- Слово, данное честнымъ человѣкомъ, свято: никакая пушка не должна заставить ему измѣнить, - было отвѣтомъ маршала. И въ то же время онъ писалъ Бріенну, что единственная услуга, какую оставалось ему оказать, это урегулировать собраніе, котораго въ настоящее время уже нѣтъ возможности не разрѣшить. И вотъ такимъ-то образомъ столько честныхъ людей, совершенно спокойно, по общему соглашенію, низвергли въ Визилѣ всѣ основы монархіи, на какихъ держалась она.
II.
Перечислять ли всѣ требованія, какія обсуждались въ этотъ достопамятный денъ? Выборная система для всехъ должностей, двойное представительство третьяго сословія, поголовное голосованіе. установленіе налоговъ сословіями - все это было принято въ одно засѣданіе, которое началось утромъ и кончилось въ полночь.
Братскія вечери, въ которыхъ принимали участіе болѣе четырехсотъ гостей, задавались Клодомъ Перрье. "И пока записывалось каждое рѣшеніе, - гласитъ преданіе того времени, - эти чувствительные люди, связанные самою тѣсною дружбою, разгуливали въ помѣщеніи конетабля… Подъ тенью деревьевъ ихъ оживленныя рѣчи отражали въ себѣ интересы, которыми они были поглощены, и самыя сладкія надежды рисовались ихъ искреннему патріотизму".
Революція уже обнаружила свои сельскіе вкусы, какіе ей пришлось выставлять напоказъ въ ея болѣе дурные дни. Но если этотъ пастушескій лиризмъ у подошвъ Альпъ былъ только смѣшонъ, въ Парижѣ онъ носилъ характеръ настоящаго возмущенія.
Анри понялъ это. Призванный изъ первыхъ, затѣмъ сдѣланный прокуроромъ-синдикомъ (секретаремъ) собранія, онъ остался въ Парижѣ…
"Мой отецъ, - пишетъ m-lle де-Вирье, - вѣчно раскаивался бы въ своемъ участіи въ этомъ жестокомъ покушеніи на королевскую власть, онъ, который уважалъ ее на столько, что позднѣе готовъ былъ пожертвовать за нее жизнью…"
Но въ то время, какъ великіе помыслы, героическое самоотреченіе этого сердца были еще не выяснены, побужденія его были перетолкованы. Чернь, которая привыкла унижать то, что ей непонятно, не въ состояніи была постичь этого соединенія безконечнаго уваженія къ королевской власти съ великодушнымъ ратованіемъ за свободу.
Не мало удивились бы всѣ тѣ, кто считалъ его солидарнымъ со всѣми разрушительными стремленіями, увидавъ его на другой день послѣ событій въ Визилѣ, у перваго министра, которому онъ передавалъ, - это его подлинныя слова, - "что дофинцы утратили всякую мѣру".
Но, правду говоря, что выиграли бы эти бунтовщики отъ повиновенія? Въ то время, какъ Анри, такъ сказать, приносилъ за нихъ публичное покаяніе, къ его удивленію, за эти нѣсколько дней у архіепископа Санскаго совершенно измѣнились взгляды на вещи!.. Не только не было помина объ укрощеніи, но Бріеннъ показалъ Анри постановленіе совѣта, въ силу котораго король созывалъ на 29 августа въ Романъ собраніе, которому предстояло принять рѣшенія по вопросамъ, затронутымъ въ Визилѣ.
Столь же малодушный, какъ и упрямый, дѣлающій шаги впередъ необдуманно, отступающій не съ честью, Бріеннъ для того только, чтобы удержаться министромъ, жертвовалъ сегодня своимъ первоначальнымъ мнѣніемъ съ тою же безразборчивостью, съ какою вчера рисковалъ жизнью.
Когда враги его напугали Людовика XVI опасностью работать съ министромъ, страдающимъ чесоткой, Бріеннъ сейчасъ же призвалъ къ себѣ Бартеса, своего доктора.
- Вы должны меня вылечить въ 24 часа, - сказалъ онъ ему.
- Но вѣдь я могу погубить васъ, - отвѣтилъ ему Бартесъ:- если вгоню болѣзнь внутрь.
- Безразлично, я требую, чтобы вы меня вылечили…
Такъ и было сдѣлано.
Есть историческія фатальности, которыхъ нельзя не признать: скрытыя страданія страшной болѣзни способствовали тому, что Бріеннъ былъ самымъ отвратительнымъ министронъ. Быть можетъ, въ этомъ кроется одна изъ тысячи тайныхъ причинъ революціи.
Мѣры, какія примѣнялись для спасенія страны, только увеличивали ея страданія. Позволеніе, данное дофинцамъ собраться въ Романъ, вмѣсто того, чтобы успокоить ихъ возбужденное состояніе, только усилило его. На этотъ разъ Анри опять остался въ Парижѣ и это на его счастье. Предварительные дебаты были такіе ожесточенные, что до открытія собранія, былъ уже рѣшенъ арестъ Мунье и нѣкоторыхъ изъ его друзей.
Паденіе Бріенна спасло ихъ и въ то же время породило одну изъ тѣхъ забавныхъ и трагическихъ сценъ, какими отмѣчается начало всякой революціи.
