Ещё одной особенностью её правления было то, что она почти никогда не продавала выпивки женщинам. "Нет, нет, - говорила она обычно, - зачем женщине сдалось это виски? Мужчины ладно, пусть себе пьют, если им хочется, тут уж ничем не поможешь". Исключение она делала только для близких подруг и для себя самой. Сама она лишь "прихлёбывала" понемножку, оставаясь одна, - прихлёбывала, как она объясняла, из - за своего "несчастья". Об этом "несчастье" она говорила так, как будто оно и без того было известно всем вокруг, хотя, по правде говоря, никто не знал, в чём, собственно, оно состояло. На самом же деле, подобно большинству своих завсегдатаев, она уже тоже катилась по наклонной плоскости, оправдывая перед собой каждое новое послабление. До недавнего времени она исправно ходила в церковь - да и сейчас иногда посещала службы и на Пасху всегда выходила к причастию. И тем не менее, ей приходилось чаще и чаще придумывать новые оправдания своим поступкам - а в тех случаях, когда оправдаться было нечем, в ход пускались смягчающие обстоятельства. Совесть всё сильнее мучила миссис Кроул, и было просто необходимо хоть как - то усмирить её и обрести покой.
Если бы сегодня Господь вдруг явился среди нас, интересно, что сделали бы грешники, увидев Его? Почему - то мне кажется, что многие из них, вроде миссис Кроул, сразу пошли бы к Нему. В сущности, она была неплохой женщиной, но неуклонно, хоть и медленно, становилась всё хуже и хуже.
Итак, утренний посетитель, чьё появление помешало ей наброситься на Гибби, выпил свою рюмку, вытер рот и усы синим платком, лицо его приобрело умильное выражение человека, вдоволь напившегося после долгой жажды, и он тут же скромно удалился. Как только он перешёл на другую сторону улицы, миссис Кроул собиралась было вернуться к непослушному сорванцу, но тут дверь снова открылась, и на пороге показался достопочтенный Клемент Склейтер, местный священник, недавно назначенный в их приход, уже не юнец, но и не достигший пока среднего возраста. Он был человеком честным и ревностно желал как можно лучше исполнять все обязанности своего сана, хотя его представления о вере были довольно убогими. Иначе и быть не могло, потому что он гораздо лучше знал то, что называл божественными установлениями, нежели своё собственное сердце или несчастия и нужду человеческой души. Миссис Кроул как раз стояла спиной к двери, ставя чёрную бутылку обратно на полку, и поэтому хотя и слышала, что кто - то вошёл, но не видела, кто именно.
- Вам чего? - равнодушно бросила она.
Мистер Склейтер не ответил и ждал, пока она обернётся и увидит его, что она и сделала, удивлённая молчанием покупателя. Она увидела перед собой незнакомого человека, который, судя по белому воротничку и похоронным одеждам, был священником. Он стоял с серьёзно - торжественным видом, широко расставив ноги, и неодобрительно посматривал на неё круглыми глазами, ожидая к себе должного внимания.
- Чего Вам угодно, сэр? - повторила миссис Кроул с несколько большим почтением, но менее сердечно, чем в первый раз.
- Если Вы действительно хотите это знать, - ответил он c некоторой помпезностью (разве может оставаться смиренным человек, только что достигший цели своих честолюбивых устремлений?) - то мне угодно, чтобы Вы закрыли свою лавку и вели в моём приходе более пристойную жизнь.
- Ещё чего! Не очень - то вы вежливы, этак разоряться в моём доме, будь он хоть в вашем приходе, хоть у чёрта на куличках! - взвилась миссис Кроул, рассерженная и грубостью его слов, и тем, что он сказал. - Так уж позвольте вам сказать, что мой дом в жизни никто непристойным не называл!
- Я о Вашем доме ничего не говорил. Я имел в виду только лавку, - ответил священник, несколько кривя душой.
- А что такое моя лавка, как не дом, а? Надо же! Да если лавку убрать, тут же ничего не останется. Вы, ваше преподобие, думайте, что говорите, прежде чем произносить ложное свидетельство!
- Я повторяю, что ничего такого не говорил и ничего не имею ни против Вашей лавки, или какой другой, кроме того, что Вы продаёте виски в моём приходе.
- Господи, Пастырь милосердный! Да неужто моё заведение сравнишь с теми, что держат Джок Тамсон и Джими Дьюк? - а ведь они тоже у вас в приходе!
- Знаете что, хозяйка…
- Знаю, что я не лучше и не хуже любого ближнего, - отрезала миссис Кроул, забывая, что только что утверждала своё превосходство. - Как - никак, а человеку надо чем - то жить!
- Но даже у этого общепринятого принципа есть свои пределы, - возразил Мистер Склейтер, - а посему я должен заранее Вас предупредить, что собираюсь закрыть в своём приходе все подобные заведения. И сейчас сообщаю об этом не потому, что надеюсь на Ваше благоразумие, но лишь для того, чтобы Вы не жаловались потом, что я действовал за Вашей спиной.
