Какое удивительное явление этот маленький ребенок! Он обладает своим собственным Я, но, кроме этого, в нем смешались еще два Я. В нем - его мать и его отец, и кто знает, сколько чего в нем еще есть! Все это тесно переплелось, смешалось и дало миру новую жизнь. Какой будет эта жизнь? Никто не может ответить на этот вопрос. Когда я смотрю на малыша, который сейчас радостно гулькает, потом смеется и с увлечением принимается сосать большой палец маленькой ножки, я вижу, что у него моя улыбка, мой подбородок, губы и лоб. Брови и глаза у него, как у матери, и уши такие же, но все это, несмотря на сходство, не совсем такое, как у меня и у его матери. Похоже, но не то. Не совсем то. Просто похоже. В каждой черте крохотного личика сквозит что-то новое. Новое выражение лица, повое лицо! И мы почти с удивлением смотрим на это новое лицо, а оно смотрит на нас. Может быть, в нем заключена гордость индусской культуры, может быть, в нем честолюбивые устремления отца смешиваются с простотой и нежностью матери? Никто не может ответить на этот вопрос. Ребенок - новое, создавшееся из старого, как разные сочетания молекул металлов дают в результате новый металл, и трудно заранее сказать, каким этот металл будет.
Когда человек видит что-нибудь новое, незнакомое, он всегда пытается найти в нем черты старого и привычного.
Так бывает всегда. Наверное, поэтому я и ищу в сыне свои черты, стараюсь сам заполнить красками этот набросок. Многие наброски в мире заполняются таким образом, так создастся прошлое, настоящее и будущее. Мир ребенка населен красками самых различных оттенков, некоторые из них смешиваются сами, другие смешивают мать и отец, а кое-что и он сам. Так постепенно набросок превращается в портрет. Но окончательно завершить его никогда не удается, ведь смерть - это тоже краска, только черпая, поэтому никто не может положить последний мазок на судьбе человека или на судьбе вселенной - нет и не может быть последнего звена в цепи прогресса.
Когда же появляются первые краски? Вот малыш заплакал, и няня дает ему полакомиться медом - это кисть делает первые мазки. А вот он впервые надел одежду… Мать поет ему колыбельную на родном языке… Отец в шутку пробует говорить с ним по-английски, а друг отца - мусульманин - берет его на руки и подолгу гуляет с ним… Так, мазок за мазком, набросок заполняется красками. Прошлое старо, настоящее неудовлетворительно, а будущее… Каким оно будет? К чему идет мой сын?
Вопрос этот далеко не нов. Этот вопрос встает перед человечеством каждое столетие, каждый год, каждый день, каждый час и каждое мгновение. Что несет в себе каждое новое мгновение, которое переступает линию горизонта, выразителем какого исторического явления пришло оно в этот мир? Кто может сковать пламя, кто может обуздать его языки? Может быть, перед простыми людьми, перед каким-нибудь Имам-уд-дином или Ганга Рамом этот вопрос вообще не встает. Сын Имам-уд-дина будет Фатах-уд-дином, а сына Ганга Рама назовут Джамна Рам. Так бывает всегда - новое связывают со старым, и это так легко. Старое - это давно знакомая и понятная повесть, старое - это нечто испытанное и уже пережитое, старое - это нечто завершенное. Все, что было в нем хорошего и плохого, уже осмыслено, все теперь так легко и хорошо, что мир охотнее всего занимается старым и старается потихонечку удавить стремление к новому, и правду, и добро, и прогресс.
Может быть, и я должен поступить так. Но я до сих пор еще не освоился с ребенком и боюсь даже прикоснуться к этому наброску, боюсь сделать решительный мазок. Взять хотя бы имя ребенка. Родные мне покою не дают, жена каждый день пристает - как его зовут? Да назови же его как-нибудь, дай ему имя, говорят мне. Имя? - думаю я, - как я дам ему имя? Начать с того, что я не имею никакого права делать это! Ну как я могу навязать другому имя, выбранное на мой вкус?! Все это очень сложно… Предположим, что я все же решился сделать эту глупость. Как же мне назвать ребенка? Его бабушке нравится имя Ширван Кумар. Его матери нравится имя Дулин Сингх. Мне самому нравятся три имени: Ранджан, Ислам и Генри. Все три имени чудесно звучат, по крайней мере так мне кажется. Однако звучание еще не решает дела - с именами связаны осложнения политического и религиозного характера. О, если б нашлось имя, свободное от всех этих осложнений, такое имя, которое просто отражало бы характер человека, носящего его! Так пет же! Ранджан - это индус, Ислам - мусульманин, а Генри - христианин. И почему люди так ограничили выбор имен! Так и кажется, что это не имена, а петли, которые всю жизнь висят на шеях людей. Я хотел бы дать своему сыну свободное имя, а не имя, несущее в себе политическое, религиозное или общественное рабство. Да, по как же все-таки назвать ребенка? Как только дело доходит до решения этого вопроса, в доме начинаются ссоры, грызутся родные, вмешиваются друзья… А я думаю: "Зачем я стану вообще давать ему имя; вот вырастет большой и сам выберет то, которое ему понравится. И пусть он тогда зовется Хари, Рам, Камал Гандхар или Абдул Шукур - не все ли равно?"
