* * *
В сопровождении двоих слуг в синих ливреях, Юлиус и Тоби направились в палаццо Медичи вместе с Николасом.
Ехать верхом не было нужды: всю Флоренцию можно было пересечь из конца в конец за двадцать минут, если воспользоваться Мясницким мостом через реку Арно. Тоби, уроженец северной Италии, знал город, как свои пять пальцев, и теперь уверенно шагал по улицам, вымощенным каменными плитами, мимо домов с мраморными колоннами и бронзовыми решетками, словно пес, почуявший добычу. Как и в любом другом месте, больше всего внимания он уделял внешнему виду прохожих - их коже, деснам и векам. Многие, кому не по душе было такое пристальное внимание, оборачивались и плевали ему вслед, но тогда он с удовольствием останавливался, чтобы рассмотреть слюну, - и это досаждало им еще больше.
Юлиус, обучавшийся в Болонье, с ностальгией оглядывался по сторонам. Он успел позабыть обо всей той роскоши, которую в Италии можно купить за деньги, и о чудесах местных мастеров. Впрочем, за эти пять лет Флоренция изменилась еще больше и стала куда богаче. Окруженные городскими стенами, повсюду теснились церкви, башни, площади, сады и галереи. Двери были украшены, подобно коврам; окна в глубине арок сверкали многоцветьем стекол; повсюду красовались статуи, молельни, фонтаны и источники; торговые лавки раскладывали свои товары. Город рассекала пополам река, стремительно несущая свои желтые воды, а за пределами крепостных стен раскинулись зеленые луга и холмы.
Флоренция была меньше Венеции, хотя и больше Лондона. В Венеции, где Юлиус никогда не бывал, по берегам каналов уже давно возводили свои особняки торговцы, разбогатевшие на восточных товарах. Флоренция также не страдала от бедности, но жила, в основном, за счет изготовления и продажи собственных товаров, - шелковых и тонких шерстяных тканей, а также золоченой кожи. Ну и, разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и банковское дело. Говорили, что летом на Старом Рынке за прилавками можно насчитать никак не меньше семи десятков менял и банкиров.
Разумеется, во Флоренции имелось отделение банка Медичи, точно так же, как в Брюгге, Милане, Венеции, Женеве, Лондоне и Риме. Этими филиалами управляли доверенные семейства, избираемые самим Козимо де Медичи, главой компании. Дворец, куда они сейчас направлялись, находился на виа Ларга и, по сути, был подлинным центром Флоренции, где и вершились все основные дела Дома Медичи. В просторном особняке обитал сам Козимо с женой, сыновьями и внуками. Его племянник Пьерфранческо, обитал в соседнем здании. Помимо близких родичей, Козимо также приглашал под свой кров всех знаменитостей, посещавших Флоренцию: у него в доме постоянно проживали представители папы римского или герцога Милана; здесь же он вел свои учетные книги и диктовал письма канцелярским писцам, ибо хотя он и утверждал, что является всего лишь частным лицом, обычным гражданином выборной Республики, - на деле, Козимо де Медичи сам являлся воплощением Флоренции.
Выходивший прямо на улицу дворец являл собой монументальное сооружение с квадратным фасадом, украшенным колоннами. Два первых этажа были отделаны грубо отесанными каменными блоками, выкрашенными в красный, белый и зеленый цвета; личные апартаменты на верхнем этаже впускали свет через узкие арочные окна. Подняв глаза, Юлиус не удержался:
- Пять тысяч флоринов! Говорят, именно столько стоил этот особняк. Пять тысяч флоринов за дом!
- Действительно, безобразие, - подтвердил человек, сидевший перед входом на лавке для слуг. Юлиус обернулся к нему. Говоривший был в рясе священника и добротном, хотя и пропыленном плаще; густые волосы, слишком длинные для священнослужителя, вились крупными завитками. Когда он поднялся на ноги, то оказалось, что ростом он почти с Николаса и так же крепко сложен. Именно к бывшему подмастерью он и обратился теперь:
- Компания Шаретти предложила мне два с половиной флорина в месяц за то, чтобы я спасал ваши души. Однако эта задача требует куда больше усилий, чем банковское дело. Я передумал. Нам нужно пересмотреть соглашение. Я хочу в конце пути получить жилище не хуже этого.
Заслышав такие слова, мастер Тоби обернулся с приветственным возгласом. Николас последовал его примеру.
- Отец Годскалк! Но ведь это уже записано в вашем договоре.
- В доме вашего Владыки множество покоев, и на одном из них - ваше имя. Если вы только сможете прочитать, на каком языке оно написано… Откуда вы узнали, где нас искать?
- Расскажу чуть позже, - отозвался капеллан. - Я только что из Пизы. У меня для вас новости.
- Башня упала? - поинтересовался Тоби.
- Или пал папа римский? - перебил его Николас.
- Или нашему отряду так понравились зимние квартиры, что они не хотят плыть на Восток? - не преминул высказать свое предположение и Юлиус.
- О, нет, наемники будут с вами, когда они понадобятся, - нимало не смущенный, заверил капеллан. - А доводилось ли вам слышать о некоем Пагано Дориа?
