Но во время этой сцены дворъ взятъ, часовня осквернена, Распятіе сорвано , двери въ архивы сломаны, въ погреба тоже.
И началось пьянство, кто кого перепъетъ, - было выпито и съѣдено все, что только можно было выпить и съѣсть. Затѣмъ все было свалено въ кучу: картины, книги, пергаменты, документы, граматы, разныя семейныя бумаги. Изъ всего этого былъ разведенъ костеръ, вокругъ котораго разбойники плясали до тѣхъ поръ, покуда, мертвецки пьяные, не свалились въ пепелъ, изрыгая въ послѣдній разъ: "Да здравствуетъ свобода!". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Благодаря этой вакханаліи, замокъ не подвергся огню. Но на другой день несчастный священникъ умеръ, а кузнецъ сошелъ съума. Въ припадкѣ безумія, ему все казалось, что онъ у воротъ Пюпетьера и онъ всячески отбивался отъ тѣхъ, кто его туда притащилъ!.. "Нѣтъ, - кричалъ онъ, - это не я… это они… вотъ они…" и онъ бросался на колѣни, прося прощенія у своихъ господъ, упреки которыхъ въ неблагодарности ему слышались до послѣдняго вздоха.
Вирье былъ правъ. Самый отвратительный деспотизмъ - это деспотизмъ толпы.
IV.
Съ тѣхъ поръ какъ совершилось сліяніе сословій, m-me де-Роганъ съ возраставшимъ негодованіемъ слѣдила за вторженіемъ этого новаго деспотизма. Съ удовольствіемъ сказала бы она, какъ сказала одна важная дама депутату изъ дворянъ avant la lettre : "Послѣ перехода въ третье сословіе я уже не браню свою прислугу".
Послѣ страшнаго разочарованія 14 іюля стало еще хуже. Ей не только была отвратительна эта торжествующая чернь, но она съ удовольствіемъ бы завесила окно своей кареты, чтобы ее даже вовсе не видѣть. Дома, гдѣ все обращено было къ солнцу, кажутся негодными для жилья, когда подуетъ вѣтеръ. Франція въ настоящее время была для m-me де-Роганъ такимъ домомъ. Ея единственною мыслью было его покинуть.
Уже многіе другіе, близко стоявшіе къ престолу, выѣхали въ Бельгію и Германію. Принцъ Конде, графъ д'Артуа, m-me де-Полиньякъ подали примѣръ къ бѣгству, которое должно было оказаться столь гибельнымъ. На взглядъ герцогини де-Роганъ они одни были правы. Францію слѣдовало наказать, а слабость короля, безобразія въ провинціяхъ, повсемѣстныя возмущенія настоятельно требовали иностраннаго вмѣшательства. Единственнымъ вѣрнымъ средствомъ для спасенія монархіи считалась необходимость вызвать это вмѣшательство.
Однажды, утромъ, въ августѣ, герцогиня де-Роганъ явилась къ m-me Вирье и объявила тономъ, въ которомъ слышалась и прежняя нѣжность, и суровость настоящаго:
- Надо уѣзжать, моя милая… Положимъ, не надолго… Все это не можетъ долго длиться… Ахъ! если бы г. Вирье (такъ она звала теперь Анри) понималъ свой долгъ!..
M-me де-Роганъ попадала подъ вліяніе своихъ идей, какъ и своихъ страстей. Анри долженъ былъ понимать свой долгъ съ ея точки зрѣнія. Анри долженъ былъ думать какъ она, что честь перебралась по ту сторону границы и что всякій порядочный человѣкъ долженъ былъ послѣдовать за ней туда.
Но герцогиня разсчитывала, что старое слово сохранило свое первоначальное значеніе, тогда какъ во время Революціи слова мѣняютъ свое значеніе. Для людей, сгрупировавшихся около короля, честь была въ Версали, для революціонеровъ Парижа она была въ Ратушѣ, а эмигранты въ свою очередь считали ее своимъ исключительнымъ достояніемъ.
Для Анри, между тѣмъ, не существовало сомнѣній. Честь была на томъ посту, куда ее забросили конвульсіи его отечества, а не въ рыцарскомъ приключеніи, которое рекомендовали король и его братья. Отсюда его геройская твердость для сопротвиленія, дѣйствительно геройская, потрму что она закалилась на безконечной печали его жизни.
M-me де-Роганъ обѣщала забыть прошлое, если дѣти ея послѣдуютъ за нею въ изгнаніе. Тогда m-me Вирье пришлось открыть герцогинѣ; рѣшеніе, принятое Анри. Съ обагреннымъ сердцемъ кровью, со слезами на глазахъ она объявила своей благодѣтельницѣ, что Анри предпочитаетъ "ужасы самой отчаяяной борьбы и ея фатальную развязку тому, что онъ считаетъ бѣгствомъ".
По самой сущности своей сила не знаетъ оттѣнковъ, для нея не существуетъ утонченныхъ, нѣжныхъ, деликатныхъ чувствъ, въ которыхъ могли бы слиться долгъ и привязанность. M-me Роганъ увидала въ откровенности молодой женщины только новое сопротивленіе.
