- Я в этом сомневаюсь, господин Грасье. Господин Даль - старый и честный таможенный чиновник. К тому же всеми делами таможни в действительности ведает Радищев. Это креатура Воронцова, если можно так выразиться, его альтер эго, человек желчный и форменный пуританин… Но, по вашему совету, я всё-таки пригласил Гельбига.
Грасье несколько наклонил голову и сделал неопределённый жест рукой:
- Его величество саксонский король Фридрих Август Третий наследовал Саксонское королевство с весьма расстроенными финансами после Семилетней войны. Его посольство при русском дворе, несомненно, испытывает такие же затруднения.
Сегюр поднял брови:
- Тем не менее и посол и его сотрудники ведут довольно широкий образ жизни…
Грасье улыбнулся:
- Дипломатическая служба даёт возможность получать некоторые дополнительные доходы…
Сегюр пожал плечами:
- Только не для настоящего дворянина, дорогой Грасье…
Грасье опять улыбнулся:
- Я говорю о некоторых саксонских дворянах…
Они прервали разговор, потому что в этот момент лакей лицом министра, в буклях, ливрее с золотым позументом, шёлковых чулках и чёрных туфлях, объявил о прибытии секретаря саксонского посольства.
Сегюр вскинул лорнет на золотой цепочке и приподнялся навстречу гостю.
Господин Гельбиг, человек среднего роста, широкоплечий, в длинном парике, атласном кафтане немецкого покроя, белых чулках и туфлях с пряжками, глубоко поклонился, и букли парика закрыли его продолговатое лицо. Когда секретарь саксонского посольства выпрямился, Сегюр увидел хищный, острый нос и маленькие, хитрые, глубоко сидящие глаза.
"Он далеко не дурак", - подумал посол, усаживая гостя в кресло.
- Курите, мой дорогой Гельбиг!
- Я не курю…
- Тогда я вам советую выпить бокал бургундского!
- Я не пью…
Сегюр ещё раз посмотрел на маленькие глаза своего гостя и решил перейти прямо к делу.
- Не скрою, мой дорогой Гельбиг, я пригласил вас по одному щекотливому делу, и я надеюсь на вашу скромность, которая, как и всякая скромность, не останется без вознаграждения…
Сегюр помедлил, ожидая какой-нибудь реплики со стороны гостя, но тот только молча склонил набок голову.
"Он, несомненно, напоминает какую-то птицу, но какую?" - подумал Сегюр, продолжая разговор:
- Итак, поскольку вы являетесь другом господина Даля, директора Санкт-Петербургской таможни, и будучи уверен в вашем уме и такте, я полагаю, вы могли бы уладить одно небольшое дело в Кронштадтской таможне.
- Очевидно, речь идёт об оформлении грузов для эскадры маркиза де ля Галисоньера?
"Этот подлец уже всё знает!" - подумал Сегюр и, протянув обе руки гостю, воскликнул:
- Ах! Вы необыкновенно проницательны, мой друг!
- Тогда я ничем не могу быть полезным.
- Но почему же?
- Господин Даль не вмешивается в дела таможни. Императрица предоставила ему этот пост, лично его зная, дабы дать ему средства к существованию, несмотря на то, что по возрасту он уже не способен заниматься делами.
- Однако это дело попадёт именно в Петербургскую таможню.
- О нём, несомненно, уже доложили Воронцову, и он поручит его Радищеву.
- Вы знакомы с ним?
- Да, я встречался с ним несколько раз у господина Даля.
- Что это за человек?
- Он говорит очень мало, редко и не прежде, чем его спросят. Но когда есть повод, говорит хорошо и весьма поучительно. Впрочем, он всегда сосредоточен и производит вид человека, не обращающего внимание на то, что происходит вокруг него. У него репутация безукоризненно честного и образованного чиновника.
- Странно, что при таких качествах он занимает скромное место помощника начальника таможни.
Гельбиг пристально посмотрел на посла и усмехнулся:
- Он заслуживает занять более высокие посты в государстве, но, очевидно, императрица полагает, что умный человек годен и для малых должностей.
- Итак, мой дорогой Гельбиг, могу я на вас рассчитывать?
Гельбиг встал и поклонился.
- К сожалению, господин посол, я не смогу быть вам полезным!
Когда он ушёл, Сегюр обратился к Грасье:
- Вот видите, я же вам говорил, что из этого ничего не выйдет! Этот саксонец, видимо, вовсе не нуждается в деньгах…
Грасье улыбнулся:
- Он охотно бы их взял, если бы мог чем-нибудь помочь…
Сегюр встал и прошёлся по комнате.