Кисть в движении, в какую же краску ее окунуть? Давайте оставим в покое имя и поговорим о религии мальчика. В семье, вскормленной на традициях индусской культуры, ребенка будут кормить тем же. Потомок приверженца ислама наверняка вырастет мусульманином. Родители обычно ничего другого и не желают. Но каково бывает их удивление, если их дитя, которое до двадцати пяти лет покорно шло привычной тропой, вдруг взбунтовалось бы! Индус стал мусульманином, мусульманин - христианином, христианин - коммунистом! Мировоззрение человека складывается из его жизненного опыта, а не из того, чем набьют ему голову! К несчастью, в жизни все же нередко наблюдается второе. Религия передается по наследству: дед был индусом, отец - индус, индусом будет и сын. Сначала он неуверенно делает первый шаг, потом второй и третий, а потом уже уверенно идет проторенной тропой. Идет и не видит, что по сторонам дороги растет трава, качают головками золотистые цветы, стоят красавицы сосны. На скалах звонкоголосые птицы блестят яркими перьями. Воздух опьяняет, а в небе медленно плывут сотканные феями облака… Нет, все это для него не существует. Для него, как для мула, есть только бесконечная цепь шагов и понукание хозяина. Отец погоняет сына, а тот, как мул, бредет по истоптанной дороге… Как же выйдет он на новую дорогу, на нехоженые тропы? Наверное, мне не придется понукать моего сына…
Ладно, бог с ними, с именем и религией. Давайте подумаем о том, где его родина и кто его народ. Это установить нетрудно, если обратиться к прошлому. Мальчик родился в Индии - значит, он - индиец. Родители его происходят из Северной Индии - следовательно, по национальности он - ариец. Все правильно. Так всегда считалось, считается и будет еще долго считаться в этом мире. И все же мне кажется, что каждое новое мгновение, которое приносит миру нового ребенка, требует внимательнейшего рассмотрения этого вопроса. Что такое индиец? Кто такие арийцы и откуда они пришли? Может быть, они пришли из Средней Азии, смешав в своих жилах монгольскую и арийскую кровь. Переселившись в Индию, арийцы смешались с дравидийскими племенами. Потом страну завоевали мусульмане и слили с кровью местного населения поток семитской крови. Скажите же мне теперь, кто такие индийцы и откуда они ведут свой род? Вот это - Индия, но она включает в себя и Туркестан, и Россию, и Китай, и Иран, и Турцию, и Аравию, и Европу, а теперь еще и Пакистан. Кровь, национальность, страна, - какие все это условности. И подумать только, что человек сознательно надел на себя эти цепи! Я так люблю своего сына, как же могу я заковать его в них?
Кисть запротестовала. Пока еще ни одна краска не прибавилась к рисунку. Мысль моя устремилась к другому - какое воспитание должен получить малыш?
И здесь я столкнулся с затруднениями. То образование, которое дают в наших школах и колледжах, до такой степени связано со старым, что в нем просто нет места новому опыту. Что же мне, заставить сына учить ту историю, которая сеет общинные раздоры среди людей и проповедует религиозную нетерпимость; ту историю, которая пространно описывает развратную жизнь царей и поет хвалу их дуракам-министрам? Заставить моего малыша изучить ту географию, которая не знает толком, где находятся северный и где южный полюса? Дать в руки своему сыну ту литературу, которая воспевает любовные похождения разгульной знати и пьяных поэтов? Для чего моему сыну забивать голову экономикой, которая не может дать представления о том, в чем заключается сущность капитала? Для чего моему сыну учить арифметику, задающую ему, например, такие премудрые вопросы: если лошадь в час может проскакать две мили, то сколько проскачет она в двадцать четыре часа? Глупая и невежественная наука, которую преподают в наших школах и колледжах! Как далека она от современности! Почтенная наука стара - ей больше сотни лет, а мой мальчик совсем еще малыш, и, может быть, когда-нибудь весь народ преподнесет ему урок жизни.
Возможно, этого и нельзя сделать, но я хочу совсем не давать ему имени, не связывать его ни с какой верой, национальностью или страной. Что, если просто сказать моему сыну:
- Мальчик мой, ты - человек! Человек по своему рождению, человек по судьбе. Это ты - творец земли! Ты больше любой нации, любой страны, любой религии. Ты моложе нас всех. Подними же дух человечества до новых высот! Нас с тобой связывают не только те чувства, которые обычно связывают отца с сыном, нас с тобой связывает огромная любовь. То, что связывает океан с его волной, язык пламени с огнем, ветер с его порывом, то же связывает и нас с тобой в этом мире, сын! Прошлое, настоящее и будущее - все это мы с тобой!
Малыш усердно сосал большой палец ноги и с удивлением посматривал на меня.