"Въ этотъ день, - говоритъ Анри, - я имѣлъ несчастье убѣдиться, что пріемная дочь, которую я уступилъ моей благодѣтельницѣ въ ущербъ моему личному счастью, была у нея на такомъ дурномъ счету, какъ и я"…
Ни одной жалобы не вырвалось у этой удивительной женщины. Въ этой борьбѣ двухъ душъ, чѣмъ болѣе одна ожесточалась, тѣмъ болѣе другая смягчалась… Но m-me Роганъ ни въ чемъ не могла найти спокойствія необходимаго, чтобы здраво отнестись къ своимъ дѣ;тямъ. Однимъ почеркомъ пера она измѣнила свое завѣщаніе относительно Анри и его жены. И въ этомъ завѣщаніи она прибавила:
"…Я наканунѣ далекаго путешествія. Предпринимаю его, какъ мнѣ кажется, по волѣ Божьей… Если мнѣ суждено умереть, отдаю душу мою въ руци Божіи". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сдѣлавъ это, m-me Роганъ нѣсколько успокоилась, но, по словамъ m-me Вирье, душа ея еще какъ будто болѣе ожесточилась.
Анри, между тѣмъ, ожидалъ реакціи. Онъ надѣялся на послѣднее прощаніе. Онъ разсчитывалъ, что все, что осталось отъ любви въ этомъ рѣдкомъ женскомъ сердцѣ, испытавшемъ материнскую любовь только къ нему, все разомъ проснется… Онъ съ отчаяніемъ будетъ стучаться въ это сердце. Если бы даже ему пришлось валяться у ногъ герцогини… если бы даже ему пришлось заставить ее наступить на него - онъ не дастъ ей уѣхать, проклиная его.
Но вдругъ въ отелѣ де-Роганъ перестали говорить объ отъѣздѣ.
Тѣкъ не менѣе, однажды, въ концѣ августа, когда Анри пробрался въ улицу Varenne, чтобы повидаться съ женой, онъ увидалъ во дворѣ запряженную почтовую карету герцогини. При помощи Брагонъ, старика швейцара, лакеи Фламанъ и Ришаръ выносили чемоданы, которые привязывались на верхъ кареты. Со слезами, старикъ Брагонъ сообщилъ Анри, что герцогъ де-Роганъ уже выѣхалъ изъ Парижа и будетъ ожидать свою супругу въ Бургундіи, у ея лучшаго друга, графини де-Жокуръ. Не давъ ему досказать, Анри, какъ съумасшедшій, взбѣжалъ по лѣстницѣ.
Онъ прошелъ по этимъ салонамъ, нѣкогда столь блестящимъ, теперь пустыннымъ. Въ глубинѣ отдаленной комнаты была m-me Роганъ, невозмутимо отдававшая послѣднія приказанія, Анри хотѣлъ поцѣловать ей руку. Она ее отдернула…
- Вы хотите остаться? - спросила она его. - Это безповоротно?
Анри ничего не отвѣтилъ.
Негодованіе, которое она такъ долго сдерживала, разразилось со всею силою.
Она обвиняла Анри въ предательствѣ относительно короля, въ томъ, что онъ жертвуетъ имъ ради своего честолюбія, что онъ участвуетъ въ Собраніи только ради личныхъ видовъ… что онъ хочетъ выкляньчить себѣ также, какъ его друзья, постыдную популярность… что онъ безчестный подданный и недостойный сынъ…
Какъ могъ онъ оставаться спокойнымъ? Вотъ какъ онъ это объясняетъ:
"…Я думалъ, что настанетъ время, когда она сама оцѣнитъ, что я не поддался ей… Мнѣ казалось, что послѣ этихъ часовъ невыразимыхъ страданій, она снова раскроетъ мнѣ свои объятія… и скажетъ мнѣ, что если бы я поддался ея просьбѣ, я былъ бы недостоинъ ея нѣжности"…
Во время этой ужасной сцены вошла жена Анри и бросилась на колѣни передъ герцогинею, умоляя ее о пощадѣ или, по крайней мѣрѣ, о милости ее сопровождать.
Повелительнымъ жестомъ она заставила встать молодую женщину:
- Нѣтъ, - сказала она, - ваше мѣсто около вашего мужа… Оставайтесь въ этомъ домѣ… Я желаю, чтобы этотъ домъ былъ всегда вашимъ…
Этимъ все и кончилось.
M-me де-Роганъ уѣхала съ смертельной раненой душой, оставивъ позади себя совершенное отчаяніе.
"Несчастная мать, - писалъ Анри, - ея ошибки стоили ей жизни… намъ они стоили счастья"…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мелкія и комичныя стороны Революціи. - Первое преніе о правахъ чеіовѣка. - Анри вводить Высшее Существо въ предисловіе къ ковституціи. - Жертвенникъ отечества. - Какія жертвы на немъ приносятся. - Даръ маршала де-Малье, одного башмачника изъ Пуатье, одного мужа и нѣсколькихъ хорошенькихъ женщинъ. - Острота Сегюра. - Гильотина изъ краснаго дерева. - Противорѣчія женскаго сердца. - Комната, посѣщаемая въ замкѣ. - Анри во время голосованія veto. - Слишкомъ много энергіи въ его выраженіяхъ. - Слабость короля. Афоризмъ Ривароля. - Къ кому перейдетъ корона Франціи? - Счастливый случай, благодаря которому Утрехтскій трактатъ находятъ въ карманѣ; маркиза Синери. - Бесѣда Анри съ Мирабо. - Бельшасскій заговоръ обостряется. - Отвѣтъ маркиза де-Мирнуа на выводы Синери.
I.