Д. подождал с минуту и вернулся в гостиную. Сквозь двойные стеклянные двери ресторана ему была видна узкоплечая фигура, вновь склонившаяся над телятиной.
Девушки не оказалось на месте. Она пересела за другой столик к какой-то компании. Монокль поблескивал у ее уха: администратор что-то нашептывал ей по секрету. До Д. доносился их смех и резкий девичий голос, который он впервые услышал в баре для пассажиров третьего класса: "Я хочу еще одну. А я все равно буду". Да, она засела тут на всю ночь. Доброта ее не много стоила: угостила булочкой на холодном перроне, подвезла на машине, а после этого бросила на полпути. Взбалмошный характер, типичный для людей ее класса, - подадут нищему фунт и начисто забудут о несчастном, как только он скроется из виду. Впрочем, что удивительного: она принадлежит к тому же кругу, что и Л. Он вспомнил своих - сейчас они стоят в очередях за хлебом или пытаются согреться в нетопленых комнатах.
Он резко повернулся на каблуках. Неправда, что война уничтожает в людях все чувства, кроме страха: сейчас он испытывал разочарование и злость. Он вернулся во двор и распахнул дверцу машины. Сторож обогнул капот машины и поинтересовался:
- А разве леди не...
- Мисс Каллен остается ночевать, - сказал Д., - можете передать ей, что машину я завтра оставлю у лорда Бендича.
Он ехал осторожно, не слишком быстро. Не хватало еще, чтобы его остановили и арестовали за вождение машины без шоферских прав. Дорожный указатель сообщал: "Лондон - 45 миль". Если все будет благополучно, он поспеет на место задолго до полуночи. Он начал раздумывать, в чем могло заключаться задание, полученное Л. Записка ничего не поясняла: "Желаете ли вы принять две тысячи фунтов?" - и все. С другой стороны, шофер обыскивал его пиджак. Если они искали удостоверение и рекомендательные письма, значит, им было известно, ради чего он приехал в Англию. Без этих бумаг английские шахтовладельцы не рискнули бы подписать с ним контракт. Но только пять человек на родине знали о характере его задания - и все они были министрами. Да, вожди продают свой народ. Кто же из пяти его продал? Старый либерал, который однажды протестовал против казней? Или молодой и энергичный министр внутренних дел, который, возможно, мог рассчитывать на более широкие перспективы при диктатуре? Да любой из них мог. Там никому нельзя доверять. Но в то же время он твердо знал, что повсюду в мире есть люди вроде него, которых невозможно купить. Без них жизнь была бы просто немыслимой, так же как и без единого слова правды. Неподкупность для этих людей - даже не вопрос морали, это закон их бытия.
Дорожный указатель показывал 40 миль.
Но зачем здесь оказался Л. - для того лишь, чтобы помешать сделке, или потому, что "те" так же остро нуждаются в угле? У них есть шахты в горах, но, быть может, верны слухи о том, что шахтеры отказываются спускаться в забой?
В кабине стало светлее от фар машины, идущей сзади. Он высунул руку и сделал знак, чтобы его обогнали. Они поравнялись. Это был "даймлер". Д. увидел водителя. Тот самый шофер, который пытался обокрасть его в уборной.
Д. нажал на акселератор. "Даймлер" отказался пропустить его вперед. Очертя голову мчались они бок о бок сквозь редкий туман. Неужели они хотят убить его? В Англии это казалось невероятным, но за два года он привык ко всему. Нельзя пробыть пятьдесят шесть часов погребенным под развалинами, а затем выбраться из-под обломков, продолжая считать насилие над личностью невозможным.
Гонка продолжалась лишь несколько минут, стрелка спидометра дошла до шестидесяти, потом он выжал из машины шестьдесят две, шестьдесят три, на какое-то мгновение даже шестьдесят пять, но старый "паккард" не мог тягаться с "даймлером". Тот чуть замедлил ход, давая "паккарду" выйти вперед, а затем, как борзая, прижавшая уши, рванулся со скоростью восемьдесят миль в час. Обойдя "паккард", "даймлер" почти скрылся в тумане, но внезапно развернулся и, заскользив по шоссе боком, стал поперек дороги. Д. резко затормозил. Возможно это или невозможно, но дело, кажется, все-таки шло к убийству. Сидя за рулем и ожидая, пока они подойдут, он напряженно размышлял, как сделать, чтобы они не ушли от ответственности - огласка обернулась бы для них плачевно. Его смерть могла бы принести больше пользы делу, чем вся его жизнь. Когда-то он опубликовал со своими комментариями одну старофранцузскую поэму. Теперь ценность ее наверняка возрастет.
Голос из тумана произнес: "Вот он, этот прощелыга". К удивлению Д., голос принадлежал не Л. и не его шоферу, который стоял у машины, а администратору. Но Л. там был тоже - Д. видел его тощую, как сельдерей, фигуру, колеблющуюся в тумане. Значит, и администратор с ними заодно? Ситуация не из веселых. Он сказал:
- Что вам нужно?
- Что мне нужно? Это машина мисс Каллен.
