- Ничто из творений рук человеческих не сравнится с этим чудом, - сказал мне отец.
Оттуда мы отправились в не менее известный мусейон. Проходя по саду, где растут цветы, какие только есть на свете, и по библиотеке, где собрано больше свитков, чем может прочитать человек за всю жизнь, я думала, что этот центр науки - настоящий храм муз. Мне бы хотелось остаться здесь навсегда, но отец повел нас к главной достопримечательности.
Все, кто бывает в этом городе, посещают усыпальницу его основателя - Александра Македонского. Останки легендарного полководца покоятся в стеклянном саркофаге, переливающемся всеми цветами радуги. Сгорая от любопытства и дрожа от страха, я подошла ближе к нему. Те, кто бальзамировал тело, были мастерами своего дела. Оно хорошо сохранилось. Высокий лоб, нос с горбинкой и решительный подбородок говорили о красоте этого человека при жизни.
Вокруг саркофага лежали приношения: изображения бога-царя, амулеты из металла, кости и камня, вино, сладости, цветы. Какое почитание правителя, умершего триста лет назад! Во мне вызывал восхищение человек, построивший столицу, соперничавшую с Римом.
- Город спланировал сам Александр, это правда? - спросила я.
Отец откинул назад тяжелые складки шерстяной тоги.
- По преданиям, Александр ходил с архитекторами и размечал на месте растолченным мелом, где сооружать храмы и здания. Когда мел заканчивался, он сыпал зерно. Слетались птицы и клевали его. По предсказаниям жрецов, Александрии предстояло стать процветающим городом, открытым торговле, и местом, где будут собираться толпы чужеземцев.
- Какая замечательная история! - сказала я, радуясь, что сбываются светлые пророчества, а не только такие мрачные, как мои.
Я ни словом не обмолвилась о сомнениях, одолевавших меня весь день. Александр завоевал полмира, создал великую державу. А чем все кончилось? Она развалилась после его смерти. Давно ушли из жизни люди, построившие маяк и сам город. И эти великолепные памятники тоже исчезнут? И больше ничего не останется? Бросив задумчивый взгляд на саркофаг, я вышла из гробницы следом за родителями.
День близился к закату, когда мы оказались на улице. Отец не взял носильщиков, и мы пошли пешком до снимаемой виллы. Я благодарно ему улыбнулась:
- У нас так мало времени на Александрию, а мне хочется увидеть все.
Казалось, что я объездила весь свет и все видела до того, как мы прибыли в этот город. В возрасте четырнадцати лет я многое знала.
Но в Александрии все не переставало меня удивлять. Ежедневно сотня судов приплывала сюда из заморских стран, о которых я никогда не слышала. Мне доводилось раньше видеть верблюдов - не одного, не двух, принадлежавших семье, - но чтобы в город и из города тянулись бесконечные караваны, управляемые людьми, похожими на принцев в широких халатах и шелковых тюрбанах, - такое производило неизгладимое впечатление. Жизнь вокруг била ключом. Я чувствовала манящую силу свободы и жаждала приключений.
На пути нам попалась темнокожая женщина, прогуливавшаяся с двумя гепардами. Мы остановились посмотреть на заклинателя змей и факира, извергающего огонь изо рта, с волосами цвета пламени. Вокруг слышалась разноязычная речь.
Вдруг сквозь этот гомон прорвался громкий повелительный возглас:
- Расступись! Дорогу Гласу Исиды!
Как по мановению волшебной палочки толпа раздалась, чтобы пропустить процессию. Сначала, вызвав всеобщее замешательство, появились причудливо наряженные комедианты. Впереди, на осле е привязанными к спине крыльями, будто верхом на Пегасе, ехал старик. Следом за ним, на носилках, - медведь в одеянии римской матроны. Затем обезьяна в обличье Ганимеда, сжимавшая в лапах золотой кубок. Женщина в белой тунике и с гирляндой из цветов разбрасывала по сторонам лепестки роз. Музыканты играли на трубах, флейтах, били в цимбалы и барабаны, а детский хор нежными голосами исполнял гимны "Дочери звезд".
На громадном позолоченном троне в свете ламп, факелов и свечей несли жрицу. Как завороженная я смотрела на эту красавицу в одеянии из белой полупрозрачной ткани. На ней были изумительные драгоценности: золотой полей ножные браслеты, браслеты на запястьях в виде змейки с глазами из изумрудов. На шее - ожерелье из золота, слоновой кости, ляпис-лазури и сердолика. В руках жрица держала крюк и цеп, символы верховной власти.
Окидывая взглядом толпу с выражением спокойствия на лице, она вдруг увидела меня, стоявшую в полном оцепенении. Наши глаза встретились. У меня захватило дыхание, сердце вырывалось из груди. Я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Будто узнав меня, жрица улыбнулась.
Я подалась вперед, словно притягиваемая магнитом, но отец удержал меня на месте. Процессия двигалась дальше, звуки гонгов и флейт становились все тише, толпа сомкнулась, и жрица скрылась из виду.
- Кто это? - удивленно спросила я.
