X
Наступил июнь, но пока что военкомат Иргизова не тревожил. Можно подумать, Акмурад и Морозов вовсе забыли о нем. Зато Мар каждый день напоминал о том, что пора на раскоп. Пока нет большой жары - надо как следует поработать.
В начале июня собралась в дорогу и Нина. Театральная труппа с двумя спектаклями торопилась к нефтяникам Небит-Дага.
Накануне отъезда Иргизов с Ниной побывали у Чары-аги. Зашли проведать, а в общем-то, с умыслом, - пристроить на месяц у них Сережку.
Чары-ага оказался дома, только что вернулся из Вайрам-Али. Как ни странно, на этот раз доволен поездкой, настроение у него прекрасное. Сердара дома не было - в рейсе: улетел в Гаурдак. Зина в здравпункте. Забежала на перерыв, наспех пообедала. Нина с пониманием притронулась к ее животу.
- Зинуля… Ну, ладно, ладно - молчу.
Зина смущенно посмотрела на мужчин, сказала тихонько:
- Шестой месяц.
- Молодчина, Зинуля. А мы пришли к вам, чтобы на месяц пристроить Сереженьку. Я еду в Небит-Даг, Иргизов - на свою Нису. В июле оба вернемся. Не трудно тебе будет?
- Да ну что ты! - улыбнулась Зина. - Я же не одна. Бике-эдже, если понадобится, присмотрит, да и сестры Сердара - Ширин и Гульчехра часто к нам приходят. В общем, не волнуйся, все будет в порядке.
Чары-ага тем временем на тахте под карагачом упоенно рассказывал Иргизову о своем новом знакомом, механике хлопкоочистительного завода Галуеве.
- Очень интересный человек. Простой - рубаха, штаны, больше ничего нет. Жена, спрашиваю есть. Оказывается, нет. Мать, отец есть? Оказывается, тоже нет. Как попал в Туркмению, спрашиваю. Говорит, с Волги в голодовку сбежал, попал в детдом - теперь вырос. Значит, говорю ему, у тебя совсем никого нет? Он говорит - есть. Джины, говорит, у меня есть… Хай, интересный человек! Какие такие джины, спрашиваю. Свои, говорит. Раньше на заводе были английские джины марки "Платт", теперь он изобрел свой джин. В два раза быстрее английского "Платта" работает! Интересный человек Алешка Галуев…
- Чары-ага, - прервал его рассказ Иргизов. - То, что он свой джин изобрел, это хорошо. И что действует машина вдвое проворнее - тоже хороша. Но ты ведь все время возмущаешься, что хлопок грязный с заводов идет. Ты мне скажи - этот новый Алешкин джин хорошо очищает?
Чары-ага засопел, ибо попал Иргизов в самую цель. Засопел, но не ругать же опять джинщиков и, тем более, нового знакомого, который механиком трудится на заводе.
- Ваня, я тебе вот что скажу, - начал рассудительно Чары-ага. - В настоящий момент нам важно иметь уверенность, что скоро хлопок пойдет чище, чем в аптеке. А такая уверенность у меня появилась. Я думаю так… Если Алешка изобрел свой джин, то неужели он не найдет способ, чтобы этот джин очищал хлопок на все сто процентов!
- Найдет, не сразу мир строился, - поддержал старого друга Иргизов.
Вечером Иргизов пошел проводить жену на станцию. С Сережей Нина попрощалась дома: сын, как пришел из школы, сразу сел за уроки. Да и привык он к частым отъездам матери - весть об отъезде принял довольно равнодушно, только попросил, как всегда, сияя глазами:
- Чего-нибудь привезешь?
- Ну а как же! - обняла она его и поцеловала в щеку. - Разве я могу вернуться к тебе с пустыми руками!
Сережа проводил ее со двора.
Иргизов взял жену под руку - и так они шли, беседуя о том, о сем. Неожиданно встретились с Чепурными. Он - в пограничной форме, майор, и она - тоже в форме. Иргизов знал, что Лилия Аркадьевна следователь по борьбе с детской преступностью, но в милицейской форме увидел ее впервые. В ней она выглядела немножко полнее и строже. Нина поздоровалась первой, подав обоим руку. Затем - Иргизов, пожимая пальчики Лилии Аркадьевне, вопросительно заглянул ей в глаза. Она улыбнулась:
- Вася, я кажется тебе говорила о нем?
- Не помню, Лиля. По-моему, ничего не говорила. Во всяком случае, встреча с ним - для меня полная неожиданность. Давно возвратился?
- Ну, Чепурной! - Иргизов рассмеялся. - Я уже два года хожу по Ашхабаду.
- А к нам почему не зашел ни разу? А еще старый друг.
- С Лилией Аркадьевной мы как-то виделись, - сказал запросто Иргизов.
- Виделись? - удивился Чепурной. - Ну, женка, а ты до сих пор - ни слова.
- О боже, - недовольно сказала Лилия Аркадьевна. - Ну встретились на тротуаре, поздоровались - и дальше.
