- Воевать пойдешь самоеда - меха брать у самоеда, - твердил раскосый мужик, булькая от удовольствия, высовывая язык, зеленый от табака.
- Поладим на том, что за купцов сойдем, - согласился Зуев. - Говори, где купеческое подворье?
- Тогда за арку езжай!
Мужик еще долго стоял на месте, о чем-то размышляя и весело бормоча непонятными для русского уха словами.
2
В сводчатой комнатенке с одним окошком - три кровати, мазаная печь, стол, дубовая скамья. В углу - темное, загаженное мухами зеркало в резной деревянной раме. Зеркалом к постояльцам купеческого звания явлено уважение.
Вася прислонился к теплой печи.
Из окна открывался вид на городскую площадь, к ней подступали белокаменные хоромы собора, архиерейского дома. Острая макушка колокольни напомнила Васе шпиль Петропавловской крепости, и точно что-то укололо его в сердце. Эк, занесло в какую даль!
Ерофеев, не спавший двое суток, завалился на кровать. Шумский стащил с него пимы, размотал портянки.
- Василий, может, и ты приляжешь?
- Нет, дядя Ксень, думаю я…
- Об чем, сынок?
- О всяком.
- Беспокоишься?
- И это есть. Ведь скоро вон куда пойдем. - Вспомнил раскосого мужика. - Самоеда пойдем воевать.
- Воевода ты у нас, сынок, воевода!
- Чайку бы! - попросил Зуев.
Шумский кликнул полового. Тот возник мгновенно, прижимая к животу самовар:
- Кушайте-с!
Глаза полового светились любопытством.
Он вежливо вступил в разговор:
- У нас, судари, более квасок пьют, предпочитая его другим напиткам. Квасу в городе хоть залейся. В прошлом году квасом же пожар тушили.
- Вон как? - удивился Шумский. - А скажи, братец, баньку не затопишь?
К вечеру попарились в бане. Шумский разложил Зуева на полке, огладил ладонью по тощей спине с остро выпирающими лопатками. Долго ворочал березовый веник в кадушке с кипятком. Зуев дрожал, как перед пыткой. Шумский, кат проклятый, не торопился. Серьезен, деловит, в таком деле, знал, торопиться не следует. "К бане душу надо подготовить", - говаривал он. Уверившись, что душа крестника подготовлена, вскинул победно веник, потряс, примериваясь, и начал жестко, с оттяжкой, охлестывать Васины бока, ноги, спину.
- Полегче, - заныл Зуев. - Самоед, кожу сдирает живьем.
- Я те покажу - самоед, - мстительно шипел чучельник. - Я те покажу - самоед. Терпи.
Веником вооружился Вася. Спина Шуйского налилась кровью. Крякал, постанывал, урчал. Каменка с накиданными в нее боевыми чугунными ядрами изрыгала вулканический жар, пар выедал глаза.
- Баня парит, баня правит, - рычал по-звериному чучельник.
Расчесываясь после парилки, Вася разглядывал себя в зеркале. Вот черт! Веснушки густо скопились у переносья, рассыпались по щекам. Хорош воевода! Веснушки никак не желали отпускать с лица того выражения, которое так не отвечало нынешнему званию Зуева. Какой-никакой, а предводитель научной команды. Завтра идти к губернатору Чичерину - доложиться, просить от имени Академии всепоможения. И не пропустят еще: малец и малец, усыпанный веснушками. "Проклятье!" - проурчал Зуев.
- Чего, чего? - откликнулся чучельник.
- Да веснушки эти… Всю морду попортили. Веником ты, что ли, их выгнал наружу?
Всю ночь ворочался в постели. Утром признался крестному:
- Боюсь и боюсь. Убей бог, не знаю, как говорить с Чичериным.
Шумский расправил на Зуеве кафтан, подтянул коротковатые рукава, повертел перед собой.
- Что ты меня вертишь? - вспыхнул Зуев. - Я кто тебе?
- Крестник, кто же еще!
- Крестник? - вдруг крикнул Вася, не помня себя. Гневно оттолкнул старика: - Запомни: я командой поставлен ведать. И не смей, и не смей…
- Что это с тобой, Василий? Такой пригожий был всегда. С цепи сорвался…
На шум из коридора в комнату явился Ерофеев.
- Чего кричали?
- Да вот говорю нашему предводителю: пригож он. Как раз к губернатору.
Ерофеев отступил на шаг, оглядел Зуева:
- Так-то оно так… да годами мелковат.
- Не пужай, Ерофеев. Будем молиться за него, чтоб губернатор хорошо принял.
Васе совестно было перед стариком. Резко повернулся, выбежал из комнаты.
