– Да… действительно… не знаю… – пробормотал он.
– Ах, – сказала Дама в черной перчатке, устремляя на него свои голубые глаза, обладающие могущественным и таинственным обаянием, – вы не имеете права отказать нам.
– Я поеду, – ответил тогда Гектор.
В согласии его слышалась покорность раба воле господина. Капитан пробыл больше часа в будуаре Дамы в черной перчатке.
Что произошло в этот час, показалось капитану каким-то смутным сном, истинный смысл которого не поддавался его пониманию. Он говорил и слушал, не отдавая себе отчета. Капитан Гектор Лемблен весь отдался обаянию женщины, которая околдовала его и поработила, ловил каждое движение ее губ и начинал испытывать первые приступы той роковой любви, которая уже давно овладела сердцем юного Армана, сына полковника Леона.
Бой стенных часов вывел капитана из его нравственного оцепенения.
Было десять часов; он встал и простился.
– Итак, капитан, – сказал ему майор, – послезавтра утром мы поедем в Рювиньи.
– Я буду ждать вас.
Капитан почтительно поклонился Даме в черной перчатке и в сопровождении майора, проводившего его до конца лестницы отеля, шел неровным шагом, как человек, находящийся в состоянии опьянения.
– Домой! – крикнул он кучеру.
Майор вернулся в будуар, где его ждала Дама в черной перчатке, и эти два лица, которых мы уже видели на площади Св. Михаила, в старом доме, казавшемся необитаемым, остались с глазу на глаз.
– Мой добрый Герман, – сказала молодая женщина, смотря на майора Арлева, – человек, вышедший отсюда, великий преступник.
– Совершенно верно, – согласился майор.
– Он совершил еще более тяжкое злодеяние, чем то, за которое я хочу преследовать его без пощады: он убил свою жену.
Майор выразил свое удивление и ужас.
– В замке Рювиньи, – продолжала Дама в черной перчатке, – где мы уже приготовили все, чтобы разыграть ужасную комедию, жертвой которой будет он, мы получим доказательства того, о чем я говорю.
– Откуда вы их достанете?
– Мой бедный друг, – продолжала молодая женщина, холодно улыбаясь, – вы юны и неопытны, несмотря на седые волосы. Разве вы не заметили, что я произвела на этого человека странное обаяние благодаря силе, которой обладает мой взгляд? Вы не догадываетесь, что этот человек полюбит меня через неделю и упадет к моим ногам, с мольбою простирая ко мне руки?
– Верю, – сказал майор с убеждением.
– Ну, так разве женщина не может заставить человека, который ее любит, открыть ей все тайны своего сердца, тайны, которые доведут его до эшафота?
– Ваша правда, сударыня.
– Этот человек расскажет мне все в минуту страсти, вот увидите…
И на бледных губах этой странной женщины мелькнула дьявольская улыбка.
– Он будет мой! – прошептала она.
XXII
Три дня спустя после первой встречи капитана Гектора Лемблена с майором Арлевым и Дамою в черной перчатке поздно вечером почтовая карета въехала во двор замка де Рювиньи. Старый нормандский замок, где Марта де Шатенэ любила и страдала и откуда через год вынесли ее гроб, был мрачен и пуст, как все жилища, покинутые своими хозяевами. Несколько слуг, родившихся в замке, жили еще там в отсутствие своего последнего владельца.
Их чрезвычайно удивило, когда они увидали приехавшего капитана, бледного, грустного, исхудалого, с почти совершенно поседевшими волосами, превратившегося в старика. Однако тот, кто видел капитана три дня тому назад, то есть в то время, когда его посетил граф Арлев, и увидел бы его теперь, заметил бы в нем огромную перемену. Истомленное и пасмурное лицо капитана, носившее раньше отпечаток болезненной слабости, выражало теперь лихорадочную энергию, столь неестественную для этого ходячего трупа. Он все еще был бледен и слаб, хотя в глазах его виднелась решимость, а стан выпрямился.
Он вышел из кареты и направился в большую залу, куда потребовал к себе своего управляющего. Управляющий замка де Рювиньи был старый слуга, при котором родился покойный генерал, и он все еще оплакивал покойного, а вместе с ним и прекращение старинного рода Флар-Рювиньи, последний отпрыск которого погиб от шпаги маркиза Гонтрана де Ласи. Для него Гектор Лемблен не был господином, а только тираном, которого он терпел и приказания которого он исполнял хотя в точности, но без малейшего усердия.
– Петр, – сказал ему капитан, – сегодня вечером я жду гостей из Парижа… Они скоро приедут.
Управляющий взглянул на Гектора Лемблена и так искусно притворился удивленным, что тот поверил ему.
– Вы распорядитесь, чтобы их достойно приняли в замке, – продолжал Гектор.
