- Граф хочет поговорить с Луизой... то бишь с великой княжной Елизаветой Алексеевной, - поправился кавалерист, почтительно кланяясь не спеша подходящей жене наследника престола и, возможно, будущей императрице.
- Он что, хочет объясниться в любви моей подружке и родственнице? - спросила Юлиана, весело, с любопытством сверкая бойкими карими глазами. Когда рядом с ней был её красавец кавалерист в очаровательном красном вицмундире и белых лосинах, так соблазнительно обтягивающих стройные его ноги, все мысли великой княжны сбивались на любовный лад.
- А чёрт его знает, чего он хочет, - пробурчал Фёдор Уваров вполне искренне на ухо Юлиане, - хотя этот граф и выглядит уж очень серьёзным, но не удивлюсь, если из него получится пламенный обожатель прелестей этой голубоглазой нимфы, ведь известно, что в тихом омуте черти водятся, а твоя родственница лакомый кусочек.
- Я тебе, Федька, все твои волосы выдеру, если ты позаришься на Луизу, - рассмеявшись, вцепилась вдруг в густые курчавые каштановые волосы Юлиана, сбив треуголку с головы кавалергарда.
- Вы уже дерётесь? - спросила, подходя к ним, Луиза.
- Да, я вот только заметил, что ваше высочество удивительно похожи на гуляющую в полночь в этом старинном парке белокурую нимфу, ступающую своими невесомыми ножками по лунному лучу, а меня за это хотят лишить шевелюры, - проговорил, лукаво улыбаясь, бравый генерал-адъютант и склонился в почтительном поклоне.
- Ого, за такой чудесный комплимент можете поцеловать мне руку, - сказала довольная Луиза. - А вы, оказывается, не только саблей можете махать.
- Фёдор - очень многосторонняя натура, даже слишком, - проговорила Юлиана, пребольно ущипнув за руку и глазом не моргнувшего кавалериста, любезно прикладывающегося в этот момент к ручке её высочества. - Что-что, а салаты он может заправлять хоть круглые сутки подряд.
- О чём это ты? Какие такие салаты? - недоумённо воззрился на неё Уваров.
- Потом расскажу, - отмахнулась от него Юлиана. - Луиза, с тобой хочет побеседовать граф Панин.
Никита Петрович уже стоял рядом, галантно склонившись в поклоне.
- О чём же, граф, вы со мной хотели поговорить? - спросила великая княжна и, легко ступая, неспешно пошла по дорожке сада.
Уваров и Юлиана намеренно отстали от них, чтобы не слышать их беседы.
- До того как я увидел вас здесь, среди кустов цветущей сирени, идущей по дорожке действительно воздушной поступью, как царица эльфов, я просто был намерен попросить вас передать вашему мужу, что мне бы хотелось встретиться с ним для важного разговора, но после того как я увидел прекрасную, воистину сказочную принцессу, слова вдруг от волнения стали застывать и я могу только восхищённо молчать и любоваться вами, - вкрадчиво проговорил Никита Петрович, счастливый баловень судьбы, ставший в двадцать четыре года генералом, через год - губернатором, а сейчас, в тридцать лет, вице-канцлером в Коллегии иностранных дел и действительным тайным советником.
Луиза удивлённо посмотрела на Панина. Он слыл при дворе человеком крутым, высокомерным. Многих отталкивал его резкий, надменно-холодный взгляд. А сейчас он был так очарователен: глаза ласковы и нежны, на красивых губах играла тонкая аристократическая улыбка человека, умевшего ценить все прелести жизни, а особенно женскую красоту.
- Я приятно удивлена, граф. Комплименты сегодня сыпятся на меня как из рога изобилия: лихой кавалерист назвал меня нимфой, шагающей по лунному лучу, вы - царицей эльфов, - с увлечением закокетничала жена цесаревича. - Так кто же я, в конце концов?
- Вы царица моего сердца, - склонился в изящном поклоне дипломат, - но я бы страстно желал, чтобы вы стали законной императрицей и для всей нашей империи.
Луиза ошарашенно уставилась на Панина.
- Вот это натиск! - воскликнула она. - От вас я не ожидала столь лихого кавалеристского налёта. Не об этом ли вы хотите поговорить с моим мужем?
- Только о втором, о первом же я хочу говорить... вернее, умолять, конечно, только вас, Луиза.
Великая княжна немного растерянно и с большим любопытством вновь посмотрела на высокого, говорившего сочным басом дипломата, затем перевела взгляд своих широко раскрытых голубых глаз на куст высокой сирени и потянулась за белыми гроздьями. Граф порывисто выпрямился и, быстро сломав ветку, протянул её княжне. Руки их встретились. Собеседников словно ударило электрическим током. Панин нагнулся и поцеловал Луизу в губы. Потом они долго шли по дорожке, не произнося ни слова. Великая княжна с упоением вдыхала запах сирени, погружая улыбающееся лицо в цветочные гроздья. Соловьи выводили в лесу страстные трели.
- Вы всегда мешаете любовь с политикой? - спросила Луиза, поднимаясь по крыльцу небольшого павильона, построенного в китайском стиле.