Нина Михайловна деликатно предложила:
- Заходите к нам как-нибудь. Будем рады. Правда, мы редко бываем вместе. То я в отъезде, то Иргизов. Вот и сегодня отправляюсь в Небит-Даг. А Иргизов через три дня на раскопки.
- Как-нибудь заглянем, - пообещала Лилия Аркадьевна. - Васыль мой тоже все время в горах. - Она бросила насмешливый взгляд на Иргизова, и Нина перехватила его.
- Ну так, приходите, - сказала несколько суше и сжала губы. - Пошли, Иргизов, до отхода поезда полчаса осталось. - Она взяла его под руку и ускорила шаг. - А все-таки, она к тебе все еще питает особые чувства. У нее такая многозначительность во взгляде что мороз по коже.
- Глупости, Михаловна.
- Между прочим, как только заходит разговор о ней, ты всегда называешь меня этим бабистым - "Михаловна". Все время произносишь с подтекстом. Михаловна, мол, жена, хозяйка - и ничего возвышенного.
- Нина, не глупи, и не повышай голос - на нас обращают внимание прохожие.
- А что я особенного сказала? - обиделась Нина. - Ты все время затыкаешь мне рот, не даешь высказаться. Пожалуй, я доберусь до вокзала одна, отпусти мою руку.
- Не глупи, и не дергайся, - предупредил Иргизов.
- А я говорю, отпусти!
Иргизов, зная ее характер, замолчал, но руку не высвободил. На вокзале, перед тем как войти в вагон, где уже разместились артисты театра, она решительно попросила его:
- Слушай, Иргизов, наберись мужества - скажи: ты встретишься с ней, пока я буду в Небит-Даге?
- Ты сумасшедшая. - Иргизов засмеялся и, обняв, поцеловал жену.
- Еще раз, - попросила она. И прильнув к нему, счастливо засмеялась: - Ну, вот теперь я спокойна.
Утром, высадившись на небольшом перроне небитдагского вокзала, артисты двинулись к горам - к гостинице и рабочему клубу. Администратор театра с реквизиторами уже два дня находился здесь - встретил своих актеров. Разместившись в трехместном номере, вместе с гримершей и зав. костюмерной, Нина тотчас отправилась на поиски Юры Каюмова.
Контору она нашла тут же, чуть ли не рядом с гостиницей, но сам он - на Вышке. Пожилая бухгалтерша посоветовала справиться насчет товарища Каюмова у лаборантки Руслановой. Нина так и поступила - отыскала лабораторию и Таню Русланову, симпатичную сероглазую девушку в белой шелковой кофточке и кремовой юбке.
- Мне посоветовали обратиться к вам, - сказала она, с интересом разглядывая ее. - Вероятно. Юрий Каюмов - ваш начальник?
- Не совсем. - Таня улыбнулась. - Он - мой хороший друг.
- О-оо! - восхитилась Нина. - У него, оказывается, хороший вкус. Вы очаровательны, Таня. Не стесняйтесь меня, - тут же попросила она, видя, что ее собеседница засмущалась. - Я актриса Ручьева. Мы только что приехали.
- Как?! - теперь уже удивилась Таня. - Та самая Ручьева, которая в Ашхабаде…
- Та самая. А Юрочку я знаю давно, с самого его детства. Мой муж и его отец давно дружат. Словом, мне надо его повидать.
- Он будет вечером. Сейчас он на Вышке. Я постараюсь сообщить ему по телефону о вас. Вы где остановились? В гостинице? Боже - в этом тошнотворном курятнике! Нина Михайловна, пойдемте ко мне. Я недавно получила квартиру - две комнаты. У меня вам понравится.
- Это далеко?
- Совсем рядом с гостиницей.
- Прекрасно, Танечка!
Новый дом был одноэтажным, окна - во двор и на тротуар. Комнаты Тани с выходом во двор. За окнами кучки наметенного песка и консервные банки возле мусорного ящика. Ни деревца пока что, ни кустика, - вид явно не респектабельный. Но в комнатах у Тани чисто и уютно. В передней стол со стульями и диван, на стене две картины и часы с кукушкой. Во второй комнате кровать, над ней рога архара, рядом с кроватью - трюмо и столик с настольной лампой. В углу этажерка с книгами.
- Располагайтесь, Нина Михайловна, - сказала Таня. - Лучше всего, конечно, в спальне - там вам никто не будет мешать. Вот шлепанцы, вот халат. Вот второй ключ от квартиры, если захотите прогуляться.
- Спасибо, Танечка.
- Тогда я пошла в лабораторию, вечером встретимся.
Нина Михайловна отдохнула, погладила помявшееся платье, привела себя в порядок. Зашла в гостиницу, - благо, она через дорогу, - сообщила режиссеру о своем местонахождении. Васильев, седеющий трагик, с рыжими кустистыми бровями и вставленными зубами, недовольно поморщился:
- Пойдемте посмотрим рабочий клуб. Хоть и говорили мне, что все у них тут есть - и гримерная, и костюмерная, но это сказки. Обыкновенный клубишко, с комнатушкой для реквизита и афиш, а сцена - двум тараканам не развернуться.