Въ костюмъ епископа былъ наряженъ манекенъ, и въ такомъ видѣ его таскали по улицамъ Парижа. Затѣмъ манекена этого судили, обвинили и предали всесожженію при радостномъ крикѣ толпы, отголосокъ котораго отдался и въ провинціи.
Паденіе Бріенна явилось новымъ поводомъ для торжества Мунье. Его третировали, точно онъ одинъ сокрушилъ архіепископа. Къ его вѣнцу непогрѣшимаго патріота присоединился еще вѣнецъ мученика, какимъ онъ могъ бы сдѣлаться. На этотъ разъ насталъ конецъ всѣмъ сопротивленіямъ двора. Скользкость пути выяснялась, неизбѣжно должно было наступить головокруженіе и "nekraille", какъ называлъ Людовикъ XVI приверженцевъ и систему Неккера, такъ же мало могъ затормозить паденіе, какъ и "la prêtraille" (Бріеннъ)…
Несмотря на несочувствіе, даже на гнѣвъ короля, Неккеръ вступилъ на свой постъ при общемъ одобреніи всей Франціи.
И надо сознаться, что ѳиміамъ, какимъ окружали женевца, мѣшалъ ему видѣть ту пропасть, въ которую онъ летѣлъ вмѣстѣ съ государствомъ.
- Наслаждайтесь вашею славою, вы, для котораго мнѣніе было всегда руководителемъ, - говоритъ Мунье… А мнѣніе гласило устами де-Крильонъ:
"…Если бы весь свѣтъ и я были проникнуты однимъ чувствомъ, а мсье Неккеръ другимъ, я былъ бы убѣжденъ, что весь міръ и я ошибаемся". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Герцогиня де-Роганъ стояла во главѣ этой партіи, лозунгомъ которой было восторгаться государственнымъ контролеромъ. Бунтъ Неккера начался со времени обнародованія знаменитаго бюджета 1789 года. И восхищеніе Анри этимъ знаменитымъ "conte bleu", какъ его называлъ маркизъ де-Кондорсе, котораго навелъ на это остроумное словцо цвѣтъ обертки для этого дѣла, было не меньше восхищенія m-me де-Роганъ.
И именно то, что давало пищу остроумію де-Кондорсе, какъ разъ усиливало поклоненіе отеля де-Рогасъ къ Неккеру и его женѣ.
Нравы ихъ были непорочны, такъ непорочны, что въ этомъ Парижѣ XVIII столѣтія ихъ союзъ былъ, по словамъ Сентъ-Бева, "алтаремъ, воздвигнутымъ въ честь добраго и цѣломудреннаго брака"…
M-me Неккеръ основала въ Парижѣ больницу, чтобы конкурировать съ больницею, которую содержала королева въ Версалѣ. И каждый годъ расходы по этому доброму делу излагались въ отчетѣ, въ своемъ родѣ "conte bleu", благодаря которому у враговъ королевы являлась возможность дѣлать ѣдкія сравненія между ея щедростью и щедростью финансистки.
Это сравненіе не могло не отзываться и на Анри - онъ не могъ бытъ къ нему равнодушенъ. Для него всегда всякая невзгода имѣла притягательную силу, и несчастливцы сего міра привлекали его къ себѣ… пока онъ не испыталъ на себѣ притягательной силы обездоленныхъ трона, которыхъ онъ пока еще безжалостно казнилъ.
Если Неккеръ на первыхъ же порахъ не проявлялъ ожидаемыхъ отъ него чудесъ, въ этомъ винили короля, который навязалъ "великому человѣку" недостойныхъ окружающихъ… Надо было во что бы то ни стало выжить изъ министерства этого въ своемъ родѣ преступника Ламоаньона.
Два преступныхъ министра, - писалъ Анри, - разрушили государство.
"Бріеннъ уже заплатилъ дань за свое безчестное безразсудство, но Ламоаньонъ еще держится.
"Мудрый финансовый администраторъ ничего не въ состояніи сдѣлать, пока король будетъ поддерживать этого человѣка, этотъ позоръ своего отечества. Въ немъ есть нѣчто, чего не было у Бріенна - это соединеніе жестокости и подлости, которыя дѣлаютъ его отвратительнымъ… Презрѣніе, какое онъ съумѣлъ внушить къ себѣ судебному вѣдомству, превышаетъ безконечно ту ненависть, какую питали къ Морепа… Значить, необходимо его свергнуть какъ можно скорѣе, если не хотѣть, чтобы его репутація осквернила репутацію безупречнаго человѣка, на котораго онъ желаетъ опираться"… Въ это время ходила пѣсенка:
Превратите Б… (Бріенна) въ кардинала,
Л… (Ламоаньона) въ пэра Франціи,
Вашей власти несравненной
Заранѣе все подчинено.
Но еслибъ этихъ двухъ негодяевъ
Пришла бы вамъ фантазія
Превратить въ двухъ честныхъ людей,
Вамъ, государь, никто бы не повѣрилъ…
Эти пѣсенки, какъ Іерихонскія трубы, брали верхъ надъ всякой защитой.
Ламоаньонъ палъ, какъ его собратъ Бріеннъ, среди тѣхъ же скандальныхъ сценъ. Тѣло его въ свою очередь образовало собою пьедесталъ человѣку, о которомъ говорили: "У него всѣ достоинства и всѣ недостатки"…