- В любом случае, - рассудил советник юстиции, - мы должны, фрау Мертенс, теперь, когда мы снова встретились здесь, - он слегка согнулся в своем кресле, - продолжать прямо с того места, где остановились. В качестве нового аргумента, который пустит в ход противная сторона, теперь, разумеется прибавится обстоятельство, которое можно было бы квалифицировать как злонамеренное оставление супруга.
- Это произошло добровольно, - сказала она и снова нервно натянула рукав на запястье. - Это равным образом должно касаться и другого мужчины.
- В случае, если он был осведомлен, - сказал адвокат. - Вы сами упомянули, что вы уединились окончательно.
Анна, покусывая нижнюю губу, бросила испытующий взгляд на Роберта. Для того внезапно прояснилось то неясное, что усложняло его отношения с Анной в эти два последних года. Даже неясная загадочная пауза, когда он ничего о ней не слышал. Но насколько ясность эта освобождала его, настолько же ошеломляло хладнокровие, с каким она могла обо всем говорить, Словно чувство положено было на тонкий лед.
Анна между тем собрала чайную посуду и отставила на комод.
Советник юстиции листал свои бумаги. На его морщинистом лбу выступили капли пота, он отер их шелковым платком.
- А нет ли признаков того, - спросил он вполголоса, - что профессор Мертенс также прибудет сюда в ближайшее время?
- Не мой муж последовал сюда, - торжественно заявила Анна, - а… - Она оборвала на полуслове. - Не будем больше задерживаться на бракоразводном процессе, господин советник юстиции. Это запоздало.
- Ничего не запоздало, - пробормотал адвокат, - все еще только раскручивается.
Впрочем, нелюбовь к прошлому, прибавил он, есть, как известно, не что иное, как уклонение от будущего.
- Ну и что, - возразила она, - я ощущаю себя свободной.
Но адвокат заявил, что это-де субъективный взгляд.
- Ибо, - сказал он с натянутым смешком, - так удобно перечеркнуть былое и сделать вид, будто до него никому больше нет дела.
- Даже если оно окончено для нас? - резко спросила Анна.
- Для Анны, - вмешался наконец Роберт, - брак никогда не имел значения таинства, которое утрачивает силу лишь со смертью.
- Даже если у фрау Анны, - небрежно заметил отец, - или у нас нет уже больше веры, действие закона механически продолжается.
- И вы, - насмешливо воскликнула Анна, - и вы хотели бы вести дело о разводе?!
- Закон живет правонарушениями, - заметил адвокат, приложив правую руку к груди.
Тут уже Роберт не выдержал и крикнул:
- Ты имитатор жизни!
Губы отца вытянулись трубочкой.
- Тс-с, - произнес он, как и тогда, в подвальной столовой, когда сын усомнился в его реальности.
Анна вскочила с места и заходила по комнате резкими крупными шагами. Она ступала с тяжелым величием трагической актрисы, шагающей по сцене. После каждого третьего шага она поворачивала в правом углу комнаты в сторону, как будто размечала шагами какой-то магический квадрат. Очертания предметов стали неясными. Наконец она остановилась и прислушалась, полузакрыв глаза, у оконных штор.
- Скоро начнет смеркаться, - сказала она.
Старик встрепенулся.
- Ты, господин советник юстиции, - сказала Анна с застывшим выражением на лице, - потерял силу со своими бумагами. Никому больше не нужен твой акт, посредством которого ты, господин советник, хитростью добиваешься обоснования своего пребывания здесь.
Щеки старика надулись, с губ сорвались сухие щелкающие звуки, подобные хлопкам пробок, выстреливающих из бутылок.
- Судьба, - напористо продолжала Анна, - освободила всякий суд от решения, господин адвокат. Потому что тот, другой, о котором шла и идет речь, тоже прибыл сюда, чтобы разделить со мной то, чего жизнь доныне нам не дала. Теперь мы соединились навечно.
Она протянула руку Роберту, который тем временем подошел к ней. Он привлек ее к себе и, заключив в объятия, как при торжественной церемонии, поцеловал в холодные губы.
- И это делаешь ты, Роберт, - прошептал старик. Он проглотил комок. - Сотворить такое со мной! - Он зашаркал ногами под столом. - Глупости! - крикнул он. - Бессмысленные повторения!
- Я достаточно зрел, чтобы знать, что я делаю, - сказал Роберт, по-прежнему держа возлюбленную в объятиях.
Отец смотрел из своего кресла на пару, которая напоминала фотографию на почтовой открытке.
- И вы не избежите ваших заблуждений, - изрек он, точно пророк из Ветхого Завета. Он с гортанным, клокочущим звуком, походившим на нечто среднее между смехом и рыданием, швырнул свою папку на стол.
- И от полномочий, - сказала Анна, голос которой обрел естественное звучание, - от полномочий, возложенных на вас когда-то, тоже откажитесь.
- Но вы должны войти в мое положение, - пробормотал старик дрожащим голосом. Казалось, что он готов был упасть им в ноги. - Я хорошо чувствую себя здесь, Роберт, ведь это и тебе выгодно, мой мальчик, если иск в местной инстанции долго разбирается и затягивается. Ты ещр не так хорошо освоился здесь. Смеркается…
Он умолк.
