-- Ой нет, что вы! зачем это? -- удержала его Лизавета Михайловна за руку.-- Какой вы всегда... добрый, внимательный,-- заметила она, пожав его руку,-- стоит ли обращать внимание на такие пустяки. Присядьте-ка лучше да потолкуем еще. Вот я поговорю с вами -- и развлекусь, и все пройдет, как ни в чем не бывало; со мной ведь это часто случается: я полнокровная, говорят.
-- Поберечься-то никогда не мешает, Лизавета Михайловна,-- сказал Светлов, нерешительно занимая прежнее место возле нее на кресле.
-- Я и поберегусь, Александр Васильич: поставлю себе на ночь горчичник,-- заметила она и вдруг засмеялась весело, по-детски.
-- Верно, вам что-нибудь очень веселенькое вспомнилось? -- спросил Светлов и тоже засмеялся, сам не зная чему: ее редкий смех был неотразимо увлекателен.
-- Очень веселенькое,-- повторила она и опять засмеялась,-- я вспомнила, как вы перед этим только рассказывали, что посоветовали давеча утром вашей жилице горчичник, как средство от угрожавшей ей от вас опасности. Вот и мне приходится сегодня прибегнуть к тому же средству.
Светлов засмеялся.
-- Однако, на этот раз не от меня, надеюсь? -- спросил он, совсем повеселев.
-- Кто знает, Александр Васильич,-- может быть, и от вас...
-- Разве и вы усматриваете опасность для себя в моем присутствии? -- снова засмеялся он самым добродушным образом.
-- По крайней мере начинаю чувствовать ее,-- сказала Лизавета Михайловна.
Она и сама хотела было тоже рассмеяться, но вдруг задумалась, опять стала чрезвычайно серьезна и прибавила, помолчав:
-- Только совсем с другой стороны...
-- С какой же это? -- спросил Светлов.
-- С той именно, которая у меня всего слабее,-- ответила она уклончиво.
-- Это не ответ,-- заметил он.
Лизавета Михайловна промолчала. Спустя минуту, она хотела как будто встать, но вдруг снова побледнела и опять схватилась рукой за голову.
-- Нет, как хотите, я съезжу за доктором! -- обратился к ней Светлов, быстро вскочив и тоже побледнев немного.
-- Полноте, что вы так пугаетесь; вот и прошло опять, и ничего..-- болезненно улыбнулась она.-- Такая уж скверная голова у меня.
-- По крайней мере вам надо лечь скорее, успокоиться,-- заметил ей Александр Васильич, взявшись за фуражку.
-- Да, я лягу, вот только съезжу за детьми.
-- Не лучше ли мне за ними съездить, а вы бы прилегли тем временем?
-- Нет, Александр Васильич, благодарю вас; мне хочется самой поехать: я знаю, это меня освежит, да и Анюту, может быть, я утащу к себе ночевать, а так она не поедет,-- сказала Лизавета Михайловна, вставая.-- Походимте немного.
Они молча сделали рядом несколько шагов по комнате.
-- Видите, какие мы, женщины, слабые создания,-- заговорила Прозорова с кроткой, почти детской улыбкой,-- чуть что заболит у нас -- вы, мужчины, сейчас уж и пугаетесь, сейчас уж и доктора нужно. Помните, как у вас самих, на прошедшей неделе, два дня сряду болела голова, а ведь уж вы, верно, не обращались ни к кому за советом, хотя у вас два доктора -- товарищи и друзья?
-- У меня действительно есть дурная храбрость -- не лечиться до тех пор, пока не слягу; но подражать этой храбрости я бы никому не посоветовал, да и сам надеюсь изгнать ее,-- сказал Светлов.
-- Кстати, уж мы разговорились сегодня откровенно,-- заметила Лизавета Михайловна, помолчав,-- скажите мне, пожалуйста, Александр Васильич, как это вы всегда так смело смотрите на все, как будто ничего не боитесь?
-- То есть как "ничего не боюсь"?
-- Да так уж я чувствую, что ничего вы не боитесь.
-- Напротив, Лизавета Михайловна,-- сказал Светлов, немного подумав и останавливаясь посреди комнаты,-- если я смел, то именно только потому, что всегда боюсь всего.
-- Как же это так? -- очень удивилась она.
-- Да вот как, видите ли,-- притчей вам расскажу; когда я был еще ребенком, мне вздумалось раз, из любопытства, забраться в лес, на гору,-- это было еще а Камчатке.
-- Да! ведь вы -- камчадал; я и забыла совсем,-- улыбнулась она.
