Не успев переступить порог своей спальни, Молли разрыдалась. Вот уже некоторое время ее чувства пребывали в беспорядке и весьма напряженном состоянии, не имея естественной отдушины. Еще недавно отъезд из Хэмли-холла представлялся ей трагедией, а теперь, вдобавок ко всему прочему, она взвалила на себя и обязательство хранить тайну, которую вообще не должна была узнать, но владение которой означало нешуточную и совершенно не нужную ей ответственность. Кроме того, в ней неизбежно должно было проснуться любопытство относительно того, кем же на самом деле являлась супруга Осборна. Молли просто не могла так долго прожить в Хэмли-холле и свести близкое знакомство с членами семьи, чтобы не знать, какой здесь видели будущую хозяйку поместья. Сквайр, например, отчасти для того, чтобы показать, что Осборн, его наследник, не пара какой-то Молли Гибсон, дочери местного доктора, еще в самом начале их знакомства, до того, как узнать ее получше, очень часто намекал на завидный и выгодный брак, который должен был непременно заключить представитель Хэмли из Хэмли в лице его великолепного, умного и красивого старшего сына. Миссис Хэмли тоже, хотя и подсознательно, нередко заговаривала о прожектах, которые постоянно строила относительно появления в доме будущей невестки.
"Гостиную придется переделать после того, как Осборн женится…", или "Супруга Осборна наверняка захочет получить западную анфиладу комнат в свое распоряжение…", или "Пожалуй, совместная жизнь со старомодными стариками станет для нее настоящим испытанием, но мы должны устроить все так, чтобы она не слишком страдала…", или "Разумеется, после появления миссис Осборн мы должны будем приобрести для нее новый экипаж, а нас вполне устроит старый…" – благодаря этим и другим похожим речам у Молли сложилось представление о будущей миссис Осборн как о прекрасной и знатной молодой леди, одно только присутствие которой превратит старое поместье в роскошный и строгий особняк вместо приятного и простого семейного жилища, коим он оставался сейчас. Да и сам Осборн, с таким высокомерием отзывавшийся в гостях у миссис Гибсон о местных красавицах и склонный к привередливости даже в собственном доме – правда, здесь она выглядела поэтически утонченной, тогда как у миссис Гибсон речь шла о социальной разборчивости, – наверняка выбрал себе в жены неописуемо элегантную красавицу. Кто же сумел удовлетворить его запросы и при этом сохранить свое замужество в тайне от его родителей? В конце концов Молли постаралась выбросить все мысли об этом из головы. Это было бесполезно: правды угадать она не могла, так что не стоило даже и пытаться. Глухая стена собственного обещания отрезала ей все пути. Пожалуй, было бы нечестно и неправильно даже гадать на эту тему, стараясь вспомнить малейшие оговорки и случайные упоминания имен, чтобы сложить их воедино в нечто правдоподобное. Молли страшилась очередной встречи с братьями, но за обедом оба вели себя так, словно ничего не случилось. Сквайр был хмур и неразговорчив, что объяснялось или снедавшими его печалью и тоской, или неудовольствием. С момента возвращения Осборна он подчеркнуто игнорировал его, за исключением совершеннейших пустяков, да и то, когда избежать этого не представлялось возможным. Состояние супруги угнетало его, словно черная грозовая туча, закрывшая для него единственный свет в оконце. Осборн старательно изображал равнодушие в общении с отцом, которое, по мнению Молли, было исключительно напускным, но примирению отнюдь не способствовало. Роджер, спокойный, выдержанный и естественный в своем поведении, один говорил за всех остальных. Но и он испытывал неловкость, явно пребывая в подавленном состоянии. Сегодня он принципиально обращался исключительно к Молли, а та, внимательно прислушиваясь к долгому обсуждению последних открытий в естественной истории, что позволяло поддерживать разговор, ограничивалась по большей части односложными восклицаниями. Молли ожидала, что Осборн будет выглядеть виноватым, пристыженным, обиженным или даже "женатым", то есть не так, как обычно, но он оставался тем же самым Осборном, что и утром, – красивым, элегантным, томным в манерах и внешности. Он был сердечно-доброжелательным с братом, вежливым с нею и втайне расстроенным положением вещей, установившимся между ним и отцом. Она бы ни за что не догадалась о том, что за обычным ежедневным поведением скрывается тайный роман. Ей всегда хотелось напрямую соприкоснуться с любовной историей – и вот ее мечта сбылась, но она испытывала лишь стеснение и неудобство; в воздухе буквально повисло ощущение неуверенности и скрытности. Ее честный и прямой отец, ее спокойная и размеренная жизнь в Холлингфорде, которая даже со всеми своими недостатками оставалась бесхитростной и откровенной, поскольку все знали, чего можно ожидать друг от друга, выглядела в сравнении со здешней атмосферой надежной и приятной. Разумеется, при мысли о том, что ей придется покинуть Холл, молча простившись со своей спящей подругой, у нее щемило сердечко. Но расставание с миссис Хэмли было совсем не таким, как если бы оно случилось две недели тому. Тогда ее общество было неизменно желанным, и она чувствовала, что способна дарить покой и утешение. А сейчас бедная леди, чье физическое тело, похоже, пережило душу, казалось, напрочь позабыла о ее существовании.
