Глава 7
Младенец военного времени и фарфоровая супница
- Льеж и Намюр… а теперь еще и Брюссель! - Доктор Блайт покачал головой. - Не нравится мне это… не нравится.
- Не отчаивайтесь, доктор, дорогой: эти города защищали всего лишь иностранцы, - сказала Сюзан внушительно. - Подождите, пока германцы встретятся с британцами. Это будет совсем другая история, и в этом вы можете быть уверены.
Доктор снова покачал головой, но чуть менее мрачно; возможно, все они подсознательно разделяли убеждение Сюзан, что британская линия обороны не может быть прорвана, даже в ходе стремительного победного наступления миллионов поставленных под ружье немцев. Во всяком случае, когда пришел ужасный день - первый из множества ужасных дней - и принес весть о том, что британская армия отступает, они уставились друг на друга в растерянности и ужасе.
- Это… это неправда! - недоверчиво воскликнула Нэн, пытаясь хоть ненадолго утешиться тем, что сообщение может оказаться ошибочным.
- Я чувствовала, что сегодня придут дурные вести, - сказала Сюзан, - так как этот кот превратился сегодня утром ни с того ни с сего в Мистера Хайда, а такое явно ничего хорошего предвещать не могло.
- "Отступающая, разбитая, но не деморализованная армия", - пробормотал доктор, цитируя лондонскую депешу. - Неужели это говорится об английской армии?
- Пройдет еще много времени, прежде чем закончится эта война, - сказала миссис Блайт с безысходностью в голосе.
Но вера Сюзан в победу, на миг ослабевшая, вновь восторжествовала.
- Помните, миссис докторша, дорогая, что британская армия это еще не британский флот. Никогда не забывайте об этом. И русские тоже на подходе, хотя о русских я не так уж много знаю и, следовательно, ручаться за них не могу.
- Русские не успеют подойти вовремя, чтобы спасти Париж, - заметил Уолтер мрачно. - Париж - сердце Франции, а дорога на него теперь открыта для немцев. О, как бы я хотел… - Он внезапно умолк и вышел из комнаты.
Проведя день в беспомощной растерянности, потрясенные обитатели Инглсайда нашли возможным "взять себя в руки", даже несмотря на всё более страшные новости, поступавшие из Европы. Сюзан с ожесточением трудилась в кухне, доктор совершал обходы пациентов, Нэн и Ди вернулись к работе в Красном Кресте; миссис Блайт отправилась в Шарлоттаун на съезд местных отделений Красного Креста; а Рилла - после того как отвела душу в бурном приступе слез, уединившись в Долине Радуг, и излила свои чувства на страницах дневника - вспомнила, что решила проявлять мужество и стойкость. И настоящим геройством с ее стороны - так она считала - было добровольно взять на себя тяжкий труд проехать по Глену и Четырем Ветрам на старой серой кобыле Эбнера Крофорда, чтобы собрать обещанные жителями разнообразные пожертвования для Красного Креста. Одна из инглсайдских лошадей захромала, на другой уехал к пациенту доктор, так что не оставалось ничего другого, кроме как одолжить у Крофорда его клячу, невозмутимую, неторопливую толстокожую животину с привычкой то и дело останавливаться на дороге, чтобы сбить муху с одной ноги копытом другой. Рилла чувствовала, что это - вместе с тем обстоятельством, что немцы всего в пятидесяти милях от Парижа, - почти невыносимо. Однако она смело отправилась исполнять поручение, результаты которого оказались совершенно неожиданными.
К концу дня она, в заполненной свертками повозке, проезжала мимо того места, где начиналась поросшая травой дорожка с глубокими колеями, ведущая на берег гавани, к дому Андерсонов. Андерсоны были крайне бедны, и вряд ли миссис Андерсон могла что-то пожертвовать Красному Кресту. С другой стороны, ее муж, англичанин по происхождению, находившийся в момент объявления войны на заработках в Кингспорте, немедленно отплыл в родную Англию, чтобы там записаться добровольцем (не удосужившись, как следует заметить, даже заехать домой или хотя бы прислать сколько-нибудь значительную сумму денег). Так что, пожалуй, миссис Андерсон, будучи женой солдата, могла обидеться, если бы ее обошли вниманием. Рилла решила все же заехать к ней. Впоследствии в ее жизни были отдельные моменты, когда она очень жалела об этом своем решении, но, в общем и целом, оставалась благодарна судьбе за случившееся.
