Ей главное время дать.
И только ложась спать, сообразил вдруг, что в первый раз подумал про девку — “не дура”. А может, и вправду не дура она вовсе. Только вот кто?
* * *
— Нет, вы мне, Сигизмунд Борисович, так объясните: где этот Обводный относительно Охты находится? Я так не понимаю… Что значит — фанерный комбинат? Как туда добираться-то? Транспорт там какой-нибудь ходит?
Боец Федор, недоумевая, водил пальцем по маловразумительным картам в справочнике “Петербург На Столе—95”. Карты были, вроде, подробные, с улицами и переулками, но разрозненные. Установить необходимую Федору связь между искомым объектом и Среднеохтенским проспектом, где непосредственно проживал боец Федор, никак не удавалось.
Федор проживал на Охте. И все маршруты прокладывал непосредственно от Охты. Не умел иначе. Вследствие конкретности мышления.
Слово “Охта”, повторяемое Федором на все лады, выводило Сигизмунда из себя. Они сидели в офисе фирмы “Морена” неподалеку от Сенной. Пушка недавно возвестила полдень. Близился обеденный перерыв. Людмила Сергеевна уже налаживалась включить филлипсовскую кофеварку — дар Сигизмунда фирме.
Светочка сидела у окна — корпела над отчетом. Иногда отрывалась от бумаг и, глядя в пустоту, слегка шевелила губами. Потом снова утыкалась в отчет.
Людмила Сергеевна махнула рукой.
— Да оставьте вы этот фанерный комбинат! Не путайте Федора, Сигизмунд Борисович. Не найдет он фанерный комбинат. Вы лучше ему от “Фрунзенского” объясните. От универмага.
— От какого универмага? — изумился Федор. Боец хорошо ориентировался во всех торговых точках города. А тут — новость!
— От сгоревшего, — пояснила Людмила Сергеевна.
— Чего?
— Ну универмаг, сгоревший, на углу Обводного и Московского… Полукругом… В лесах стоит…
Сигизмунд молча слушал их диалог. Смотрел на Федора. И буквально тонул в ощущении собственной устарелости. Новое поколение не знает универмага “Фрунзенский”. Оно и легендарного командарма Фрунзе не знает. Оно выбрало пепси и на том успокоилось.
А вон Сигизмунд командарма знает. Его враги заоперировали. Поколению Сигизмунда командарма крепко в голову вбили. И это мистически роднит Сигизмунда с Людмилой Сергеевной.
С другой стороны, Людмила Сергеевна не знает “Сайгона”. Да и Федор “Сайгона” не знает. Блин, до чего же я одинок!
— Светка! — окликнул Сигизмунд ни с того ни с сего. — Ты в “Сайгоне” бывала?
— Что? — не поняла Светочка.
— Да ничего, не отвлекайся. Это я так.
Так когда же сгорел “Фрунзенский”? Тому уж лет десять, наверное. Боец Федор был тогда несознательным одиннадцатилетним хулиганом. Светка, небось, топталась на дискотеках. Людмила Сергеевна шла на “Ветерана Труда”. Жаль — не дошла. Десять лет, м-да… Помнится, горел “Фрунзенский” аккурат в разгар “Интенсификации—90”. Вспомнить бы еще, что это такое…
— В общем так, Федор. Садишься на метро. Есть там у вас, на Охте, какое-никакое метро?
Федор обиделся.
— У нас хорошее метро.
— Вот, — одобрил Сигизмунд. — Садишься. Как там оно у вас называется? “Площадь Брежнева”?
— Да ну вас, Сигизмунд Борисович… — Федор разобиделся еще больше. — “Красногвардейская”.
— Неважно. Главное — до станции “Фрунзенская” доехать. Доедешь, боец?
Боец сказал, что доедет.
Людмила Сергеевна пошла набирать воду для кофе.
Сигизмунд продолжал, постукивая пальцем по бесполезному справочнику:
— От “Фрунзенской” иди до моста. Налево садик увидишь.
Федор закивал. Стало быть, знает садик. Пиво там, небось, пил.
— В садике том театр помещается.
— А то я не знаю! — не выдержал Федор. Умел Сигизмунд его доцарапать. А зачем доцарапывал — того Сигизмунд и сам не знал. Может, за морпеховскую таблетку отомстить желал. Неосознанно. Это все комплексы.