Вот возьмите, например, вчерашнее плавание на Горном Духе. Прошлой ночью я будто снова пережила все это. А затем я пережила то же в качестве зрителя, как бы глядя на все глазами моих сестер, вашими, глазами ковбоя, а главное - Дика. А затем я стала рисовать себе разные картины на ту же тему со всех точек зрения и раскрашивала их, выбирала им рамы и развешивала, а затем рассматривала их, как случайный посетитель, которому они бы подвернулись впервые. И я нашла себе множество зрителей, начиная с кислых старых дев и юных школьниц вплоть до юношей-греков, живших тысячи лет назад.
Потом я все это переложила на музыку. Разыграла ее мысленно на рояле и угадывала звуки ее в симфоническом и духовом оркестре. И сама пела, и слова песни придумала, эпические, лирические и комические и в конце концов уснула, даже не заметив, как уснула, а проснулась уже около полудня. Последний раз я слышала, как часы бьют шесть. А в лотерее сна я выигрываю так редко, что шесть часов непробудного сна для меня очень много.
Пока она рассказывала, Хеннесси уже успел обо всем переговорить и съехал на боковую дорожку. Дик Форрест остановил лошадь и поджидал жену.
- Хотите пари, Ивэн? - спросил он.
- Вы мне раньше скажите условия, - сказал Грэхем.
- На сигары - пари на то, что вам не догнать Паолу под водой в течение десяти минут, - ну, нет, пяти, потому что, я помню, вы пловец неплохой.
- Дай ему побольше шансов, Дик, - воскликнула Паола великодушно. - Десять минут - для него утомительно.
- Ты его не знаешь, - отшутился Дик. - И не ценишь моих сигар. Он пловец настоящий.
- Пожалуй, и мне придется призадуматься. А вдруг он нанесет мне смертельный удар, прежде чем я успею тронуться в путь. Расскажи-ка про его подвиги и победы.
- Вот тебе один эпизод, о котором на Маркизских островах говорят и сейчас. Это было во время страшного урагана 1892 года. Он проплыл сорок миль, плыл непрерывно сорок пять часов; только он да еще один туземец добрались до земли; а были все туземцы, канаки, белый он один и перещеголял всех: утонули все до последнего.
- Но ты сейчас только сказал, что с ним еще кто-то был, - перебила Паола.
- Женщина, - ответил Дик. - Канаки все утонули.
- А женщина белая? - допрашивала Паола.
Грэхем быстро взглянул на нее и, хотя она и обратилась к мужу, обернулась к нему, ее вопрошающие глаза прямо и открыто встретились с его глазами.
Он выдержал ее взгляд так же прямо и ответил:
- Она была канака.
- Но не простая канака, а королева, - добавил Дик. - Настоящая, из древнего рода туземных королей. Королева острова Хуахоа.
- Вероятно, древняя королевская кровь придала ей силы? - спросила Паола. - Или вы ей помогали?
- Я думаю, что мы оба помогали друг другу, - ответил Грэхем. - Иногда мы оба теряли сознание на более или менее продолжительное время. То я, то она. До суши мы добрались к закату. Это оказалась просто отвесная стена, о которую высоко разбивался прибой, пригоняемый юго-восточным пассатом. Она меня схватила, вцепилась в меня, растолкала и привела в чувство. А я-то хотел на эту стену лезть - это было бы для нас гибелью. Кое-как ей удалось внушить мне, что она знает, где мы находимся, что течение теперь пойдет вдоль берега на запад и что через каких-нибудь два часа оно вынесет нас к такому месту, где можно будет выбраться на сушу. Клянусь, что эти два часа или я проспал, или был без сознания, но также твердо помню, что в таком же состоянии была и она. Когда я очнулся, то заметил, что прибоя уже не слышно. Тогда я стал ее трясти и приводить в сознание. Мы шли по пескам еще три часа, а окончательно выбравшись из воды, тут же заснули. Проснувшись от припекавшего солнца, мы побрели под тень диких бананов, нашли пресную воду и снова заснули. А когда я опять проснулся, была ночь. Я еще раз напился и заснул до утра. Она еще спала, когда нас нашли туземцы - охотники за дикими козами.
- Пари держу, что если вы оказались сильнее целой кучи канаков, то помогали больше вы, - заметил Дик.
- Как она должна быть вам благодарна, - решила Паола. - Вы меня не уверите, что она не была молода и прекрасна. Конечно, это была красавица, золотисто-смуглая юная богиня.
- Мать ее была королевой острова Хуахоа, - ответил Грэхем. - Отец - англичанин, из хорошей семьи, ученый-эллинист. Их тогда уже не было в живых, и Номаре сама была королевой. Да, она была молода; прекраснее ее, пожалуй, правда, не найти на свете. Она унаследовала цвет кожи отца: она у нее была не золотисто-коричневая, как у остальных туземцев, а смугло-золотистая. Но вы, наверное, знаете всю эту историю. - Он замолчал и вопросительно взглянул на Дика, но тот отрицательно покачал головой. За деревьями послышались крики, всплеск воды - они подъезжали к бассейну.
