- Ахъ, какое ужасное пробужденіе! Мы позволили себѣ, въ видѣ исключенія, подольше поспать. Моя бѣдная Рахиль спала; я не хотѣлъ нарушить ея сна и оставался около нея, размышляя, мечтая о томъ, какъ мы проведемъ каникулы… Сегодня ночью я разбудилъ ее, когда вернулся домой, и она заснула лишь въ три часа утра, послѣ того, какъ утихла гроза.
- Въ которомъ часу ты вернулся? - спросилъ его Маркъ.
- Безъ двадцати минутъ двѣнадцать. Моя жена спросила, который часъ, и я справился по своимъ часамъ.
Мадемуазель Рузеръ какъ будто удивилась и высказала вслухъ свое недоумѣніе:
- Но въ этотъ часъ нѣтъ поѣзда изъ Бомона!
- Я вернулся не по желѣзной дорогѣ,- объяснилъ Симонъ. - Собраніе затянулосъ, - я опоздалъ на поѣздъ десять тридцать и рѣшилъ пройти пѣшкомъ: здѣсь всего шесть километровъ разстоянія, а ждать до полуночи мнѣ не хотѣлось… Я тороиался скорѣе повидать Рахиль.
Отецъ Филибенъ все время молчалъ и казался вполнѣ спокойнымъ; но братъ Фульгентій не могъ сдержать своего волненія и торопливо разспрашивалъ:
- Двѣнадцать безъ двадцати минутъ?.. Но вѣдь тогда преступленіе было уже совершено… И вы ничего не видѣли, ничего не слышали?
- Рѣшительно ничего. Площадь была совершенно пустынна; вдали гремѣла гроза… Я вошелъ въ домъ, не встрѣтивъ ни души. Все было погружено въ глубочайшую тишину и безмолвіе.
- И вамъ не пришло въ голову провѣдать Зефирена, узнать, какъ онъ вернулся съ вечерней службы, и хорошо ли спитъ? Вы развѣ не посѣщали его каждый вечеръ?
- Нѣтъ. Нашъ милый мальчикъ держалъ себя такъ самостоятельно, что мы предоставили ему полную свободу. Все кругомъ было такъ тихо, что мнѣ даже и въ голову не пришло нарушить его мирный сонъ. Я прямо прошелъ въ свою квартиру, стараясь идти какъ можно тише. Я поцѣловалъ своихъ спящихъ малютокъ и сейчасъ же легъ спать; жена моя чувствовала себя лучше, и я долго бесѣдовалъ съ нею.
Отецъ Филибенъ покачалъ утвердительно головой и замѣтилъ:
- Конечно, все объясняется какъ нельзя лучше.
Всѣ присутствующіе, казалось, были убѣждены и еще больше утвердились во мнѣніи, что злодѣйство было совершено какимъ-нибудь бродягой, который прыгнулъ и выпрыгнулъ въ окно. То, что говорилъ Симонъ, еще болѣе подтверждало сообщенія, сдѣланныя мадемуазель Рузеръ. Только владѣлицы писчебумажной лавочки утверждали, что онѣ видѣли ночью какую-то подозрительную личность, которая бродила по площади.
- Теперь развелось столько бродягъ! - проговорилъ отецъ іезуитъ. - Будемъ надѣяться, что полиція выслѣдитъ убійцу, хотя это не легкая задача.
Одинъ лишь Маркъ чувствовалъ какое-то неясное сомнѣніе, хотя у него у перваго зародилась мысль о неизвѣстномъ злоумышленникѣ, который напалъ на несчастнаго Зефирена. Теперь онъ, напротивъ, считалъ такое предположеніе довольно невѣроятнымъ. Не естественнѣе ли было допустить, что злодѣй звалъ ребенка и сперва говорилъ съ нимъ и ласкалъ его, стараясь его успокоить? Потомъ, внезапно, имъ овладѣло гнусное желаніе, и онъ накинулся на ребенка, зажалъ ему ротъ и, наконецъ, задушилъ, боясь его криковъ. Но всѣ эти соображенія какъ-то смутно проносились въ его мозгу и, промелькнувъ, исчезли, оставивъ его въ полномъ недоумѣніи; самыя противорѣчивыя предположенія совершенно сбили его съ толку. Желая успокоить Симона, онъ сказалъ ему:
- Всѣ показанія сходятся между собою: истина скоро раскроется.