- Я не могу больше ждать. Всё это дело с грузами де ля Галисоньера имеет смысл постольку, поскольку оно может служить прецедентом для того, чтобы впредь французские военные корабли были освобождены от досмотра. Как только мы заключим торговое соглашение с русскими, в котором они, конечно, оговорят, что военные корабли не обладают правом возить торговые грузы, оно потеряет всякий смысл.
- Но, ваше сиятельство, я не вижу способа разрешить этот конфликт благоприятно для нас.
- Способ один - ехать к светлейшему, убедить его вмешаться и уговорить императрицу освободить грузы де ля Галисоньера от досмотра. Князь Потёмкин терпеть не может Воронцова, он это сделает…
Потёмкин сидел в халате перед столом, держа молоток в руках. На столе стояла хрустальная ваза с грецкими орехами. Он брал орех, разбивал скорлупу молотком и, причмокивая, жевал сердцевину. Велено было не принимать. Но когда золотая карета, запряжённая цугом, остановилась перед подъездом дворца и из неё вышел, распространяя вокруг себя аромат духов "А ля рень", французский посол, высокий, величественный, в сверкающем бриллиантами кафтане, камердинер всё-таки доложил о нём князю.
Потёмкин равнодушно посмотрел на камердинера своим единственным глазом и сказал:
- Ну, уж раз приехал, веди!..
Сегюр начал с пустяков. Рассказал о том, как австрийский посол граф Кобенцель купил у генерала Нащокина прелестную девку, но, оказавшись неспособным воспользоваться её красотой, заболел нервическим расстройством. Потом заговорил о парижских модах и о популярности всего русского во Франции. И наконец, сделав грустное лицо, сообщил, что получил письмо от своего друга, королевского адмирала, маркиза де ля Галисоньера, который, прибыв в Кронштадт с эскадрой, оказался в ужасном положении…
Потёмкин удивлённо поднял брови:
- Почему же это?
- Но, мой дорогой князь, офицеры и матросы, естественно, привезли с собой некоторые французские изделия. Кроме этого, для них были подготовлены разные грузы. Это относится к обычаям флота. Теперь русские таможенные власти не выпускают их с кораблей, требуя оплаты пошлин… Согласитесь сами, нельзя же омрачать такими мелкими придирками отношения между двумя великими державами…
Потёмкин взял из вазы орех, положил на перламутровую, с инкрустациями крышку драгоценного стола и с размаху ударил молотком по скорлупе. Сегюр с изумлением следил за князем.
- Так, - сказал Потёмкин, прожёвывая орех, - видать, на сие у них есть повеление свыше…
- Не думаю, мой дорогой князь, вероятнее всего, это интрига моего и вашего врага…
- Кого же это? - с тем же равнодушием спросил Потёмкин, принимаясь за следующий орех.
- Разумеется, графа Воронцова. Всем известно, что Воронцовы придерживаются английской ориентации. Отсюда стремление осложнить наши дружеские отношения…
Потёмкин задумался.
- Хорошо, я поговорю с матушкой…
Вечером Потёмкин рассказал императрице о посещении Сегюра и его жалобах.
Но Екатерина отнеслась к этому сообщению довольно холодно.
- Видишь ли, друг мой, сборы Петербургской таможни весьма изрядный доход казне приносят. И если я сегодня сделаю уступку французскому послу, завтра ко мне приедет аглицкий с той же просьбой. Впрочем, я поговорю с графом Александром Андреевичем…
Во время очередного доклада императрица спросила у Безбородко:
- Вы давно видели французского посла?
- Он был у меня вчера, ваше величество…
- И просил освободить грузы эскадры от досмотра?
- Просил, ваше величество…
- Что же вы ему ответили?
- Я ответил, что каждая цивилизованная страна издаёт свои законы и сии законы треба выполнять… Отменять же законы может только тот, кто их издаёт…
Екатерина взяла табакерку, понюхала.
- А не кажется ли вам, Александр Андреевич, что за всей этой настойчивостью, которую они проявляют, чтобы не заплатить обычные пошлины за несколько десятков ящиков груза, кроется что-то другое…
- Сие угадать нетрудно. Речь идёт не только о том, чтобы вынести товары с судов, но и чтобы беспошлинно погрузить на оные товары некоторых французских негоциантов, имея в виду ближайшее заключение договора о торговле с Французским королевством. Французский посол хочет создать повод, дабы и впредь военные суда ихние могли возить товары беспошлинно. От сего может последовать для казны великий ущерб.
- Что же вы предлагаете?
- Передать всё дело графу Александру Романовичу по принадлежности…
Когда доклад Безбородко закончился, Екатерина взяла листок почтовой бумаги и написала Потёмкину:
"Из сих непрестанных хлопот французский двор может увидеть, что неудобно товар возить на военных судах, таможенные законы суть сделаны, и оных отменять по прихотям, конечно, не буду. Если граф Сегюр подаст жалобы, то рассмотреть велю. Я думаю, что они придирки ищут".