...Это тоже случилось в то время, когда он учился в начальной школе; мать взяла его с собой на кладбище на могилу отца. Был солнечный воскресный полдень - среди сосен и живой изгороди ярко белели цветы магнолий. Мать подошла к небольшой могилке и сказала, что это могилка отца. Синтаро остановился и слегка склонил голову.
- Надеюсь, больше ничего от меня не требуется?
Поливая могилу, мать с улыбкой на него посмотрела.
- Ничего.
К отцу, которого он не знал, Синтаро относился с теплотой. Но этот жалкий каменный столбик не вызывал в нем никаких чувств.
Мать постояла еще некоторое время, сложив руки. Вдруг раздался выстрел духового ружья. Синтаро, стоявший за спиной матери, пошел в ту сторону, откуда донесся выстрел. Обойдя живую изгородь, он очутился на узкой тропинке - там мальчик, с виду старше Синтаро, державший духовое ружье, и двое его младших братьев с жалостью смотрели на вершину какого-то дерева, которую, точно дымом, обволокло начавшими распускаться почками...
В это время послышались шаги на лестнице. Синтаро с тревогой приподнялся на постели.
- Кто это?
- Ты не спишь?
Это был голос Кэндзо.
- Что случилось?
- Я ходил вниз, меня мама звала.
Отец произнес это с унылым видом и снова лег в постель.
- Зачем она тебя звала, ей хуже?
- Нет, просто хотела сказать мне, чтобы я завтра если пойду на фабрику, надел летнее кимоно, которое лежит в верхнем ящике комода.
Синтаро жалел мать. Хоть она и была женой совершенно чужого ему человека.
- Как все это тяжело! Она так страдает.
- Может быть, попросить Тодзаву-сан сделать ей еще укол?
- Нет, пожалуй, нельзя так часто делать уколы.
- Ну что ж, нельзя так нельзя, но все равно как-то надо облегчить ее страдания.
Синтаро казалось, что Кэндзо пристально смотрит на него.
- Твоя мать святая женщина... за что же на ее долю выпали такие муки?
Оба помолчали.
- Наверно, никто еще не ложился?
Синтаро стало невыносимо вот так молчать, в темноте, глядя друг на друга.
- Тетушка уже легла. Не знаю только, уснула или нет...
Сказав это, отец вдруг приподнял голову и стал прислушиваться.
- Папа, мама что-то...
Теперь это был тихий голос О-Кину, поднявшейся до середины лестницы.
- Иду.
- Я тоже встану.
Синтаро накинул на плечи ночное кимоно.
- Можешь лежать. Если понадобится, я сразу же тебя позову.
Отец стал быстро спускаться по лестнице вслед за О-Кину.
Какое-то время Синтаро сидел на постели, потом встал и зажег свет. Снова сел и стал осматривать освещенную тусклой лампой комнату. Возможно, мать позвала отца просто так, хочет, чтобы он побыл с ней... Это вполне вероятно.
Неожиданно взгляд Синтаро упал на валявшийся под столом исписанный листок бумаги. Он поднял листок:
- Посвящаю М...ко ...
Дальше шло стихотворение Ёити.
Бросив листок, Синтаро лег, закинув руки за голову. Перед ним отчетливо всплыло миловидное лицо Мицу...
7
Когда Синтаро проснулся, в комнате, куда сквозь щели в ставнях проникал слабый свет, сестра и отец о чем-то тихо разговаривали. Синтаро вскочил, будто от толчка.
- Тебе надо немного поспать,- сказал Кэндзо О-Кину и поспешно сбежал с лестницы.
За окном слышался шум, будто на черепичную крышу низвергался водопад. Ливень... Думая об этом, Синтаро стал быстро одеваться. О-Кину, с распущенным оби, ехидно сказала ему:
- Син-тян, доброе утро.
- Доброе утро. Как мама?
- Ночь была очень тяжелой...
- Не спала?
- Сказала, что хорошо поспала, но я видела, что она и пяти минут не вздремнула. И говорила такие странные вещи... Мне всю ночь было не по себе.
Одевшись, Синтаро вышел на лестницу, но вниз не стал спускаться. В той части кухни, которая была видна сверху, Мицу, подверпув подол, протирала пол тряпкой... Услыхав голос Синтаро и О-Кину, она поспешно одернула кимоно. Синтаро взялся за медные перила, но все не решался спуститься вниз, точно ему что-то мешало.
- Какие же странные вещи говорила мама?
- Полдюжины. Разве полдюжины не все равно, что шесть штук?
- Это у нее с головой неладно... А как сейчас?
- Пришел Тодзава-сан.
- Так рано?
Мицу вышла из кухни, и Синтаро стал медленно спускаться по лестнице.
Через несколько минут он уже был в комнате больной, Тодзава сам только что сделал ей укол дигитамина. Мать, которую сиделка укрывала после укола, металась по подушке - отец говорил об этом вчера вечером.
