"Разин Степан" Алексея Чапыгина принадлежит к числу классических романов. Автор его - замечательный художник слова - считается одним из основоположников советской исторической романистики. "Изумительное проникновение в дух и плоть эпохи" - так писал М.Горький о "Разине Степане". В этом монументальном произведении ярко отражена эпоха великой крестьянской войны, возглавленной Разиным.
Содержание:
Часть первая 1
Москва 1
Соляной бунт 6
Войсковая старшина и гулебщики 8
Москва боярская 18
Часть вторая 35
На Волгу 35
Царская Москва 44
К Астрахани 47
Яик-городок 49
В Хвалынском море 57
В Персии 59
Часть третья 75
На воевод и царя 75
Лазунка в Москве 91
Астрахань 100
Синбирск 107
Москва последняя 113
Словарь устаревших слов 120
Примечания 120
Алексей Чапыгин
Разин Степан
Часть первая
Москва
1
Бесконечным числом ударов в чугунную доску Москва вторила у боярских и купеческих домов часовому бою Спасских ворот. Часы пробили, но в сумраке часов не видно было. Светились иногда фонари; стучали копыта лошади: то проезжал боярин. В конце лета сумрак густел, часто перепадали дожди. Оттого по кривым и черным улицам полз туман, Местами улицы выстланы тесаными бревнами, отпотевшими и скользкими, словно в черном мыле.
Если где шел человек, то с подорожной бумагой и фонарем. Изредка чернели фигуры стрельцов, осторожно двигаясь на смену караула в Кремль с бердышами на плече.
- Дьявол, а не путь! Сколь раз в море бывал, а тут слеп; ужель не попаду? - ворчал человек в бараньей шапке, в длиннополом казацком жупане и шагал со звоном подков, иногда скользил, спотыкаясь о дерево. - Сатана! - Он наткнулся на поперечное бревно-колоду, загородившее улицу.
- Ты, сволочь, должно, в Земском приказе не был? - окликнул человека сторож.
- Я ваших порядков московитских не ведаю, вот дырье в башке умею сверлить! - Сверкнул пистолет.
Сторож отшатнулся, а человек, согнув широкую спину, пролез под колоду, выпрямился и спешно пошел дальше.
Напуганный пистолетом сторож опомнился, крикнул:
- Черт! Чтоб те ноги, ребра изломили…
Подошел другой:
- Ты пошто пропустил?
- Да вишь, шиши со Пскова по Москве бродят, должно, воровской казак - с пистолем, и сабля.
- Ой, ты! Сговорился бы: кого ежели ограбит, чтоб доля нам.
- Спужал, трясца его бей! Глаза горят, как у волка.
- Эх ты, баба столетняя!
Посредине обширной площади, бесконечной от тумана, на толстом столбе с образом, глубоко врезанным в дерево, мигал огонь негасимой лампады сквозь слюду, вставленную в узорчатую раму. По земле расплывались тени двух человек, а у столба недалеко чернели две фигуры караульных стрельцов. Опершись на обухи бердышей, стрельцы, видимо, дремали под монотонный жалобный голос, исходивший от земли :
- Ой, батюшки! Могильные черви точат мою грудь, и губят за что меня судьи неправильные?! Да, ведь, муж-от мой аспид был! Под ногти мне тыкал иглы каленые… Волосьев половину выщипал. Сам порченой, без гашника, и жонку ему оттого не надобно, оттого и мучитель был!..
- Ага! - Человек в казацкой одежде глянул по земле, увидал зарытую по плечи женщину с растрепанными волосами.
От звука шагов один стрелец поднял голову:
- Эй ты, человече!
Он повернул бердыш топором к земле и крепко взялся за рукоятку.
- Кой бес тебя несет сюда?! - крикнул второй.
- Свой я вам! Чего бьете сполох?
- Есть вас своих!
- Свой, соколы! Выпить вам тащу.
- Что ты за человек?
- Видать, заезжий. Там ужо вспорют - узнаешь, за какими песнями в Москву ездят.
- Разберемся!
Человек, сдвинув баранью шапку на затылок, вытащил из-за пазухи глиняную посудину.
- Оно не худо пить, только, мотри, не отравное?
- Пошто мне вас изводить?
Стрелец приложился к горлышку посудины; другой, жадно причмокнув, сказал:
- Оставь, не все тяни!
- Ух, пей, брат! Не на кружечном, без уловной деньги.