Наконецъ, въ ту минуту, когда Миньо возвратился, убѣдивъ госпожу Симонъ не выходитъ изъ комнаты, явился мэръ съ тремя жандармами. Мэръ, по фамиліи Даррасъ, подрядчикъ-строитель, богатѣвшій съ каждымъ годомъ, былъ толстый сорокалѣтній господинъ съ круглымъ, краснымъ лицомъ, бѣлокурый, коротко остриженный и гладко выбритый. Онъ приказалъ немедленно закрыть ставни, поставилъ двухъ жандармовъ у окна, а третьему велѣлъ караулить коридоръ и дверь въ комнату; Зефиренъ никогда не запиралъ ея на ключъ. Онъ строго запретилъ прикасаться къ чему бы то ни было и даже подходить близко къ чѣсту преступленія. Мэръ немедленно, какъ только узналъ о случившемся, телеграфировалъ суду въ Бомонѣ и теперь ожидалъ прибытія слѣдственнаго судьи и прокурора, которые, конечно, воспользуются первымъ отходящимъ поѣздомъ. Отецъ Филибенъ и братъ Фульгентій объяснили, что имъ необходимо отлучиться, такъ какъ вскорѣ начнется раздача наградъ; Даррасъ посовѣтовалъ имъ скорѣе покончить съ этимъ дѣломъ и снова вернуться сюда, потому что прокуроръ республики навѣрное захочетъ опросить ихъ по поводу листка "Маленькаго Бомонца" и листка прописей, которые они нашли скомканными на полу. На улицѣ между тѣмъ толпа все прибывала; слышались громкіе крики и угрозы; Симонъ вмѣстѣ съ Даррасомъ и Маркомъ направились въ рекреаціонную залу училища и дожидались, чтобы къ нимъ присоединились Миньо и мадемуазель Рузеръ; солнце, наконецъ, выбралось изъ тучъ и бросало лучи въ широкое окно, выходившее на дворъ.
Было восемь часовъ; послѣ сильнаго ливня небо совсѣмъ прояснилось, и день обѣщалъ быть чудеснымъ. Судьи могли пріѣхать не раньше, какъ въ девять часовъ. Самъ прокуроръ республики, Рауль де-ла-Биссоньеръ, лично выѣхалъ для снятія показаній вмѣстѣ со слѣдственнымъ судьей Дэ; оба были поражены необыкновеннымъ злодѣяніемъ, предугадывая, что изъ этого возникнетъ громкій процессъ. Ла-Биссоньеръ былъ маленькій, изящный человѣчекъ съ краснымъ лицомъ, окаймленнымъ аккуратно подстриженными бакенбардами; онъ отличался необыкновеннымъ честолюбіемъ и, не довольствуясь своимъ быстрымъ повышеніемъ, - ему было всего лишь сорокъ пять лѣтъ, - мечталъ о какомъ-нибудь грандіозномъ дѣлѣ, которое бы сразу выдвинуло его впередъ и открыло путь къ Парижу, гдѣ онъ надѣялся занять выдающееся мѣсто благодаря своей услужливой ловкости и преклоненію передъ могуществомъ власти, въ чемъ бы она ни проявлялась. Дэ, напротивъ, высокій, худой, съ узкимъ лицомъ, похожимъ на лезвіе ножа, представлялъ изъ себя настоящій типъ слѣдователя, весь поглощенный исполненіемъ своихъ обязанностей, безпокойный, застѣнчивый, несчастный въ супружествѣ, благодаря кокетливой и расточительной женѣ; она вѣчно упрекала его за то, что онъ не успѣлъ сдѣлать карьеру и зарабатывалъ слишколъ мало денегъ.
Оба прямо пріѣхали въ училище и рѣшили сперва взглянуть на жертву преступленія, а потомъ уже собирать показанія.