- Мерзкая тварь!
Я вздрогнула от того, с каким отвращением отец произнес эти слова.
Мама подняла руки, будто пытаясь защитить нас от несчастий.
- Марк! Она - верховная жрица Исиды.
- Богини царицы Клеопатры, египетской блудницы.
- Ну вот! Ты опять во всем винишь Клеопатру! - воскликнула мама.
- Да! Она околдовала его своими чарами, заставила забыть семью, долг перед Римом, и он изображал из себя Осириса перед новой Исидой.
- Как женщина может заставить мужчину поступать вопреки его желаниям?
- О ком вы говорите? - недоумевала я.
Мама и отец переглянулись.
- Почему бы не рассказать ей? - вздохнула мама.
- Это было давно и быльем поросло.
- Не так уж и давно, - заметила мама. - И Тиберий об этом хорошо помнит. Решение Германика провести здесь отдых не доставило ему удовольствия.
- Да, не доставило, - согласился отец. - Вчера мы получили депешу. Тиберий сердится.
- Неудивительно. Мне кажется, Германик рискует. Никто из наследников престола не осмеливался заглядывать сюда после...
- После чего? О ком вы говорите? Я - не ребенок, - напомнила я им.
- Не ребенок, но ты - дочь Рима и не должна приставать к отцу с ножом к горлу. - Отец говорил строгим голосом. Выражение его лица смягчилось, когда он взглянул на меня. - Кто правит в Египте, тот контролирует поставки зерна в Рим. Император все время относится с недоверием к Германику.
Я внимательно прислушивалась к беседам о политике, которые велись вокруг меня. И сейчас я с нетерпением ждала, что дальше скажет отец. Но он молчал. В наступившей тишине я осмелилась спросить, понизив голос:
- Но это еще не все. Я знаю. Так о ком вы говорите?
Ответила мама:
- Об Антонии. Марке Антонии, дедушке Германика.
Я кивнула:
- Он управлял империей вместе с Августом. Да?
- В течение некоторого времени, - снова заговорил отец. - Пока его не обольстила египетская... любовница.
- А я слышала, здесь его считают ее супругом, - заметала мама.
- Антоний покрыл себя позором, поскольку отрекся от богов наших предков и был рядом, когда ее возвели на трон.
- Все это уму непостижимо, - согласилась мама. - Как можно было забыть Рим, пожертвовав всем?
Я промолчала, вспомнив взгляд жрицы. Я заметила в нем манящий огонь свободы, неведомой мне, почувствовала возможность избавиться от ограничений, налагаемых принадлежностью к знати. Этим взглядом она обещала приключения, какие мне и не снились.
Глава 5
Поиски Исиды
Мама никогда раньше не брала меня на рынок рабов. Сейчас я понимаю почему. Смрад там стоял невыносимый. Многие охваченные страхом рабы перепачкали своими нечистотами одежду и солому под ногами.
- Какая мерзость! - пробормотала мама, приподняв подол столы. - Ни одна римлянка или римлянин не позволили бы себе такого. - Она дала мне хрустальный пузырек с духами: - Вот, нюхай и не отходи от меня ни на шаг.
Держа у носа пузырек, я шла за мамой от одной группы рабов к другой. Зловоние - лишь часть потрясшего меня. Отовсюду доносились крики, брань, вопли. Рабы были цепями прикованы за шею к столбам. Некоторые неистовствовали и ругались, хотя в их глазах я видела страх. Более пожилые стояли спокойно, но выглядели они болезненно. Кто их купит? Мама потянула меня за руку, когда мы проходили мимо рабыни, прижимавшей к себе троих малолетних детей. Все они плакали.
- Ужасно, мама! Такое я не могла себе даже представить.
- Не буду делать вид, что это не так, - согласилась она. - Скоро у тебя будет свой дом, и тебе придется вести хозяйство. Пора знать, что и как. Ты смотри внимательно. Нам надо подыскать кого-нибудь вместо старой Присциллы. На следующей неделе состоится званый обед.
Я огляделась. Никто не привлекал моего внимания. И вдруг среди трясущихся и плачущих мужчин и женщин я увидела стройную девушку, вызвавшую у меня интерес:
- Как насчет той?
Мама, махнув рукой, подозвала работорговца, стоявшего поодаль. Он быстро дал купчую на девушку.
- Юная госпожа сделала хороший выбор. Сегодня Рахиль лучшая из лучших.
Мама повернулась к нему спиной и нахмурилась, начав читать купчую.
- Рахиль, говоришь? Этих торговцев только слушай. Здесь написано, что она свободно говорит по-гречески и на латыни, а ее отец был советником у Ирода Великого. Она старше тебя, Клавдия, всего на четыре года, а ее продавали уже три раза. Интересно знать почему.
Я внимательно посмотрела на красивое умное лицо девушки, и мне понравились ее ясные карие глаза, длинноватый нос и пухлые губы, на них играла озорная улыбка.
- Может быть, ей просто не везло.
- Мне кажется, у нее маловато силенок, - сказала мама и отвернулась.
На лице рабыни отразилось разочарование.