- Вы мне должны когда-нибудь досказать эту историю, - сказала Паола.
- Дик все это знает, не понимаю, почему он вам не говорил об этом.
Она пожала плечами.
- Верно, некогда было или случая не представилось.
- Эта история в свое время имела широкую огласку, - засмеялся Грэхем. - Да будет вам ведомо, что я когда-то был морганатическим, ведь так это называется, королем каннибальских островов, настоящего земного рая в Полинезии.
И, напевая песню о жемчужных волнах и опаловой дали, он соскочил с лошади. Паола подхватила песню, не переставая зорко следить за Франтом, чуть не схватившим ее за ногу зубами; она успела вовремя пустить в ход шпору, а тут же подоспевший Дик снял ее, а коня привязал.
- Сигары? И я в компанию! Вам ее не поймать! - кричал Берт Уэйнрайт с высоты верхней площадки для ныряния, расположенной в сорока футах над водой. - Подождите меня, вот и я. - И он спрыгнул и нырнул с ловкостью профессионала, вызвав восторженные аплодисменты барышень.
- Великолепно, - встретил его Грэхем, как только он показался на поверхности воды.
Тщетно Берт напускал на себя полное равнодушие: ничего не получилось; чтобы выйти из положения, он стал выяснять подробности пари, предложенного Диком.
- Не знаю, как вы плаваете, Грэхем, - сказал он, - но я вместе с Диком и согласен на сигары.
- И я, и я, - хором возгласили Эрнестина, Льют и Рита.
- Конфеты, перчатки и все, чем вы пожелаете рискнуть, - прибавила Эрнестина.
- Но я не знаю рекордов миссис Форрест, - протестовал Грэхем, перечисляя вслух для памяти все свои обязательства. - Тем не менее если по истечении пяти минут…
- Десяти, - перебила Паола, - мы станем у противоположных концов бассейна, кажется, условия справедливые. Как только вы меня коснетесь, я поймана.
Грэхем с тайным восхищением смотрел на маленькую хозяйку. Она была не в белом шелковом трико, очевидно, предназначенном для купания исключительно в женском обществе, а в кокетливом костюме из легкого шелка синего цвета с зеленым отливом, в тон воде бассейна. Коротенькая юбочка чуть выше колен, длинные шелковые чулки того же цвета и крошечные купальные туфли, завязанные крест-накрест узенькими ленточками, а на голове шапочка, заломленная так же задорно, как задорна была Паола, когда она предлагала продлить гонку до десяти минут вместо пяти.
Рита Уэйнрайт взяла часы, Грэхем же стал у противоположного конца полуторастафутового бассейна.
- Смотри, Паола, - пригрозил Дик, - если ты позволишь себе хоть малейший риск, он тебя поймает. Ведь это - человек-рыба.
- Я думаю, что и Паола кое-что ему покажет, - защитил ее Берт. - Он проиграет - держу пари, что она ныряет лучше его.
- Проиграете вы, - отозвался Дик. - Я видел скалу, с которой он нырял в Хуахоа. Он там тогда уже не жил, королева Номаре умерла. Не будь он так молод - двадцать два года, - он бы не прыгнул. Это была скала Пау-Ви, в сто двадцать футов, и он не мог оттуда прыгать, ныряя по-лебединому, как это полагается, потому что приходилось думать еще и о том, чтобы не задеть двух нижних выступов. По традициям канаков, считалось, что с большей высоты, чем с верхнего уступа, нельзя нырять. А он дерзнул. И обновил традиции. Пока живы канаки Хуахоа, он будет жить в их памяти… Ну, готовься, Рита, пустите их минута в минуту.
- Как-то совестно шутить с таким пловцом, - вполголоса обратилась к своим Паола, стоя на своем конце бассейна в ожидании сигнала.
- Вполне возможно, что он тебя поймает прежде, чем ты сыграешь свою шутку, - снова предостерегал ее Дик и вдруг обернулся к Берту, точно обеспокоился: - А там все исправно? Если нет, Паолу ожидают нелегкие пять секунд.
- Все в порядке, - заверил Берт. - Я там сам был. Труба действует. Воздуха сколько угодно.
- Готовы! - крикнула Рита. - Пошли!
Оба побежали: Грэхем - к зрителям, быстро, как на бегах, а Паола - к верхней площадке. Она уже стояла на ней, когда он уцепился за нижнюю ступеньку руками и ногами. Он бросился за ней, она склонилась над водой, точно готовясь нырнуть; он остановился, решив выждать на средней платформе в двадцати футах над водой, готовый нырнуть за ней. Тогда она засмеялась и не нырнула.
- Время идет, дорогие секунды пропадают, - запела Эрнестина.