Симонъ и Даррасъ проводили ихъ въ комнату Зефирена, а Маркъ, мадемуазель Рузеръ и Миньо остались въ залѣ, ожидая ихъ возвращенія; вскорѣ къ нимъ присоединились отецъ Филибенъ и братъ Фульгентій. Прокуроръ и слѣдственный судья вернулись, составивъ подробное описаніе мѣста преступленія и положенія несчастной жертвы; они уже были освѣдомлены обо всемъ, что было говорено по поводу случившагося событія. Въ рукахъ прокурора находились номеръ "Маленькаго Бомонца" и листокъ прописей, которымъ и онъ, и слѣдователь, казалось, придавали большое значеніе. Усѣвшись за столъ, они начали подробно осматривать эти бумаги, разсуждая и разспрашивая присутствующихъ, особенно относительно прописи; они обращались къ Марку и Симону, къ учительницѣ и къ духовнымъ отцамъ, спрашивая ихъ мнѣніе. Весь допросъ, впрочемъ, пока велся въ формѣ разговора, такъ какъ не было еще писца, который записывалъ бы показанія.
- О, - замѣтилъ Маркъ, - эти прописи употребляются во всѣхъ школахъ, и въ свѣтскихъ, и въ церковныхъ.
- Да, совершенно вѣрно, - подтвердилъ его слова братъ Фулъгентій: - у насъ употребляются такія же прописи, и въ этой школѣ, вѣроятно, тоже.
Ла-Биссоньеръ пожелалъ получить болѣе точныя свѣдѣнія.
- Не помните ли, - спросилъ онъ Симона, - давали вы точно такія прописи вашимъ ученикамъ? "Любите другъ друга". Эти слова вы должны были запомнить.
- Такія прописи никогда не употреблялись въ моемъ классѣ,- рѣшительно заявилъ Симонъ. - Я непремѣнно запомнилъ бы ихъ, какъ вы изволили замѣтить.
Прокуроръ задалъ тотъ же вопросъ брату Фульгентію; послѣдній слегка замялся,
- Вмѣстѣ со мною занимаются еще три брата: Исидоръ, Лазарь и Горгій, - и я не могу дать точнаго отвѣта.
Потомъ, послѣ небольшого молчанія, онъ вдругъ рѣшительно произнесъ:
- Нѣтъ, нѣтъ! Никогда такая пропись не выдавалась нашимъ ученикамъ, - я непремѣнно замѣтилъ бы ее.
Слѣдователь и прокуроръ не настаивали; они не хотѣли слишкомъ подчеркивать то значеніе, которое придавали этому листку прописей.
- Странно, что не нашли оторваннаго угла, - сказалъ, немного погодя, слѣдственный судья Дэ. - А что, у васъ нѣтъ обыкновенія ставить штемпель школы въ уголкѣ прописей? - прибавилъ онъ, подумавъ немного.
- Иногда, - сознался братъ Фульгентій.
Но Маркъ запротестовалъ:
- Что касается меня, то я никогда не ставлю клейма школы на прописяхъ. У насъ нѣтъ такого обычая.
- Простите, - перебилъ его Симонъ своимъ покойнымъ голосомъ, - у меня есть прописи, на которыхъ поставленъ штемпель. Но я ихъ ставлю вотъ здѣсь, на этомъ мѣстѣ.
Отецъ Филибенъ, который все время молчалъ, слегка засмѣялся, видя замѣшательство судебной власти передъ такими разнородными показаніями.
- Это лишь доказываетъ, какъ трудно установить истину. Напримѣръ, это пятно, которое вы теперь разсматриваете, господинъ прокуроръ, - его считали за иниціалы, за надпись; я полагаю, что это просто чернильный кляксъ, размазанный пальцемъ ученика.
- Развѣ учителя помѣчаютъ прописи заглавными буквами фамиліи ученика? - снова спросилъ слѣдователь.
- Да, - опять сознался братъ Фульгентій, - у насъ это дѣлается.
- А въ нашихъ школахъ никогда! - воскликнули въ одинъ голосъ Маркъ и Симонъ.
- Ошибаетесь, - замѣтила мадемуазель Рузеръ, - если я и не ставлю штемпеля, зато обыкновенно выставляю свои иниціалы внизу прописи.