- Пришел Синтаро.
Это громким голосом сказал матери Кэндзо, сидевший рядом с Тодзавой, и сделал Синтаро знак глазами.
Синтаро сел напротив отца, и, скрестив руки на груди стал смотреть на мать.
- Возьми ее руку.
Синтаро послушно спрятал в своих ладонях руку матери. Она была холодной и неприятно влажной.
Увидев сына, мать чуть кивнула ему и сразу же перевела взгляд на Тодзаву.
- Доктор, плохи, наверно, мои дела. Вот и руки стали неметь.
- Это ничего. Потерпите еще день-другой.- Тодзава мыл руки,- Скоро вам станет лучше... О-о, сколько здесь всего!
На подносе, стоявшем у постели матери, лежали талисманы Удзиками из синтоистского храма Дайдзингу, талисманы Тайсяку из буддийского храма в Сибамата... Взглянув искоса на поднос, мать ответила прерывающимся голосом, будто задыхаясь.
- Ночью мне было очень плохо... А сейчас боли почти утихли...
Отец чуть слышно сказал сиделке:
- По-моему, у нее стал заплетаться язык.
- Видимо, во рту пересохло... Дайте ей водички.
Синтаро взял у сиделки смоченную в воде кисточку и несколько раз провел ею во рту у матери. Мать прижала языком кисточку и проглотила капельку воды.
- Я еще зайду. Никаких оснований для беспокойства нет.- Тодзава громко сказал это, повернувшись к больной, и, закрывая свой чемоданчик, обратился к сиделке: - В десять часов сделайте укол.
Сиделка поморщилась и что-то пробурчала.
Синтаро с отцом пошли провожать Тодзаву. В соседней комнате, как и вчера, уныло сидела тетушка. Проходя мимо, Тодзава непринужденно ответил на ее приветствие и заговорил с Синтаро:
- Как идет подготовка к экзаменам? - Тут же сообразив, что он ошибся, доктор весело улыбнулся.- Простите. Я имел в виду вашего младшего брата.
Синтаро горько усмехнулся.
- В последнее время, встречаясь с вашим братом, я говорю с ним только об этом. Наверно, потому, что мой сын тоже готовится к экзаменам...
Когда Тодзава шел через кухню, он все еще весело улыбался.
После ухода доктора, скрывшегося за сплошной пеленой дождя, Синтаро, оставив отца в магазине, поспешно вернулся в столовую. Теперь рядом с тетушкой там сидел с сигаретой в зубах Ёити.
- Хочешь спать?
Синтаро присел к жаровне.
- Сестра уже спит. Ты тоже ложись.
- Ладно... Всю ночь курил, даже язык щиплет.
Морщась, Ёити с унылым видом бросил в жаровню недокуренную сигарету.
- Как хорошо, что мама перестала стонать.
- Ей, кажется, лучше.
Тетушка зажгла сухой спирт в грелке.
- До четырех часов ей было плохо.
Из кухни выглянула Мицу, причесанная на прямой пробор.
- Простите. Господин просит вас зайти в магазин.
- Хорошо, хорошо, сейчас иду.
Тетушка протянула Синтаро грелку.
- Син-тян, зайди к маме.
Сказав это, она вышла, вслед за ней, подавляя зевок, поднялся и Ёити.
- Пойду посплю немного.
Оставшись один, Синтаро положил грелку на колени и задумался. О чем - он и сам не знал. Шум ливня, низвергавшегося на невидимую крышу с невидимого неба,- единственное, что его сейчас заполняло.
Неожиданно вбежала сиделка.
- Идите кто-нибудь. Хоть кто-нибудь...
Синтаро вскочил и в тот же миг влетел в комнату больной. Он обнял О-Рицу, прижал к себе.
- Мама, мама.
Лежа в его объятиях, мать дернулась несколько раз. В уголках губ выступила пена.
- Мама.
В те секунды наедине с матерью Синтаро громко звал ее, жадно всматривался в лицо умершей.
1920, октябрь - ноябрь
Странная встреча
1
-Рэн стала содержанкой и в начале зимы 1895 года поселилась на улице Ёкоами в районе Хондзё. Снятый для нее крохотный одноэтажный домик стоял на берегу реки у моста Окураба. Когда она смотрела из сада на реку, на умиротворенный, спокойный пейзаж, совсем не похожий на городской, он не казался ей унылым: там, где сейчас станция Рёгоку, тянулись, заслоняя пасмурное, готовое пролиться дождем небо, густые заросли кустов и деревьев. Но по ночам, если с О-Рэн не было господина, ей становилось порой невыразимо тоскливо.
- Бабушка, кто это кричит?
- Это? Кваква.
Так О-Рэн, когда ей было не по себе, переговаривалась со служанкой, поддерживая в лампе огонь.