За что старика обидел? Вот уж верно говорится: кто любит тебя более всех, того и не милуешь…
В губернское присутствие вошел без малейшей робости. Велел доложить о себе.
- Да где же сам начальник путешественной команды? - никак не мог уяснить чиновник в камзоле до колен и в напудренном парике. - Паллас, как изволили сказать?
Зуев еще раз объяснил, кто он есть.
- Из Санкт-Петербурга?
- Из самого.
- Путе-ше-ст-вен-ник?!
Чиновник доложил по начальству.
3
Не зная, как быть с руками, вылезающими из обшлагов старенького кафтана, Зуев вошел в просторный губернаторский кабинет. Старик лет шестидесяти в генеральском мундире, с голубой лентой наискосок сюртука, поднял голову и изумленно вскинул седые брови.
- Ты и есть предводитель путешественной команды?
- Точно так, ваше превосходительство.
В канделябрах видимо-невидимо свечей. На полу ковер. Во всю стену портрет императрицы Екатерины II.
На губернаторском столике рядом с мраморной чернильницей покоился китайский божок с резной головкой, которая ходила взад-вперед, как маятник. Раскосая рожица божка, ощерив узкий рот, посмеивалась.
Вперед - назад. Ха-ха-ха.
Назад - вперед. Ха-ха-ха.
- Ваше превосходительство, у меня письмо. - Зуев вытащил из кармана вдвое сложенный лист бумаги.
Чичерин читал:
"Предъявитель сего императорской Академии наук господин Василий Федоров Зуев для исправления научных целей отправлен в город Тобольск и севернее. Чего ради учрежденная при Академии наук комиссия просит господ начальников, имеющих на заставах команду, чтобы благоволено было господину Зуеву чинить беспрепятственный ПРОПУСК. Комиссия просит оказывать такое же содействие и господ начальников губерний".
Однако… Чичерин не знал, что и сказать. Эких юнцов направляет Академия для исправления научных целей. Бумага, впрочем, произвела должный эффект. Господин Василий Федоров Зуев заинтересовал его, помимо службы.
- Ты кто ж таков?
- Гимназист при Академии. Был Палласу рекомендован учителями моими. Теперь путь по Оби и до моря определен для самостоятельных изысканий.
Чичерин вышел из-за стола.
- Дворянин?
- Из разночинных. Отец в солдатах.
- Сколько у тебя народу?
- Чучельник, егерь.
- Не страшишься идти в тундры?
- Привычка рождает вторую натуру.
- Я распоряжусь, чтобы вас троих от моего имени снабдили амуницией, провиантом, упряжкой. Потребно оружие?
- Ружья для охоты есть.
- Стража нужна? Деньги?
- Не нуждаюсь в страже, ваше превосходительство. А деньги выданы.
Чичерину понравился ответ Зуева о "второй натуре".
- Как же без стражи?
- Оружье наше простое - перья гусиные, да глаза, чтоб видеть, да уши, чтоб слышать.
- Тебе, братец, с твоими речами идти по части дипломатической.
Генерал-губернатор славился строгостью, был жесток с подчиненными. Этот юнец из худородных был не так прост, как показалось на первый взгляд, и в голосе Чичерина пробилось живое, неподдельное участие. Он расспрашивал Зуева о Палласе, о самой сибирской экспедиции, замысленной Ломоносовым.
За окном вихрилась, подвывала мартовская пурга.
В сплошном белом мареве растворились кремлевские колокольни.
Метель скрыла из глаз ледяной наст Иртыша.
Разговаривая, Вася разглядывал бронзового купидона, который держал фарфоровую вазу, раскосые восточные маски, развешанные по стене. Маска из бересты с наклеенными седыми волосами уставилась на Зуева пристально и пугающе.
- Это, братец, маска шаманская. Доставили казаки из самоедского логова. Шаманов остерегайся, они строги к русским.
Сказал, что будет рад увидеть Зуева на обратном пути.
Чичерин стоял у окна. Сквозь припорошенные влажным снегом стекла увидел перебегающего площадь молодого предводителя путешественной команды. Горло отрока было повязано шарфом, на голове шерстяной малахай.
- Однако… - еще раз удивленно пожал плечами губернатор.
Старый служака, он много повидал на божьем свете. Кто только не являлся к нему с визитом: мурзы, ханы, царедворцы, князьки инородческих племен, комиссары сибирских городков, казацкие старшины, купцы, промышленники, священники, чиновники всяческих достоинств… Но впервые принимал отрока, да еще путешественника.
Дернул свисающий с потолка шелковый шнур с кисточкой.
У двери вырос секретарь.
- Ученой команде от Академии, - распорядился Чичерин, - выдать все потребное: теплых шуб, пороха, сала, лошадей… - И добавил: - Этот малый вознамерился дойти до Карского моря. Каково?