Эта дверь вела в комнату донны Элизы, и Гаэтано не решился идти дальше, пока в комнате его приемной матери еще виден свет. Если она не спит, она услышит, как он будет отодвигать тяжелый засов на дверях лавки. Он сел потихоньку на ступени, решив подождать.
Ему вдруг пришло в голову, что донне Элизе приходится так долго сидеть и работать, чтобы доставлять ему еду и одежду. Он растрогался при мысли, как она любит его и заботится о нем. И он понял, какое горе он причинит ей своим побегом.
Эта мысль заставила его расплакаться. Но сейчас же он рассердился на донну Элизу. Как можно быть такой глупой, чтобы печалиться об его уходе. Какая будет для нее радость, если он станет святым! Это будет ей наградой, потому что ведь она приехала в Палермо и увезла его.
Он плакал все сильнее, стараясь в мыслях утешить донну Элизу. Ему было так сильно жаль ее, потому что она не понимала, какая награда ждет ее.
Ей совсем не о чем грустить. Гаэтано проживет в горах только десять лет и потом вернется прославленным отшельником фра Гаэтано. И тогда он придет сюда по улицам Диаманте в сопровождении большой толпы народа, как патер Гондо. Улицы будут украшены флагами, а дом - коврами, материями и венками. Он остановится перед лавкой донны Элизы, но донна Элиза не узнает его и готова будет опуститься перед ним на колени. Но он не допустить этого. Он сам упадет перед ней на колени и будет просить у нее прощенья за то, что бежал от нее десять лет назад. "Гаэтано, - ответит тогда донна Элиза, - ты даришь мне целое море радости за маленький ручеек горя. Неужели я не прощу тебя?"
Гаэтано видел перед собой всю эту картину; и это было так прекрасно, что он расплакался еще сильнее. Он боялся только, что донна Элиза услышит его всхлипыванья, выйдет из своей комнаты и найдет его. И тогда она не отпустит его.
Он должен поговорить с ней рассудительно. Разве он сможет доставить ей большее счастье, чем уйдя от нее теперь?
Но дело шло не только о донне Элизе; ведь были еще Лука и Пачифика, которые так же будут радоваться, когда он вернется святым.
Они все последуют за ним на площадь. Здесь флагов будет еще больше, и Гаэтано скажет проповедь с лестницы ратуши. И со всех улиц и закоулков будет стекаться народ на площадь.
И Гаэтано будет говорить так хорошо, что все упадут на колени и воскликнуть: "Благослови нас, фра Гаэтано, благослови нас!"
И тогда он останется в Диаманте. Он поселится под большой лестницей возле лавки донны Элизы.
И к нему будут приносить больных, и страждущие будут искать у него утешения.
И, когда синдик Диаманте будет проходить мимо, он остановится и поцелует у Гаэтано руку.
Донна Элиза будет продавать в своей лавке изображения Гаэтано.
А крестница донны Элизы, Джианнита, будет низко кланяться Гаэтано и не назовет его больше глупым монастырским мальчишкой.
И донна Элиза будет так счастлива…
* * *
Ах!…
Гаэтано вздрогнул и проснулся. Было совсем светло. Донна Элиза и Пачифика стояли и смотрели на него. Гаэтано сидел на лестнице со шляпой на голове, башмаки лежали у него на коленях, а возле валялся его узелок. Донна Элиза и Пачифика плакали.
- Он хотел убежать от нас! - говорили они. - Зачем ты здесь сидишь, Гаэтано?
- Донна Элиза, я хотел убежать!
Гаэтано отвечал так смело и храбро, как будто дело шло о самой обыкновенной вещи.
- Убежать? - повторила донна Элиза.
- Я хотел уйти на Этну и сделаться отшельником.
- A зачем же ты сидишь здесь?
- Я не знаю, донна Элиза, я, вероятно, заснул.
Теперь только донна Элиза показала все свое огорчение. Она прижимала руки к сердцу, как бы испытывая сильную боль, и горько плакала.
- Но теперь я останусь, донна Элиза, - сказал Гаэтано.
- Ты останешься! - воскликнула донна Элиза. - Ты можешь отправляться куда угодно! Посмотри на него, Пачифика, посмотри на этого неблагодарного! Это не Алагона. Это какой-то бродяга!
Кровь бросилась в лицо Гаэтано, он вскочил и сделал рукой жест, приведший в изумление донну Элизу. Это было движение, присущее всем мужчинам ее рода. Она узнала в нем своего отца и деда, и всех гордых предков рода Алагона.