- Только когда увидел тебя, - ответил смело граф.
Какая женщина могла устоять против этого? Только не романтичная Луиза, так страстно желавшая двух вещей: быть наконец-то любимой и стать всё-таки, несмотря ни на что, наперекор судьбе, императрицей огромной и загадочной России. И она вдруг поняла, что этот статный, с могучим торсом и недюжинным умом и волей аристократ мог дать ей всё, что жаждала её темпераментная и честолюбивая натура. Неожиданно в воспалившемся воображении всплыл образ покойной императрицы, и она поняла, что же чувствовала Екатерина, тогда ещё не Великая, встретив Григория Орлова сорок лет назад. И Луиза, то бишь Елизавета Алексеевна, сделала свой выбор.
Когда обе великие княжны встретились в карете, покинув нехотя каждая своё любовное гнёздышко в Каменноостровском лесу, они некоторое время ехали молча, находясь во власти ещё не остывших чувств.
- И о чём же с тобой толковал так долго граф Панин? - игриво улыбаясь, проворковала Юлиана, нацепившая и шляпку, и перчатки, и тонкую полупрозрачную индийскую шаль, превратившись вновь в скромную великую княжну.
- Он называл меня царицей эльфов и своего сердца, - ответила, удовлетворённо вздыхая, Луиза.
- Все они так говорят на первом-то свидании, - проворчала вдруг сварливо Юлиана, - а вот потом уж не упустят момента попросить о протекции себе или своему дружку. Хотя чего Бога гневить, и мы и они получаем в конце концов то, чего хотим. Надо быть довольным и за это.
- Ну, в данном случае просить протекции вынуждена скорее я, - загадочно проговорила Луиза с интонацией, которая не позволила любопытной Юлиане задать вопрос, вертевшийся на язычке.
Вскоре уже подъезжали к Зимнему дворцу. И Луиза, входя под его сумрачные своды, продолжала вдыхать запах сирени и целовать белые гроздья, стараясь не потерять ощущения счастья и надежды на будущее - их заронил в её уже почти отчаявшуюся душу этот сильный и бесстрашный мужчина, и она с благодарностью помнила его всю свою жизнь. А ветка белой сирени теперь всегда стояла у неё в покоях, или гроздь этих цветов была приколота к корсажу до конца её не такой уж и счастливой жизни, несмотря на всё внешнее благополучие. И только один человек в мире знал, о чём вспоминает царица, поглядывая на ослепительно белые цветы.
Вечером этого же дня, когда Луиза укладывалась в широкую семейную кровать под огромным лиловым балдахином, она, зевнув, склонилась к уху цесаревича и сказала, что Никита Панин и генерал-губернатор Петербурга фон дер Пален хотят с ним встретиться тайно завтра в расположении Семёновского полка, шефом которого наследник престола являлся.
- Ты что, Луиза, рехнулась? Если папаша узнает об этом тайном свидании, то мы с тобой живо окажемся в крепости, - горячо, испуганно зашептал Александр. - Ты помнишь, что сделал Пётр Первый со своим сыном Алексеем? И если ты думаешь, что отец пощадит тебя как женщину и великую княжну, то ты крупно ошибаешься.
- Прекрати хныкать и будь мужчиной, - прошипела разозлённая Елизавета Алексеевна. - Над нами и так висит дамоклов меч! Разве ты не видишь, как на нас поглядывает твой сумасшедший папенька? Если мы будем сидеть сложа руки, то уж точно окажемся и в крепости, и на дыбе. Иди и выслушай этих людей. Ну, а если всё-таки о твоей встрече пронюхает император, то скажешь ему смело, что хотел узнать, о чём замышляют заговорщики, и тогда уж предупредить государя.
- Господи, во что же ты меня втягиваешь?! - застонал Александр, у него от испуга руки и ноги стали ледяными.
- Дурачок, нам же дают шанс царствовать, как ты это не поймёшь? - заворковала Луиза, гладя по головке, как маленького, своего такого импозантного на людях и жалкого в супружеской постели мужа.
Тот вздохнул, долго молчал и наконец-то прошептал:
- Ну, хорошо, я встречусь с ними, только скажи точнее где, ведь расположение полка огромное.
- В бане.
- В бане? - удивлённо переспросил цесаревич.
- Ну да, ведь всем известно, что ты любишь попариться, а в Семёновском полку отменная баня. Там вас никто не подслушает, тем более эти люди уже, можно сказать, контролируют гвардию, которая ненавидит сумасшедшего царя.
- А откуда ты всё это знаешь? - вдруг взъерепенился Александр, и в его голосе зазвучали ревнивые нотки. - У тебя что, появился любовник из гвардии?
- Перестань болтать чепуху, - ответила Луиза и с женской непоследовательностью добавила: - Даже если это и так, тебя ведь это не должно волновать. У тебя, Саша, Нарышкина, у меня - свой предмет обожания. Но это не значит, что у нас нет общих интересов. И это прежде всего престол.
- Как ты прямолинейна, Луиза, - поморщился Александр.