– Слушаю, сударь, – сказал управляющий, кланяясь. Капитан поднялся на первый этаж, вошел в большую залу, выходившую на площадку, откуда вела лестница к утесу и подножью скал; это была та самая лестница, по которой, как читатель помнит, баронесса Марта де Рювиньи часто спускалась в сумрак к посту надсмотрщика Мартина. Капитан прошел через залу, вышел на площадку и облокотился на перила. Там он погрузился в воспоминания. У его ног океан повторял свой вечный монотонный напев. Между океаном и им вилась крутая, извилистая тропинка, по которой он когда-то каждую ночь поднимался в замок, чтобы обнять свою обожаемую Марту, которая ожидала его, взволнованная и дрожащая. Капитан был в то время счастлив.
Он провел так два долгих часа, склонив лицо на руки, переживая прошлое, которое, казалось, все еще улыбалось ему, и забыв настоящее, полное неисходной муки.
– О, Марта, Марта! – прошептал он в отчаянии несколько раз.
Вдруг он встал, как бы под влиянием внезапной и страшной мысли, осветившей его расстроенный разум.
– Нет, нет, – сказал он себе. – Они не должны войти вместе со мною в комнату Марты. Почем знать!..
Дрожь охватила его тело.
– Почем знать, – продолжал он, – быть может, я оставил какую-нибудь улику, след?
И капитан, багровый от волнения, отвлекся от мрачного хода своих мыслей и с площадки прошел в залу и дернул сонетку. На его зов явился камердинер.
– Жермен, – приказал капитан, – отыщи мне связку ключей: они лежат в кузове дорожной кареты, и принеси мне свечу.
Слуга вышел, а капитан Гектор Лемблен стал ждать его возвращения, прислонившись к камину. Энергия, появившаяся было на его лице в то время, как он входил в замок Рювиньи, уже исчезла. Им снова овладели сомнения, и он чувствовал, как трепет ужаса охватывает его при одной только мысли, что он может войти в комнату жены.
Слуга вернулся.
– Вот ключи, – сказал он.
– Хорошо, – резко оборвал его капитан, – ступай, больше мне от тебя ничего не нужно.
– Барин сошел с ума, – пробормотал Жермен и, уходя, поставил свечу на стол и рядом с нею положил ключи.
Чтобы объяснить, зачем капитану понадобились ключи, необходимо перенестись к событиям, случившимся год назад в Рювиньи, иначе говоря, к смерти Марты.
Госпожа Лемблен уже давно была больна; она заметно худела и была бледна, но никто не догадывался, однако, о ее близком конце.
Однажды вечером, в конце января, она казалась слабее обыкновенного и рано удалилась в свою комнату. Гектор хотел провести ночь около нее вместе с Жерменом. Жермен не был старым слугой в Рювиньи, это был человек новый, которого капитан взял к себе в услужение всего несколько месяцев назад. Ночью слуги видели, как Жермен несколько раз входил и выходил из комнаты, а утром вдруг раздались отчаянные крики; Жермен выбежал бледный, весь дрожа и закричал:
– Госпожа умерла! Госпожа умерла! Растерявшиеся слуги бросились в комнату покойницы.
Но на пороге они увидали мужа, который не пустил их туда, крича:
– Прочь! Оставьте меня с ней одного… до последнего часа… до последней минуты…
Платье Гектора Лемблена было в беспорядке, глаза блуждали, волосы стояли дыбом.
Что произошло в эту ночь, на другой день и в следующую ночь в комнате умершей? Слуги замка Рювиньи никогда этого не узнали. Гектор пожелал похоронить свою жену сам при помощи только одного Жермена и собственноручно положить ее в гроб. Слуги видели, как Марта вошла к себе, чтобы лечь в постель, но с тех пор ее больше не видали, даже мертвую. Когда гроб вынесли из комнаты покойной, Жермен тщательно запер там все окна и дверь, а капитан, уехав из Рювиньи, увез ключ с собою. С тех пор ни один человек не переступил порога комнаты покойницы, где, без сомнения, разыгралась таинственная и ужасная драма.
И вот, чтобы войти в эту комнату, Гектор Лемблен приказал Жермену принести связку ключей и свечу.
Когда лакей вышел, капитан несколько минут не решался двинуться с места; он стоял, весь дрожа, не зная, на что решиться.
– Ну, что ж! – сказал он вдруг. – Это необходимо. И, схватив свечу и ключи, он неровными и колеблющимися шагами направился к двери.
Чтобы пройти в комнату, где умерла госпожа Лемблен, приходилось выйти из залы и пройти коридор, который огибал изнутри весь замок и соединял обе половины его. Если бы кто-нибудь увидал тогда капитана, идущего по мрачному и пустому коридору со свечою в руке, то принял бы его за привидение, так он был бледен и подавлен.
По мере того, как Гектор Лемблен приближался к роковой двери, он чувствовал, как сердце его замирает; волосы у него встали дыбом, а холодный пот покрывал лицо. Когда он дошел до порога и начал перебирать связку ключей, ища ключ, чтобы отпереть дверь, им овладела такая дрожь, что пламя свечи начало мерцать, и свеча, выпав у него из рук, упала на пол и потухла. Охваченному суеверным ужасом капитану показалось, что сама покойница своим дыханием потушила свечу, прежде чем вырвать ее у него из рук.
Капитан глухо вскрикнул и пустился бежать.
В конце коридора он застал Жермена, который поддержал его.