- Вы так говорите, потому что не знаете, в чем дело, донна Элиза, - сказал мальчик. - Нет, нет, вы ничего не знаете, вы не знаете, почему я должен служить Богу. Но теперь вы это узнаете! Слушайте! Это уж было давно. Отец и мать мои были так бедны, что нам нечего было есть, и тогда отец отправился искать работы, но больше не вернулся, а мать и мы, дети, едва не умирали от голода. Тогда мать сказала: "Пойдемте искать отца!" И мы пошли. Был уже вечер, в этот день шел сильный дождь, и в одном месте дороги образовалась целая река. Мать просила в одном доме пустить нас переночевать. Нет, они прогнали нас прочь. Мать и мы, дети, стояли на дороге и плакали. Тогда мать подвязала высоко платье и решила перейти поток. Она несла на руках младшую сестренку, старшую вела за руку, а на голове у нее лежал большой узел. Я шел сзади, стараясь не упасть. Я видел, как мать оступилась. Узел упал у нее с головы, она хотела подхватить его и выронила сестренку. Она бросилась за ней, но в это время от нее оторвало старшую сестру. Мать кинулась за ними, и поток поглотил и ее. Я испугался и выпрыгнул на берег. Патер Иосиф сказал мне, что я спасся для того, чтобы служить Богу и молиться за умерших. И поэтому прежде я собирался быть монахом, а теперь хотел удалиться на Этну и стать отшельником. Ничего не поделаешь, донна Элиза, я должен служить Богу!
Донна Элиза была потрясена.
- Да, да, Гаэтано - говорила она - но мне так грустно! Я не хочу, чтобы ты покидал меня!
- Нет, я не уйду больше - сказал Гаэтано. Ему было так весело, что он готов был смеяться. - Я не уйду!
- Может быть, ты хочешь поступить в семинарию? - просила покорно донна Элиза. - Я поговорю с настоятелем.
- Нет, вы ничего не понимаете, донна Элиза, совсем ничего! Ведь я говорю, что хочу остаться с вами. Я придумал себе другое.
- Что же ты придумал? - грустно спросила она.
- Как вы думаете, чего я делал здесь на лестнице? Я спал, донна Элиза, и мне снился сон: мне снилось, что я собираюсь бежать. Я стоял в лавке и хотел уже отворить двери; но я никак не мог их отпереть, потому что на них висело множество замков. Я стоял в темноте и отпирал замок за замком, но их оставалось еще много. Я страшно гремел ими и думал: "Я наверное разбужу донну Элизу!" - Наконец, двери распахнулись, и я хотел выбежать на улицу; но в эту минуту я почувствовад, как ваша рука схватила меня за ворот и потащила назад, а я отбивался от вас и руками и ногами. Но у вас в руках, донна Элиза, была свеча, и я увидел, что это были совсем не вы, а моя мать. Я не смел больше сопротивляться и сильно испугался, потому что мать моя умерла. Но мать взяла мой узел и начала вынимать из него все вещи. И мать при этом смеялась, и лицо у нее было веселое, и я тоже был рад, что она не сердится на меня. И как странно: она вынимала из узла все те изображения святых, какие я вырезывал, сидя у вас в лавке, и все они были одно прекраснее другого. "Можешь ты теперь вырезывать такие прекрасные изображения, Гаэтано?" - просила мать. "Да" - ответил я. - "Так ты можешь этим послужить Богу", - сказала мать. - "Значит, мне не надо уходить от донны Элизы?" - "Нет", отвечала мать. - И как раз в эту минуту вы разбудили меня!
Гаэтано торжествующе взглянул на донну Элизу.
- Что этим хотела сказать мать?
Донна Элиза задумалась.
Гаэтано откинул голову назад и засмеялся.
- Мать хотела сказать, донна Элиза, что вы должны меня отдать научиться вырезывать прекрасные изображения ангелов и святых, и этим я послужу Богу!
III. Крестовая сестра.
На благородном острове Сицилии, где сохранилось древних обычаев больше, чем где-либо на юге, принято, что каждый человек еще в детстве выбирает себе "крестового брата" или "крестовую сестру", и впоследствии они крестят друг у друга детей.
Но не в этом только заключаются их обязанности. Крестовые братья и сестры должны любить друг друга, помогать один другому и мстить друг за друга. Крестовому брату можно доверить сокровеннейшую тайну. Ему можно поручить деньги и возлюбленную, не боясь быть обманутым. Крестовые сестры так же верны друг другу, как если бы они были рождены одной матерью, потому что союз их заключен перед Сан-Джиованни Баттиста - святым, которого боятся больше всего.
В обычае также, что бедные люди приводят своих детей к богатым и просят принять в крестовые братья своих сыновей или дочерей. А какое прелестное зрелище, когда в день святого маленькие по-праздничному одетые дети проходят по улицам города и ищут себе крестового брата или сестру! Когда родителям удается найти своему сыну богатого крестового брата, они так радуются, словно оставляют своим детям в наследство целое поместье.
Когда Гаэтано приехал в Диаманте, в лавке донны Элизы постоянно вертелась маленькая девочка. На ней была красная пелерина и остроконечная шапочка, из-под которой выбивалось восемь крупных черных локонов. Это была Джианнита, дочь донны Оливии, торговавшей зеленью. Донна Элиза была ее крестной матерью и часто думала о том, что бы она могла сделать для нее.
Поэтому, когда наступил Иванов день, донна Элиза заказала экипаж и поехала в Катанию, отстоявшую в четырех милях от Диаманте. Она взяла с собой Джианниту, и обе они были в лучших праздничных одеждах. На донне Элпзе было черное шелковое платье, отделанное стеклярусом, а на Джианните - белое кисейное с цветной каймой. В руках Джианнита держала корзинку с цветами, на которых сверху лежала спелая граната.