Глава вторая
В гостиной играла музыка. Сэр Вавассур сразу же завладел Чарльзом.
- Я несказанно рад снова видеть вас здесь, мистер Эгремонт, - сказал достопочтенный баронет. - Ваш отец был моим стариннейшим и ближайшим другом. Помню вас еще по Файербрейсу, совсем маленьким мальчиком. Какое счастье, что я повстречал вас теперь, когда вы достигли таких высот: подумать только, государственный деятель - один из наших государственных деятелей! Я был искренне рад, когда обнаружил, что вы вернулись.
- Вы очень любезны, сэр Вавассур.
- Однако это ответственный пост, - продолжал баронет. - Думаете, они выстоят? Преимущество, положим, на их стороне, но, вот думается мне, со временем оно перейдет к сэру Роберту. Торопиться нам нельзя, "поспешишь…" - сами знаете, как там дальше. Мы - страна консерваторов, это бесспорно. Что нам сейчас нужно, - так это сильное правительство, которое всё расставит по своим местам. Если бы наш бедный король был жив…
- …он бы скомандовал этим типам: "Кругом!" - резюмировал юный политик Эгремонт, гордясь своей тайной осведомленностью.
- Ах, бедный король! - запричитал сэр Вавассур, качая головой.
- Он был всецело на нашей стороне, - сказал Эгремонт.
- Бедный, бедный! - воскликнул сэр Вавассур.
- Значит, вы считаете, что было уже слишком поздно? - спросил его собеседник.
- Вы молоды и только-только вступаете на политическую стезю, - баронет мягко взял Эгремонта за руку и повел к дивану, - и всё зависит от вашего первого шага. Вы получили отличную возможность. Но вам не справиться в одиночку. Крупнейшей организации нашей страны нужен ревнитель и защитник.
- Но вы ведь можете положиться на Пиля? - спросил Эгремонт.
- Он один из нас; нам бы следовало на него полагаться. Однако я проговорил с ним целый час и ничего не добился.
- Он осторожен, но можете быть уверены: выстоит он или нет - решать государству.
- Я думаю вовсе не о государстве, - сказал сэр Вавассур, - а о том, что намного важнее - при всей значимости государства и миллионе других вещей подобного рода. Я думаю о людях того сословия, что готово сплотиться вокруг престола; да и действительно, если быть справедливым, то кому, как не им, предначертано стать подлинными защитниками королевской власти? - Эгремонт выглядел озадаченным. - Разумеется, - торжественно прибавил сэр Вавассур, - разумеется, я говорю о баронетах.
- Баронеты! Так-так, и что же им нужно?
- Права; законные права, в которых им так долго отказывали. Бедный король был на нашей стороне. Он часто говорил мне и другим делегатам, что намерен поступить с нами по совести, но ему так и не хватило решимости, - сэр Вавассур вздохнул, - пожалуй, в наши революционные времена, когда все классовые различия стираются, это была задача не из простых. Тем более что пэры, наши собратья, - боюсь, они были против нас. Однако, невзирая на министров, невзирая на пэров, если бы наш бедный король был жив, мы бы получили, по крайней мере, знаки отличия, - с печалью в голосе прибавил сэр Вавассур.
- Знаки отличия!
- Сэра Гроувнора ле Дрота это бы вполне устроило, - сказал сэр Вавассур, - а ведь его поддерживала сильная партия; он был готов на компромисс - да только, пропади оно пропадом, его отец оказался всего лишь акушером.
- И вы захотели большего? - невинным тоном поинтересовался Эгремонт.
- Всё или ничего, - заявил сэр Вавассур. - Таков мой девиз, цель оправдывает средства. Я произнес речь в "Кларендоне" перед нашим сословием; нас там было четыреста человек, я вызвал бурю эмоций.
- Мощная партия, - заметил Эгремонт.
- И добротное войско, сэр, если хорошенько разобраться. Кто выстоит против нас? Билль о реформе ни за что бы не прошел, если бы среди баронетов было больше единства.
- Не сомневаюсь, что на сей раз вы сможете ввести нас в дело, - заметил Эгремонт.
- Именно это я и сказал сэру Роберту. Будет славно, если он выступит кандидатом от своего же сословия. Великая вещь!
- Ничто не сравнится с esprit de corps, - заметил Эгремонт.
- И ведь что это за каста! - воодушевленно воскликнул сэр Вавассур. - Только вообразите на секунду: вот мы идем процессией к Вестминстеру, чтобы, допустим, подать хартию; пятьсот, а то и шестьсот баронетов в темно-зеленых костюмах (подходящая одежда для equites aurati), и у каждого не только свой знак отличия, но и золотая цепь на груди; у каждого пояс и шарф; наши звезды сверкают; наши вымпелы трепещут на ветру; наши шляпы белоснежны - как и султаны на них; разумеется, шпаги и золоченые шпоры. Не забудем к тому же, что у каждого из нас на большом пальце перстень, и печатка на месте, а в руке - баронетская корона с двумя шариками.