Дом Андерсонов был маленьким, полуразвалившимся. Казалось, будто он присел на корточки у самого берега среди потрепанных ветрами елей, словно стыдился собственного вида и очень хотел от всех спрятаться. Рилла привязала свою серую клячу к шаткой изгороди и направилась к дому. То, что Рилла увидела с порога, на время лишило ее дара речи и заставило застыть на месте.
Дверь в небольшую спальню была открыта, и Рилла увидела миссис Андерсон, лежащую на неприбранной постели, и миссис Андерсон была мертва. В этом не могло быть никаких сомнений; не могло быть их и в том, что рослая, неопрятная, невероятно толстая женщина, сидящая возле дверной притолоки и преспокойно покуривающая трубку, была очень даже живой. Она лениво раскачивалась взад и вперед среди царившего в грязной комнате беспорядка и не обращала никакого внимания на пронзительные крики, которые неслись из стоявшей посреди комнаты колыбели.
Рилла знала эту женщину в лицо и слышала отзывы о ней от других людей. Звали ее миссис Коновер; она была двоюродной бабушкой миссис Андерсон, жила в рыбацкой деревушке и не только курила, но также частенько выпивала. Первым желанием Риллы было круто повернуться и убежать. Но не годилось поступать подобным образом. Возможно, эта женщина, какой бы отвратительной она ни была, нуждалась в помощи… хотя по ее виду никак нельзя было сказать, что отсутствие этой помощи ее сколько-нибудь тревожило.
- Заходите, - сказала миссис Коновер, вынимая трубку изо рта и глядя на Риллу своими маленькими крысиными глазками.
- Неужели… неужели миссис Андерсон мертва? - спросила Рилла робко, перешагнув через порог.
- Мертвее не бывает, - отвечала миссис Коновер бодро. - Полчаса назад концы отдала. Я послала Джен Коновер позвонить по телефону гробовщику да позвать кого-нибудь из нашей деревни, чтоб помогли. А вы докторская дочка, да?
- Это случилось… очень неожиданно?
- Да чахла-то она с тех самых пор, как этот ее никчемный Джим уплыл в Англию… уж лучше бы он, право слово, с самого начала оттуда не уезжал. Я думаю, она собралась помирать, как только услыхала такую новость. Этот вот мелкий родился две недели назад, и с тех пор она день ото дня все слабее становилась, а сегодня взяла да померла, когда никто этого от нее не ждал.
- Я могу что-нибудь сделать… чем-то помочь? - нерешительно спросила Рилла.
- Да чем тут поможешь… разве вот только коли знаешь, как с детишками обходиться. Я не знаю. Этот вот мелкий вопит день и ночь, не переставая. Я просто решила не обращать внимания.
Рилла на цыпочках осторожно подошла к колыбели и еще осторожнее приподняла верхний конец грязного одеяльца. Она не имела никакого намерения прикасаться к младенцу… она тоже не знала, как "обходиться с детишками". Перед ней, завернутое в кусок старой грязной фланели, лежало ужасно некрасивое крошечное существо с красным, искаженным от крика личиком. Более некрасивого младенца ей видеть не доводилось. Однако ею вдруг овладело чувство жалости к заброшенному, осиротевшему крошке.
- Что будет с младенцем? - спросила она.
- Один Господь ведает, - сказала миссис Коновер откровенно. - Мин ужасно тревожилась об этом перед смертью. Все причитала: "Ох, что будет с моим бедным малюткой", пока меня в конец не извела. Я не собираюсь вешать на себя эту обузу; это я могу вам точно сказать. Я сказала Мин, что придется отправить его в сиротский приют, а там видно будет, вернется ли вообще Джим, чтобы о сынке позаботиться. Ее это не обрадовало. Но больше тут говорить было не о чем.
- А кто будет ухаживать за ним, пока его не отправят в приют? - настаивала Рилла. Почему-то ее беспокоила судьба младенца.
- Мне, наверное, придется, - проворчала миссис Коновер. Она отложила трубку и с полнейшим бесстыдством сделала изрядный глоток из черной бутылки, которую достала с висевшей рядом полки. - Я считаю, что долго он все равно не протянет. Хилый. Мин всегда слабосильной была, и он, думаю, такой же. Скорее всего, он никому долго досаждать не будет, и тем лучше, скажу я вам.
Рилла еще чуть-чуть потянула одеяльце.
- Да на нем даже распашонки нет! - в ужасе воскликнула она.
- А кто должен был его наряжать, хотела бы я знать? - спросила миссис Коновер язвительным тоном. - У меня на это времени не было… я за Мин ухаживала. Старая миссис Крофорд - она была здесь, когда он родился, - выкупала его и запеленала в эту фланель, а потом Джен иногда им занималась. Не замерзнет. Жарища такая стоит, что все плавится.