- Ой, тошнешенько-о! Не видать младеньке боле ясно солнышка-а… калена-бела месяца-а!
- Убила мужа, дак молчи, чертова жонка! - крикнул стрелец.
Человек в казацкой одежде сказал:
- Други, а може, муж стоил того?
- Кто спорит - може, и стоил, да дело не наше!
- Чего сам не пьешь?
- Хватит и мне, еще есть.
- Давай, парень, коли што, другую!
- Да уж, зачал чествовать, не скупись, а то, вишь, туман, знобит…
- Лето ныне скудное - дождей, дождей…
- Нате, дуйте!
Выпивая, стрельцы рассуждали:
- И как ты, детинушка, не боишься ходить?
- Молодой, вишь, да зубастой!
- У нас на вольном Дону никого не боятся.
- Мы от дедов стрельцы, да того…
- Боитесь?
- Не так чтобы…
- Ино не на вас ли, браты-соколы, бояре воду возят?
- Ужо время приспеет - тряхнем бояр…
- До поры в терпенье!..
- Ой, а долга ли та пора?
- При-и-дет!
- Мы и нынче ни черта не боимся!
- Не боитесь?
- Не…
Один из стрельцов ударил себя кулаком в грудь.
- Глянь на меня, вольной детина - вот я, не боюсь ни сатаны, ни патриарха, ни бояр…
- Ой ли?
- Вот бог - и хрест!
- Ну, брат-сокол, хвалишься!
- Не хвалюсь, башка!
- А чем докажешь зарок?
- Чем хошь!
Стрельцы захмелели.
- Не боитесь, так отроем эту жонку, в кабак сведем, сами выпьем и ее обогреем.
- А, пропади все, отроем!
- Нет, то, детина, не ладно! Какие же мы сторожи?
- Вот, браты-соколы, и не боитесь, а трусите!
- Нет, тут честь стрелецкая горит!
- Что тут горит? К жонке в сторожи приставили! Честь!
- А и то правда, отроем!
- Сами куды?
- В кабак!
- Откопаем жонку!
- А чем?
- Эво! Бердыши в руках, да я саблей подмогу.
- Мочно!
- Рой!
Подошли, отрыли женщину и за руки выволокли из ямы.
- Ена, парень, нагая?
- Ништо! Обряжу в жупан, сам пройдусь в зипуне. Держи одежу, жонка!
- Голова у детины, хошь в попы ставь!
- А жонка-т с икрой!
- Грудастая…
- Э-эй, черти-и!
Голос зычно плыл по площади!
- Ой, мать твою перекати поле - пятидесятник!
- Батоги нам!
- Кнут! Чего делать, в обрат копать жонку? Увидит.
- Не копать, соколы: вы жонку пасите, я с боярскими детьми хорошо лажу.
- Иди, детинушка, веди сговор, угомони черта!
- Э-эй, стрельцы!..
В ответ шаги и голос:
- Тут я!
- Ты тут, драный козел, твою перепечу! А где другая сволочь?
- На месте стоит!
- А ты, щучий сын, пошто без бердыша, пошто не в сукмане?
- Сабля при бедре, зипун на плечах!
- Вон ты что-о?!.. Эй, стра-жа-а!..
В сумраке сверкнуло лезвие сабли. Слово "стража-а" не окончено. Тело начальника осело к земле и распалось на два куска.
Детина вернулся к стрельцам.
- Куды он делся? - спросил один.
Другой засопел и громко, как бы про себя, сказал!
- Так-то не ладно!
- Чего не ладно?
- Начальника посек! Понял? Мы в разбое…
Другой, еще более хмельной стрелец захихикал, закашлялся, потом отдышался, сказал:
- Начали сечь - туды ему, сатане, и дорога! Дай посекем в куски?..
Приволокли подтекающее кровью половинчатое тело начальника к огоньку образа.
- Матерый, черт! И как ты его, вольной, мазнул? Не всяк мочен такое…
- Одежу вниз! Секите его на куски, да в яму замест жонки - и в кабак.
- Вот те хрест, в попы тебя, казак, - голова-а!
- Дальше попа не видал? Я, може, в патриархи гляжу!
- Хо-хо-хо. Сатана-а!
- В па-три-архи-и?!
Языки и руки стрельцов худо слушались. Казак, как говорил, сделал все. Пошли.
Сторожа на росстанях улиц снимали перед ними бревна-колоды. В иных местах отпирали решетчатые ворота, спрашивали:
- Куды, служилые?
- Воров в Земской приказ!