. После десяти минут концентраций разомкни руки и положи их на колени ладонями вверх.
Сидеть десять минут в неподвижности - это показалось мне чересчур долго, но я внимательно продолжала слушать.
- Может быть, перед глазами у тебя возникнут картины или образы, появятся странные ощущения, или тебе послышатся голоса. Что бы ни происходило, не бойся. Воспринимай это как ниспослание Исиды. Выполняй мои указания каждый день. Затем на десятую ночь к тебе придет Тот.
Я с удивлением посмотрела на жрицу. Все эти инструкции... Что, она не слышала меня?
- Но я вам сказала, что мы уплываем. В Александрии меня уже не будет. Через десять дней, если пожелает Нептун, наш корабль достигнет Антиохии.
- Ладно, посмотрим.
Мы вышли из храма с Тотом и быстро спустились по мраморным ступеням к ожидавшему нас паланкину. Когда мы добирались сюда, ночь была безоблачной и в небе сверкали звезды, но сейчас, к моему удивлению, начинался дождь. Носильщики дружно взялись за свое дело. Поднялся сильный ветер, и по крыше застучали тяжелые капли. К тому времени как я оказалась дома, с занавесок в паланкине текла вода, и моя пала намокла.
Я почувствовала, что Рахиль, встретившая меня, чем-то встревожена.
- Старайтесь не шуметь, - прошептала она. - Ваш отец уже встал. Только что пришел слуга господина Германика. Наверное, какие-то последние распоряжения насчет путешествия. Они в библиотеке.
Я сбросила палу и отдала ее Рахили. На цыпочках мы поднялись по лестнице в мою комнату. Все вещи, за исключением некоторых предметов первой необходимости, унесли на корабль. Рахиль убрала мою промокшую одежду. Голова шла кругом от захватывающих событий.
- Все прошло замечательно, - сказала я, развязывая ленту на волосах. - Жрица предложила завтра совершить обряд посвящения, но, конечно, это невозможно.
- Что и говорить. - Рахиль подавила зевок. - Вам лучше пойти спать. Ваш отец сказал, чтобы с рассветом вы уже были на ногах.
Когда рассвело, дождь лил как из ведра и яростные порывы ветра обрушивались на дом со всех сторон. Отправление отложили, пока не стихнет шторм. Позднее утром в мою спальню вошла Рахиль и отодвинула занавески. Полусонная, я глянула за окно. Небо заволокли тучи, темно, будто сгущались сумерки.
- Завтрак весьма скудный - вас же собирались кормить на корабле, - предупредила Рахиль. - Ваш отец съел последнее яйцо. Он сейчас опять в библиотеке, изучает карты. Госпожа тоже там, пишет письма. По ее словам, ваша мать доест ягненка, если вы откажетесь от своей порции.
- Я бы немного поела. Я вчера так перенервничала, а сейчас умираю с голоду. - Я потянулась, села и вдруг вспомнила. - Нет, не надо ягненка. Жрица сказала, в течение десяти дней ничего, кроме питья. Смешно получается: шторм скоро закончится, и мы отправимся в плавание либо сегодня днем, либо уж точно вечером, а я все равно буду выполнять ее указания.
- Есть апельсины, - вспомнила Рахиль. - Я сделаю вам сок.
Немного погодя я спустилась в гостиную и села рядом с водяными часами - замысловатой конструкцией из большого колеса и поплавков. Эти часы составляли часть интерьера виллы. Приняв положение, какое мне описала жрица, я попыталась сосредоточиться мыслями на Исиде. Но в голове был полнейший сумбур. Часы издавали раздражающий журчащий звук, который я никогда раньше не замечала. За окном завывал ветер, хлестал дождь, не собираясь переставать.
Рахиль и Фест, несмотря на непогоду, отправились на рынок что-нибудь купить на обед. Они принесли в числе прочего апельсины и виноград для приготовления сока.
Дождь все продолжал лить.
На второй день и на третий тоже погода не улучшилась. Поначалу мне казалась заманчивой идея поста, но потом он стал мне в тягость. Когда родители снова перешли к нормальному питанию, соблазнительные запахи, долетавшие с кухни Гебы, еще больше усилили мои мучения.
Пятый день, наверное, был самым тяжелым. Дождь, неотлучное сидение в четырех стенах действовали всем на нервы. Атмосфера в доме накалилась до предела. Мама, убедившись, что я не больна, сердилась, когда я не притрагивалась к еде. Я не знала, как объяснить причину, и просто молчала, тем самым лишь подливая масла в огонь.