Эгремонт с нескрываемым изумлением уставился на воодушевленного чудака, который, сам того не замечая, крепко стиснул руку собеседника, - до того он увлекся этим беглым эскизом, изображением почестей, которых он был столь неправомерно лишен.
- Грандиозное зрелище! - сказал Эгремонт.
- Какие тут сомнения, этой касте уготовано спасти нашу страну, - пылко продолжил сэр Вавассур. - На их стороне все: монарх, которому они служат особой защитой, дворянство, неотъемлемой частью которого они являются, народ, который признаёт в них бесспорных предводителей своего класса. Однако картина еще не полна. Нас должно поддержать такое же число доблестных рыцарей: наши старшие сыновья, достигнув совершеннолетия, вправе притязать на то, чтобы монарх посвятил их в рыцари; а значит, их матери и жены больше не будут ровней супругам шерифов, а вновь обретут свое законное - или почти законное - достоинство; они станут "достопочтенными баронессами", при коронах и мантиях, или "достопочтенными рыцаршами" с золотыми цепями на шее и в диадемах или иных благородных уборах, смогут примкнуть к торжественной процессии или же подобающим образом расположиться на галереях и с высоты изливать потоки своего величия.
- Я всецело за то, чтобы они примкнули к процессии, - сказал Эгремонт.
- Всё не так уж и однозначно, - важно пояснил сэр Вавассур, - и, сказать по правде, хоть мы и были тверды, формулируя в наших петициях справедливые требования относительно того, что касается "почетных званий, дополнительных титулов, персональных знаков отличия и увеличения числа геральдических символов", я не уверен, что стану настаивать на обязательном выполнении каждого пункта, если правительство продемонстрирует готовность решить данный вопрос в либеральном ключе. Положим, я даже готов, сколь ни велика эта жертва, отказаться от своих притязаний на дополнительные титулы для наших старших сыновей, если, к примеру, нас обеспечат коронами.
- Стыдно, стыдно, сэр Вавассур, - серьезно произнес Эгремонт, - вспомните о принципе: цель оправдывает средства, никаких уступок.
- Вы правы, - согласился баронет, слегка покраснев, - и, знаете, мистер Эгремонт, вы мой единственный знакомец не из нашего сословия, который здраво отнесся к столь важному вопросу, - а ведь он, что ни говори, является крайне насущным.
Глава третья
Сельский городок Марни располагался в тех местах, удивительное великолепие которых нетрудно вообразить: широкая долина, граничащая с берегом чистой и бурно текущей реки, раскинулась среди заливных лугов и цветущих деревьев, под защитой волнистой гряды величавых холмов, густо поросших зеленью. Путешественник, который оказывался на взгорье с противоположной стороны долины, нередко останавливался, чтобы полюбоваться жизнерадостным видом, воскрешавшим в памяти традиционное поэтическое именование родной страны.
Какой прекрасный обман чувств! Ведь за этим веселым пейзажем скрывались нищета и болезни, пожиравшие плоть несчастных местных жителей.
Контраст между внутренним состоянием городка и тем, как он представал извне, был столь же разителен, сколь и исполнен боли. Если не считать унылой главной улицы, вполне обычной по меркам аграрного рыночного поселения, нескольких мрачного вида особняков, грязного постоялого двора и мелочной товарной биржи, Марни состоял в основном из множества узких и тесных переулков, образованных лачугами, которые были сложены из булыжника либо неотесанных камней, даже не скрепленных цементом; и то ли старость тому виной, то ли дрянные материалы, но со стороны эти дома казались ужасно ветхими, того гляди, развалятся. В видневшихся тут и там щелях свободно гулял ветер; накренившиеся печные трубы утратили половину своей былой высоты; прогнившие стропила явно перекосились; многие соломенные крыши зияли дырами, открытыми дождю и ветру, и все до единой не отвечали своему назначению - защищать от дурной погоды; больше они подходили для того, чтобы венчать навозную кучу, нежели дом. Перед входом в подобные жилища, - а зачастую и вокруг них, - пролегали открытые стоки, полные объедков, очистков и отбросов, которые гнили и распространяли заразу; порой они в неверном своем течении заполняли нечистотами ямы или разливались в огромные стоячие лужи, отчего сильно забродивший раствор жидкой мерзости всех сортов попадал на почву и густо пропитывал стены и землю вокруг.