-- Непременно. Так вот-с, во время этой прогулки я и наткнулся нечаянно на огромного медведя, чуть не под самым носом у него; короче сказать, этому барину ровно ничего не стоило съесть тогда вашего покорнейшего слугу. Если б меня раньше напугали хорошенько медведем, я бы или совсем не пошел на гору, либо шел бы туда осторожнее, оглядываясь,-- не так ли? Этот случай никогда не мог выйти у меня из памяти, даже и теперь не выходит. Даже и теперь мне постоянно представляется, что в жизни, в обществе -- словом, везде -- вместе со мной ходит огромный медведь, с которым мне, врасплох, ни за что одному не справиться, а на ближних -- вызнаете -- плохая надежда. Поэтому, где бы я ни был, с кем бы я ни говорил, я всегда пугливо озираюсь, всегда боюсь, как бы такой медведь не выскочил на меня откуда-нибудь, не замеченный мною. Другими словами сказать -- я смел потому, что осторожен: я хочу прежде издали увидеть этого непрошеного сторожа, чтоб либо обойти его, либо выиграть время и приготовиться к защите, если уж обойти невозможно,-- не отдаться же ему без боя, когда он больше мне мешает, чем я ему; да, кроме того, ведь косточки-то у меня свои собственные, Лизавета Михайловна,-- рассмеялся Светлов.
-- Ну, и что ж? до сих пор бог миловал? -- спросила Прозорова, тоже засмеявшись.
-- Миловал, потому что удавалось обходить.
-- А были-таки встречи? -- смеялась она.
-- Издали,-- да. С этим зверем у нас всегда и везде рискуешь встретиться,-- едко заметил Светлов.
-- Вот видите, Александр Васильич, слушая вашу притчу, я и выздоровела совсем,-- весело сказала Лизавета Михайловна, продолжая ходить с ним по зале.-- Я вас, кажется, не очень давно знаю, но я всегда удивляюсь вашему характеру.
-- Что же так?
-- Право, я бы желала иметь такой же: он у вас и мягкий какой-то и железный вместе.
-- Ох, если б вы знали, как ему далеко еще до железного-то!-- заметил, улыбнувшись, Светлов.-- Что же вам, впрочем, мешает, Лизавета Михайловна? Попробуйте, выработайте себе характер,-- прибавил он серьезно.
-- Да разве это от меня зависит?
-- А от кого же? От впечатлений детства, от обстоятельств жизни -- скажете вы?
-- Разумеется. Сядемте, я немного устала,-- ответила она, стараясь приютиться в самом уголку дивана, и повела кверху плечами, как будто зябла.
-- Не совсем так, Лизавета Михайловна,-- заметил Светлов, садясь с ней рядом на другой конец дивана, но не выпуская из рук фуражки.-- Без сомнения, и то, и другое, и многое кое-что еще громадным образом влияет на образование и развитие характера; но многое в нем и от нас самих зависит, коль скоро мы сознаем направление, какое желали бы дать ему. Меня нечаянно научил этому один... кто бы вы думали? -- скорняк! Право. Я раз как-то зашел с отцом,-- когда еще в седьмом классе здешней гимназии учился,-- к скорняку и видел, как он растягивал на доске какую-то мокрую шкурку. Сперва он ее только по углам гвоздиками приколотил, чуть только натянул, так что она была еще вся сморщена, а после и по бокам стал гвоздики садить; что ни вобьет гвоздик -- шкурка-то, глядишь, уж и глаже смотрит. Потом я пощупал ее, когда он кончил: просто, как на барабане, натянута. Мне тут же, глядя на эту, совсем не хитрую работу, пришло каким-то образом на мысль, что ведь вот и характер свой можно также выправить, стоит только постепенно... садить в него по гвоздику -- отрешаться день за день от недостатков хоть на йоту. Впоследствии эта мысль опять пришла мне на память, и я стал довольно удачно практиковать ее на собственной особе...
-- И много вы заколотили таких гвоздиков?-- улыбнувшись, спросила Прозорова, немного как будто удивленная и, очевидно, крайне заинтересованная сообщением Светлова.
-- Сказать вам откровенно, не рисуясь,-- много уж приколотил, Лизавета Михайловна; но еще больше, несравненно больше остается приколотить,-- ответил Александр Васильич серьезно.-- Вот, что касается до моего сегодняшнего поведения относительно госпожи Рябковой,-- тут у меня пока не забит еще гвоздик, а надо; да справиться все не могу, не могу спокойно отнестись к этому предмету. Тут уж, впрочем, не гвоздик, а целый гвоздь придется посадить,-- улыбнулся он.
-- Попробую ужо и я последовать вашему примеру,-- задумчиво сказала Прозорова, помолчав,-- авось и мне это удастся.
-- Непременно удастся,-- молвил Светлов, вставая, и стал прощаться с хозяйкой.
-- Я не оставляю вас пить чай, милый Александр Васильич. Анюта всегда недовольна, когда я приезжаю к ним, напившись чаю,-- говорила, она провожая гостя в переднюю.
-- Что за церемонии,-- сказал Светлов, надевая пальто и мягко отстраняя услуги горничной, явившейся помочь ему.-- До свидания, будьте здоровы! -- крепко, по-студенчески, пожал он руку хозяйке и взялся за скобку двери.
-- Постойте на минутку,-- торопливо остановила его Лизавета Михайловна, как бы теперь только вспомнив о чем-то.-- Вы вот перед тем говорили о своих занятиях, что это все -- одни средства... А цель?..-- спросила она, опять тихо-тихо, точно так, как раньше предложила ему вопрос: "А дети?.."
Александр Васильич искоса взглянул на стоявшую поодаль горничную и, в свою очередь, что-то так тихо ответил хозяйке, что та едва расслышала его.
-- До свидания! -- повторил он громко и вышел.