- Перестань ломаться и ешь! - накинулась она на меня.
- Я не голодна. Сколько можно повторять одно и то же? - закричала я.
Отец не сдержался и прорычал:
- Да вы что, с цепи сорвались? Какая муха вас укусила?
Я вскочила и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Судя по звуку, тотчас донесшемуся до меня, мама сделала то же самое.
Ежедневные медитации не принесли успокоения. Наоборот, они усилили досаду, заставив меня сосредоточить внимание на пустом желудке.
- Сколько же еще может идти этот дождь? - буркнула я Рахили, когда в тот вечер ложилась спать.
- Кто знает, - ответила она. - У моего народа есть предание о человеке по имени Ной. В его времена дождь лил без конца сорок дней и сорок ночей.
- Все, хватит! Погаси лампу, - приказала я и повернулась к стене.
Хотя во время медитации на следующее утро никаких видений у меня не возникало, я утешалась мыслью, что половина поста позади. Дождь шел уже пять дней. Если бы произошло чудо и он продолжался бы еще столько же, я бы могла пройти обряд посвящения в адепты Исиды.
Все, казалось, изменилось во время буйства природы не только для меня, но и для всего нашего дома. Ливень уже не проклинали просто как досадное природное явление, нарушавшее привычный ход событий. К нему стали относиться как к ужасному бедствию. Слуги приносили домой подробности постигшего людей несчастья:
- Господин, обрушилась вся восточная стена рынка.
- Госпожа, большой корабль из Афин разбился о скалы у Фароса.
Как-то днем прибежала Рахиль и рассказала, что затопило дворец проконсула. Но, несмотря на хаос вокруг, наш дом не пострадал и все его обитатели были живы-здоровы. Все члены семьи занимались своими повседневными делами. А я сочиняла стихи и писала письма Марцелле. Папа распорядился принести ему кое-какие свитки из мусейона. К концу шестого дня он прочитал почти всю историю завоевания Персии Александром Македонским, написанную персидским историком. Маме с корабля доставили обратно ткацкий станок, и она начала ткать новый гобелен на египетские мотивы. Рахиль в порядке эксперимента делала соки из овощей. Некоторые из них были довольно вкусными.
По мере того как проходили дни, а небеса низвергали потоки воды, мной овладевало нарастающее чувство умиротворения и осознание цели. Без сомнения, этот ливень обрушился на землю по воле Исиды. И он будет продолжаться до тех пор, пока не исполнится желание богини.
На десятый день порывы ветра стихли. К четырем часам погода прояснилась, и дождь прекратился. Люди стали выходить на улицу, некоторые плясали и шлепали босиком по громадным лужам. Папа пошел совещаться с Германиком. Он вернулся домой радостный и объявил об отплытии, назначенном на следующий день.
- Всем быть готовыми, - распорядился он.
Снова собрали и упаковали пожитки. Несомненно, в течение суток мы выйдем в море. Но жрица сказала, что на десятую ночь за мной придет Тот.
Когда служительницы храма снимали с меня одежду, я думала о Диане. Не покарает ли она меня за отступничество? И что скажет папа? Его реакция меня страшила больше, чем кара Дианы. Стоя обнаженной и трясущейся перед жрицей, я озиралась по сторонам, как оказавшийся в ловушке зверь, но усилием воли я подавила в себе желание удрать.
Множество ламп освещали стоявшую в алтаре большую золотую чашу, из нее жрица отлила немного жидкости в кубок и подала мне. У меня тряслись руки, когда я поднесла его к губам. Сладкая жидкость оказалась неожиданно вкусной. Я пила и пила, пока не осушила кубок. По всему телу разлилась приятная теплота. Мне уже было безразлично, что я стою обнаженной. Через некоторое время я даже не отдавала себе в этом отчета. Окружавшие меня люди запели громче, усилились звуки барабанов и систрумов.
Жрица жестом позвала меня за собой. Через дверь в конце большого зала мы вышли в коридор, казавшийся бесконечно длинным. Голова была ясной, а ноги не слушались меня. Жрица отступила в сторону, и взору открылась лестница, спускающаяся в черную бездну. Жрица показала взглядом, что дальше я должна идти одна. Это - испытание?