Домой она отправилась в экипаже, нагруженном словами искренней благодарности каждого члена семьи. Осборн обошел все сады в поисках подходящих цветов для Молли, Роджер выбрал для нее несколько книг. Сквайр молча тряс ее руку, будучи не в силах выразить свою признательность словами, а потом не выдержал, обнял и поцеловал ее, как родную дочь.
Глава 19. Приезд Синтии
Отца Молли не было дома, когда она вернулась; так получилось, что встретить ее было некому. Слуги сообщили ей, что миссис Гибсон отправилась с очередным визитом. Девушка поднялась к себе наверх, собираясь распаковать вещи и расставить книги, которые взяла почитать. Но, к своему удивлению, она заметила, что в комнате, расположенной напротив ее собственной, идет уборка; кроме того, на ее глазах туда принесли воду и полотенца.
– К нам кто-то приезжает? – спросила Молли у служанки.
– Дочь хозяйки из Франции. Завтра приезжает мисс Киркпатрик.
Неужели наконец-таки Синтия решила приехать? Как же она будет рада обзавестись компаньонкой, спутницей, сестрой-ровесницей! Подавленное настроение Молли тут же улетучилось. Ей очень хотелось, чтобы миссис Гибсон вернулась пораньше и чтобы она смогла бы подробно расспросить ее обо всем. Должно быть, все произошло очень неожиданно, поскольку давеча мистер Гибсон ни словом не обмолвился об этом во время визита в Холл. О намерении предаться спокойному чтению было тут же забыто; даже книги были расставлены не с той аккуратностью, что была свойственна Молли прежде. Она сошла в гостиную, не находя себе места от возбуждения. Наконец домой вернулась миссис Гибсон, уставшая от долгой ходьбы и своей тяжелой вельветовой накидки. Избавившись от нее, она несколько минут приходила в себя и потому попросту не могла удовлетворить любопытство Молли сразу же.
– О да! Синтия завтра приезжает домой дилижансом "Ампайр", который прибывает в десять часов. Но какой же сегодня выдался тягостный день для этого времени года! Я буквально готова лишиться чувств. Полагаю, Синтия узнала о какой-то оказии и решила воспользоваться ею, дабы покинуть школу на две недели ранее, чем мы планировали. Она не дала мне возможности написать, нравится мне или нет то, что она приезжает намного раньше оговоренного срока, а ведь мне придется платить за ее обучение точно так же, как если бы она продолжила учебу. А еще я собиралась попросить ее привезти мне французскую шляпку, и тогда мы заказали бы такую же и для тебя. Но я все равно очень рада, что она приезжает, бедняжка.
– С нею что-нибудь не так? – поинтересовалась Молли.
– О нет! С чего бы это?
– Вы только что назвали ее "бедняжкой", и я испугалась, уж не заболела ли она.
– О нет! Просто я привыкла называть ее так после того, как умер мистер Киркпатрик. Девушка без отца – таких, как известно, всегда зовут "бедняжками". Что ты! Синтия никогда не болеет. Она отличается завидным здоровьем. И сегодня она тоже ни за что не чувствовала бы себя такой разбитой, как я. Ты не могла бы принести мне бокал вина и печенье, дорогая? Я действительно испытываю страшную слабость.
Прибытие Синтии взволновало мистера Гибсона куда сильнее, чем ее мать. Он предвкушал огромное удовольствие, которое ее появление доставит Молли, поскольку все его интересы, несмотря на недавнюю женитьбу и новую супругу, были по-прежнему сосредоточены на дочери. Он даже нашел время, чтобы подняться наверх и лично взглянуть на спальни девушек, обставленные мебелью, за которую он выложил кругленькую сумму.
– Что ж, полагаю, юным леди нравится подобное убранство их комнат! Разумеется, все очень даже мило, но…
– Моя старая комната нравилась мне больше, папа. Но, быть может, Синтия привыкла к подобному убранству.
– Что ж, возможно. По крайней мере она увидит, что мы старались подготовить комнату к ее приезду. Твоя спальня точно такая же, как и у нее. Это правильно. Она могла бы оскорбиться, если бы ее комната оказалась лучше твоей. А теперь спокойной ночи в твоей новой модной кроватке.
Молли вскочила ни свет ни заря – еще даже не рассвело – и поспешила расставить свои прелестные цветы из Хэмли в комнате Синтии. В то утро она даже не смогла толком позавтракать. Взбежав наверх по ступенькам в свою комнату, она принялась одеваться, думая о том, что миссис Гибсон наверняка отправится к гостинице "Георг", подле которой и останавливался "Ампайр", дабы встретить дочь после двухлетней разлуки. Но, к немалому ее удивлению, миссис Гибсон как ни в чем не бывало уселась за свою большую раму для вязания и, в свою очередь, с изумлением уставилась на Молли, которая уже успела надеть шляпку и накидку.