Его спокойствие заставило миссис Кроул встревожиться. Кто знает, может он станет распускать про неё недобрые слухи, нажалуется в полицию - чего доброго, ещё лицензию отберут! Да, с этим нужно быть поосторожнее, не раздражать его до поры до времени. Рассудив так, миссис Кроул немедленно сменила тон и заговорила жалобным голосом: - Конечно, ваше преподобие, разве ж это дело, что у нас в королевстве развелось столько пьяниц? Но ведь вы и сами знаете, что пьянице выпивка - как волынке воздух, и уж он - то найдёт как горло промочить. А отними у него бутылку, так он душу дьяволу продаст или горло себе перережет!
- Да уж, если так пойдёт, встречи с дьяволом им не миновать, - ответил священник, на минуту выпав из английской безупречности и съехав на родное шотландское наречие.
- Может, оно и так, сэр, да только дьявол вместе с бесами и сам не обрадуется, если пьяницы к нему заявятся раньше времени!
Мистер Склейтер невольно улыбнулся такой внезапной ретивости, и сердце его смягчилось. Что ни говори, ничто не обезоруживает священника - шотландца так, как знание Священного Писания! К тому же, мистер Склейтер обладал чувством юмора, искупавшим другие его недостатки, - хотя, правда, не ценил его, потому что не верил, что оно даровано ему Богом.
- Это Вы правильно сказали, - ответил он. - Хоть они и бесы, а решили, что лучше в свиней поселиться, чем в этаких! Только ведь и свиньи - то их не вынесли!
Ободрённая его снисходительным тоном, но не желающая доводить линию его рассуждений до логического конца, миссис Кроул рискнула пуститься в свои собственные.
- Видите ли, сэр, - начала она, - пока есть виски, горло для него всяко найдётся. Такая, выходит, у выпивки дорога - из бутылки да в горло, как повелось, с природой не поспоришь. Так уж если от неё никуда не денешься, придётся и заведения держать. Да что там говорить, сэр! Всему городу только лучше, что эти несчастные создания напиваются смирно да чинно, в приличном месте. Да вот вы сходите к мировому судье, сэр! И если вам там скажут про меня чего плохое - только смотрите, сэр, чтобы свидетели были верные и непродажные - что в моём доме беспорядок или безнравственность какая, то сразу смело идите прямо ко мне, и я вам сию же минуту поклянусь, что продам лавку, только меня и видели. Только не думайте, что после меня дела пойдут по - другому! Коли вы меня прикроете, так всё равно все потянутся к Джоку Тамсону или к Джими Дьюку, и тогда такое начнётся, что я бы вам сказала, да, видит Бог, не хочется язык поганить. Так что все наши пьяницы только раньше времени в геенну скатятся, как те бесы. Эх, да им и так недолго осталось! Кто же их пожалеет, кроме меня?
- А что будет, когда эти несчастные жертвы Вашей пагубной жалости окажутся в том жутком месте, где у них больше не будет виски, чтобы утолить вечную жажду? - спросил Мистер Склейтер, снова оседлав своего любимого конька и с наслаждением на нём раскачиваясь. - И где тогда окажетесь Вы, миссис Кроул, а? Как Вы полагаете?
- Куда Бог пошлёт, там и окажусь, - ответила женщина. - А куда Он меня пошлёт, признаюсь, пока мне не очень - то хочется думать. Только будь я на вашем месте, Мистер Склейтер, я бы хорошенько подумала, чтобы дров сгоряча не наломать. А то всем ещё хуже будет.
- Но послушайте же, миссис Кроул, я ведь забочусь не только о Ваших несчастных покупателях. Ваша душа мне так же дорога, как и всякая другая, за которую мне придётся держать ответ перед Богом.
- Например, как душа миссис Бонниман, - вопросительно предложила миссис Кроул с почти неуловимым лукавством в голосе.
Несмотря на свои внушительные размеры, город всё - таки был не настолько большим, чтобы кое - какие сведения о личной жизни его обитателей время от времени не становились всеобщим достоянием. Миссис Бонниман была красивой и богатой молодой вдовой, и слухи о том, что эти её достоинства пленили сердце мистера Склейтера, донеслись до ушей миссис Кроул задолго до того, когда она с ним познакомилась. На лице священника отразилось несомненное замешательство, и, стараясь не испортить всё дело, миссис Кроул поспешно заговорила дальше, как будто это имя пришло ей в голову совершенно случайно.
- Нет, нет, сэр, - сказала она, - что уж там думает Создатель о моей душе, я не знаю, врать не буду. Только не надо говорить, что моя душа для вас не хуже души такой красивой и элегантной дамы, как миссис Бонниман! Сказать по правде, - добавила она, скорбно покачивая головой, - не очень - то жизнь меня баловала, так что поглядим, может, мне какое послабление - то и выйдет!
- На Вашем месте я бы не очень на это рассчитывал, миссис Кроул, - сказал Мистер Склейтер. Он почувствовал немалое облегчение от того, что разговор свернул в сторону, но теперь начал слегка побаиваться хозяйки кабака и не хотел её сердить.
В ответ на это замечание миссис Кроул тут же воинственно выставила вперёд полный перечень своих благочестивых достижений.