- Мессер Никколо? - вдруг окликнул его кто-то.
- Семейство Дориа мне знакомо, но о Пагано слышу в первый раз. А что? - поинтересовался фламандец.
- Мессер Никколо? - повторил тот же голос.
- А ведь он не из бедных родственников, - молвил Годскалк. - Неужели ты его не знаешь?
Внезапно его оттолкнули в сторону. Резкий голос объявил:
- Мессер Никколо, вас ожидают. Его превосходительство почти потерял терпение.
Говоривший оказался не каким-нибудь привратником, а гладко выбритым мужчиной в одеянии секретаря и шапочке с черными отворотами, такой же, как у Юлиуса. Он взирал на вновь прибывших с явным недовольством.
- Это мой капеллан, отец Годскалк, - представил священника Николас. - Он принес мне важные новости.
- Тогда он может выложить их внутри, - заявил секретарь. - Будьте любезны немедленно последовать за мной.
Юлиус ни за что не решился бы с ним спорить, и Николас также не сказал ни слова.
Друг за дружкой все четверо прошли через арку во двор палаццо. Там стряпчий запнулся.
- Это Юдифь с головой Олоферна, - пояснил фламандец, любуясь на фонтан со скульптурой. - Он был другом Донателло, а ей это не нравилось. Вон в том саркофаге лежит кузен пра-пра-прадедушки мессера Козимо.
- Он до сих пор там? - поразился Юлиус.
- Возможно, они все до сих пор там, - ответил Николас. - Римлянин, римлянин, римлянин, римлянин, Медичи. Как слоеный пирог.
- Если вы хоть на миг прекратите болтать, - заметил на это Тоби, - то заметите, что нас приглашают подняться в гостиную.
В зале обнаружился ковер тончайшей работы, множество резных позолоченных сундуков, несколько кресел с высокой спинкой, мягких табуретов, а также сам Козимо де Медичи в кресле-паланкине с рукоятями для переноски. Все трое гостей замялись в дверях, и Юлиус с любопытством уставился на богатейшего человека во Флоренции, в то время как их провожатый вышел вперед и обратился к своему господину.
Семидесятилетний старик, скрюченный подагрой, Козимо де Медичи в этом зале был подобен новой Юдифи, ищущей нового Олоферна. Бледный, длинноносый, со впалыми щеками, он кутался в темное блестящее, отороченное мехом одеяние, а лысеющую голову прикрывал высокой бархатной шляпой. Внимательно выслушав секретаря, он поднял руку и постучал по деревянному поручню кресла.
- Пусть подойдут ближе!
Юлиус покосился на Николаса, опасаясь, что от смущения тот побледнеет и задрожит, опозорив тем самым себя и своих спутников: такое нередко случалось с простыми людьми, в присутствии сильных мира сего.
Внезапно мальчуган, которого стряпчий до сих пор не заметил, подскочил к креслу Медичи и ткнул пальцем в главу компании Шаретти.
- Вот он! Он это сделал!
Нарядно одетому, миловидному мальчику со светлыми вьющимися волосами было года четыре или пять… И он смотрел прямо на Николаса.
- Ты завязал узлы! - Слова фламандца прозвучали совершенно бессмысленно, и в них не чувствовалось ни почтения, ни даже подобострастной ласки. Точно таким же тоном он разговаривал с поваренком монны Алессандры.
- Неправда! - взвизгнул мальчишка.
Юлиус замер. Тоби также стоял, как громом пораженный. Владыка Флоренции шевельнулся в своем царственном кресле.
- Мой внук лжет, мессер Никколо, - наконец провозгласил он. - Там узлы. Вы должны научить его.
- Это несложно, - весело отозвался Николас. - Покажи.
Юлиус не смел поднять глаза, и так и стоял, окаменевший, а Николас, тем временем, подошел к мальчику и, присев рядом с ним на корточки, дружески уставился на него своими невинными круглыми глазами. Ребенок вытянул руку. На ладони лежала точная копия деревянной игрушки, которую спалила в камине монна Алессандра.
Тоби чуть слышно заворчал. Не оборачиваясь, Николас бросил:
- Я сделал две одинаковых. А где шнурок?
Послышался голос Козимо де Медичи.
- Наставник мальчика, этот глупый маловер, обрезал его.
Порывшись в поясном кошеле, Николас достал новую веревочку. Должно быть, она осталась от второй игрушки. Взяв из рук мальчика деревянный предмет, похожий на два гриба, сросшихся ножками, фламандец завязал и обмотал посередине шнурок, сделав на свободном конце петлю. В нее он просунул палец и положил игрушку на ладонь.
- Что я тебе говорил? - подмигнув, обратился он к ребенку.
Удивительно, но тот улыбнулся в ответ.
- Ты сказал бросать осторожно.
- Вот видишь, - подтвердил Николас. - Поначалу у всех веревка путается. Показать тебе еще раз?
И вновь послышался голос из недр кресла.
- Нечего показывать ему, - заявил Козимо де Медичи. - Покажи лучше мне. Говорят, от этой забавы Эвклид бы просто разрыдался.
- Я бы сделал такую и Эвклиду, - заверил бывший подмастерье.