- Тебе нечего беспокоиться о нас, - сухо возразил Роберт.
Анна кивнула в знак согласия.
- Я человек самостоятельный и обеспеченный, - прибавил он, не замечая банальности в стиле объявлений о бракосочетании.
Он раздвинул шторы и распахнул створку окна. Воздух, хотя и теплый еще, был не так душен и сперт, как в комнате. На небе краснела полоса заката.
Отец заторопился уходить, чтобы успеть засветло добраться до подземного города. Анна проводила его до входной двери.
- Мне жаль, - сказала она, - что ваша роль окончена. Но я должна думать о своей.
Старик засеменил прочь.
Увидев на столе оставленные отцом бумаги, Роберт, не заглядывая в них, взял их себе, чтобы передать в Архив. Он подумал, что тем самым хотя бы что-то наконец сделал в этот день во исполнение своих служебных обязанностей. Снизу его позвала Анна. В передней перед окном трепетал на ветке черный платок. Вошел со двора отец Анны, который закрыл ставни на окнах в нижнем этаже. Его спрашивали, кивнул старик на Роберта, какой-то солдат хотел видеть господина доктора Линдхофа.
Роберт, изумленный, остановился. Старик рассказал, что солдату, молодому человеку в кепи, якобы сообщили в ведомстве, где служит Роберт, что господин доктор Линдхоф здесь и задержится до вечера. Однако отец Анны отослал солдата, потому что наверху шел разговор, которому он не хотел мешать. Роберт нахмурился; неприятно задело не столько самоуправство старика, сколько то, что знали о том, что он посещал Анну в доме ее родителей. Хорошо, что хоть в разговоре не упоминалось слово Архив, а шла речь о некоем ведомстве.
Мать пригласила Роберта отужинать вместе с ними, мол, все уже приготовлено. Анна молча смотрела на него. Оба старика так сердечно упрашивали, что он не в силах был им отказать. Ели в кухне за деревянным столом, выскобленным добела. Роберт, все еще терзаемый досадой, мало говорил, но несколько раз подкладывал себе вареного картофеля с овощами. После ужина каждый вымыл за собой посуду в раковине, которая стояла в углу рядом с плитой.
- А теперь я пойду к моему бочонку, - сказал краснощекий, как гном, старичок.
Он уговорил Роберта спуститься вместе с ним в подвальчик. Это было узкое каменное помещение, половину которого, сколько позволял разглядеть свет переносной лампы, занимал лежавший на полу бочонок.
- Похлопайте, господин инспектор, - предложил старичок и сам постучал костяшками пальцев по округлому боку. - Слышите? Доверху наполнен. - Он придвинул скамеечку и стал возиться со шпунтом. - Знаете, - сказал он, - вообще я никогда этого не делаю. Но глоток на прощание за меня и глоток при встрече за Анну, пожалуй, можно. - Он старательно наполнил две глиняные кружки.
Роберт собрался уходить.
- Ты не останешься? - спросила Анна. - А я думала, что этот вечер будет наш.
- Не сегодня, Анна, - сказал он, - ты ведь тоже, наверное, утомилась.
- Ах, нет, - возразила она и тряхнула головой, - только грустно, Роб.
- Мы скоро увидимся, - ласково сказал он. - Я ведь здесь надолго, но сперва мне надо осмотреться.
- Здесь никогда не знаешь, - испуганно сказала она, - что случится с нашим братом.
- У меня уже есть планы относительно нашего будущего.
- Не лучше ли было бы сразу отправить старика, чтобы сберечь эти часы для себя?
- Не надо так думать, - возразил он, - и ты ведь должна была когда-нибудь сбросить этот груз прошлого. Мы слишком долго шли друг к другу, Анна, чтобы придавать значение первому же часу.
- Ты тоже ждал меня, Роб?
- Я только теперь узнал, Анна, как ты любила меня.
Они не спеша прошли по усыпанной гравием дорожке к вдовой калитке и стояли в лунном свете перед открытой дверцей, медля с расставанием.
- Какое-то время, - тихо сказала она, растерянно поглаживая рукой свою юбку, - я даже забыла уже, как ты выглядишь.
- А теперь снова знаешь, - сказал он вполголоса.
- Да, - прошептала Анна и опустила лицо.
Он притянул ее голову к своему плечу и нежно гладил.
- У тебя волосы пахнут какой-то крепкой эссенцией.
- Не так, как обычно? - озабоченно спросила она.
- Это, может быть, ночные запахи из сада, - предположил он.
- Я боюсь за тебя, Роб. Ты никогда не обманешь меня?
Он увидел, что она дрожит.
- Дурашка! - пошутил он.
- Да, я совсем потеряла голову, - сказала она. - Из-за тебя.
Он поцеловал ее.
- И никогда не оставишь меня, Роб?
- Никогда не обману и не оставлю, - заверил он. - Классическая формула всех влюбленных!
- Поклянись!