Нет, в конце концов, он в Англии - произвол здесь невозможен, он в безопасности. Просто предстоит неприятное объяснение. Чего Л. думает этим добиться? Не намереваются ли они сдать его в полицию? Девушка-то наверняка не заявит на него. Так что в худшем случае предстоит задержка на несколько часов. Он стал объяснять миролюбивым тоном:
- Я оставил записку для мисс Каллен, я написал, что она найдет машину у своего отца.
- Ах ты, мерзавец! - бросился к нему администратор. - Неужто ты действительно думаешь, что можешь вот так просто взять и укатить с багажом доверчивой девушки, да еще прихватив ее драгоценности?
- Я забыл о багаже.
- Но я бьюсь об заклад, что ты не забыл о драгоценностях. А ну, вылезай.
Делать было нечего. Он вышел из "паккарда". Две или три машины отчаянно сигналили где-то сзади. Администратор крикнул:
- Эй, старина, дай им дорогу. Мерзавец в моих руках. - Он схватил Д. за отворот пальто.
- Это излишне, - сказал Д. - Я готов дать объяснения мисс Каллен или полиции.
Машины проехали мимо них. За спиной управляющего возникла фигура шофера. Л. стоял рядом с "даймлером", разговаривая через окно с кем-то, кто был в машине.
- Думаешь, ты очень хитрый, - сказал администратор. - Ты рассчитывал на то, что мисс Каллен, при ее доброте, не станет подавать на тебя в суд.
Монокль бешено раскачивался на шнурке. Администратор приблизился к Д. и прохрипел ему в лицо:
- Не думай, что тебе удастся воспользоваться ее добротой.
Один его глаз был странно мертвенный, голубоватый, как глаз рыбы, в нем нельзя было прочесть никаких чувств. Он продолжал:
- Знаю я вашу породу. Втерся к ней в доверие еще на пароходе. Я тебя сразу заприметил.
Д. сказал:
- Я тороплюсь. Дайте мне возможность встретиться с мисс Каллен или доставьте меня в полицию.
- Ездят сюда всякие иностранцы, - не унимался администратор, - пристают к нашим девушкам. Пора вас проучить...
- Ваш приятель, который там стоит, по-моему, тоже иностранец...
- Он джентльмен.
- Не понимаю, - сказал Д., - что вы собираетесь делать?
- Будь моя воля, я бы засадил тебя в тюрьму. Но Роз - мисс Каллен - не хочет заявлять на тебя в полицию.
Он основательно выпил - от него здорово несло виски.
- Мы поступим с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь, - просто зададим тебе взбучку.
- Вы хотите драться со мной? Но вас же трое.
- О, тебе будет предоставлена возможность защищаться. Снимай пальто. Ты назвал этого парня вором? Сам ты ворюга. Он тебе сейчас за это вмажет.
Д. ощутил ужас:
- Если вы хотите драться, тогда нельзя ли на пистолетах - один на один?
- У нас так не дерутся.
- Вы просто хотите воспользоваться чужими кулаками.
- Ты же знаешь, - сказал администратор, - что у меня протез. - Он вынул руку из кармана и поводил ею перед лицом Д. Затянутые в перчатку неподвижные, негнущиеся пальцы напоминали руку куклы необыкновенных размеров.
- Я не буду драться.
- Это уж твое дело.
Шофер подошел сбоку. Он был без шапки и без пальто, в тесноватом грубом синем пиджаке, снимать который он посчитал излишним. Д. сказал:
- Он на двадцать лет моложе меня.
- Здесь не Национальный спортивный клуб. Мы не собираемся устраивать соревнования, - буркнул администратор. - Мы собираемся тебя проучить.
Он потянул Д. за воротник.
- А ну раздевайся.
Шофер дожидался, опустив сжатые кулаки. Д. медленно снял пальто. Как тогда в тюрьме, когда взлетела дубинка и он увидел лицо охранника, его вновь объял ужас перед физической расправой, перед человеческой деградацией. Вдруг он заметил, что сзади подъезжает машина. Он метнулся на середину шоссе и замахал руками.
- Ради бога... эти люди...
За рулем маленького "морриса" сидел худощавый мужчина, рядом с ним - седая дородная дама. С видом самодовольным и презрительным она рассматривала странное сборище на дороге.
- Послушайте, - сказал мужчина, - что здесь происходит?
- Пьяные, - ответила его жена.
- Все в порядке, старина, - сказал администратор. Он снова водрузил монокль на свой рыбий глаз. - Меня зовут капитан Кэрри. Вы знаете, из клуба "Тюдор". Этот человек украл машину.
- Вы хотите, чтобы мы сообщили в полицию? - спросила дама.
- Нет, не стоит. Владелица - милейшая девушка, добрейшее существо на свете, она не хочет жаловаться на него. Мы сами его проучим.
- Ну, значит, мы вам не нужны, - сказал человек за рулем. - Я не хотел бы вмешиваться...
- Он, знаете, из тех иностранцев, - объяснял администратор, - которые слишком распускают язык.
- Ах, иностранец. - Женщина поджала губы. - Поехали, дорогой...
Муж включил сцепление, и машина скрылась в тумане.
- А теперь, - спросил администратор, - ты будешь драться? - И презрительно добавил: - Не трусь. Все будет по справедливости.